Екатерина Федорова - Свадьба Берсерка

— Пора одеваться, — объявила Тюра, отступая от нее.

Гудню вдруг показала на сверток, появившийся на кровати, пока Забаву мыли в бане. Объявила:

— Это платье мы приготовили для тебя. Это дар от твоих братьев — чтобы ты не забывала своих родичей, когда станешь женой ярла.

— Не забуду, — смущенно пробормотала Забава. — Спасибо.

И уставилась на платье, которое развернула перед ней Гудню.

Алый, отливающий синевой шелк. Вышитый серебряными нитями змей впереди — громадный, до груди. Тело, заплетенное хитрым кренделем. Оскаленная пасть, зубы, вышитые серебром — гладко, сплошь.

И яростные серебряные глаза. Похожие на глаза самого Харальда.

— Обычно невестам на платье вышивают молот Тора, — громко объявила Гудню. — Но Болли сказал, что нам следует почтить божественную родню твоего жениха. Мы почтили. Ты будешь выглядеть достойно. Никто не сможет сказать, что Кейлевсдоттир, сестра Кейлевсонов, пошла замуж, недостойно одетая. И к платью рубаха из дорогого полотна, которое ткут только на юге. Покажи ей, Тюра.

Жена Ислейва подхватила то, что осталось лежать на кровати, когда Гудню развернула платье. Поднесла к Забаве, велела:

— Пощупай. Это мягче льна, нежнее шелка…

Забава коснулась ткани рукой — тоже алой, но тоном чуть светлее платья, не отливавшей синевой. И впрямь мягко.

В дверь вдруг стукнули. Чей-то голос сказал:

— Я принес дары жениха.

— Одеваться, быстро, — прошипела Гудню. Крикнула: — Сейчас. Невеста пока не готова.

Забаву в четыре руки заголили, натянули рубаху, платье. Все случилось так быстро, что она даже не успела смутиться.

Тюра, кинув на Гудню быстрый взгляд, перекинула ей волосы на одно плечо — на то, где не было шрама. Выставив рубец напоказ.

Гудню одобрительно кивнула, уже разворачиваясь. Подошла к двери, распахнула, сказала степенно:

— Приветствую тебя, ярл Свальд.

И Забава уставилась на вошедшего. Того самого чужанина, ярла Свальда.

Подумала вдруг — а ведь не выкради он ее тогда, ничего бы не было. Ни горя без меры, ни счастья без края…

И Харальда она не узнала бы.

Тюра рядом кашлянула, Забава сказала громко, как положено:

— Доброго дня, ярл Свальд.

— Уже вечера, — отозвался он, блеснув глазами — и зубами, в улыбке. — Желаю невесте моего брата долгих лет и счастливой жизни. Харальд велел передать — он знает, что ты не любишь броши. И то, что носят на шее. Он шлет тебе пояс и браслеты. Чтобы ты почтила его, одев их на вашу свадьбу.

Свальд опустил на кровать сверток, который держал. Сказал, выпрямляясь и глядя на Забаву:

— Норны когда-то спряли нити наших судеб так, что ты ступила на палубу моего драккара, Сванхильд Кейлевсдоттир. И я в целости и сохранности доставил тебя моему брату, Харальду. Хочу спросить… ты не держишь на меня зла?

Из всех слов Забава лучше всего поняла последние. Что Свальд припомнил, как привез ее Харальду, и теперь спрашивает, не таит ли она зла на него.

Но сколько не искала в себе Забава, а злобы на Свальда не нашла. Хотя воспоминания о днях, проведенных на его драккаре, отдавали горечью.

Может, просто день был такой, что злиться не хотелось. Еще немного, и она станет Харальду честной женой.

— Нет, — выдохнула она.

Свальд кивнул и вышел.

— Богатые дары, — заявила Гудню, почтительно, двумя руками, поднимая с кровати пояс. И неодобрительно заметила: — Однако ярлу Свальду не следовало упоминать о той женщине, которую он когда-то привез в Нартвегр на своем драккаре. Той уже нет. Здесь есть только Кейлевсдоттир, дочь честного хирдмана ярла Харальда.

Я тут, подумала Забава. Я тут, и все помню.

Гудню сунула ей под нос пояс, восхищенно закачала головой. На золотых бляхах опять скалили зубы змеи — на этот раз с лапами. Державшие в пастях и лапах круглые алые камни, прозрачные, как слеза…

Но слеза кровавая.

— Венец, — скомандовала Гудню.

И Тюра, подхватив золотой обруч, благоговейно опустила его на голову Забавы.

Харальд дожидался Свальда, сидя за столом в зале главного дома — нового, только что отстроенного. Спросил, едва он уселся рядом:

— Бабы не оглушили тебя своим кудахтаньем?

Свальд, покосившись на него, налил себе эля. Глотнул, заметил:

— Нет, бабы меня не оглушили. Твой дар был принят с благодарностью. Твоя невеста была, как всегда, на диво немногословна. Кстати, я впервые вижу тебя в рубахе не из грубой шерсти, брат. Вот теперь я понимаю, что ты и впрямь женишься.

Харальд, поморщившись, покосился на засученный по плечо рукав рубахи из тонкого беленного полотна. Тоже отхлебнул эля.

— Сванхильд начала ее шить, как только смогла усесться на задницу. Я решил почтить ее, надев эту рубаху на свадьбу.

— А поскольку вас с головы до ног зальют кровью, когда приведут в опочивальню, — догадливо подхватил Свальд, — второй раз ты ее уже не наденешь. Ты и впрямь змей, Харальд. Почтишь дар жены — и заодно избавишься от него. Ты случайно не собираешься почтить Сванхильд еще больше? Я слышал, что у славян странные обычаи, что касается свадеб. Расскажи мне завтра, как она поприветствует тебя в опочивальне, когда все уйдут. Будь братом.

— Если ты что-то знаешь, скажи об этом сейчас, — бросил Харальд.

И замолчал.

— О нет, — Свальд легко улыбнулся. — Лучше самому увидеть, чем от кого-то услышать, разве не так говорит? Наберись терпения, брат. До опочивальни.

Харальд равнодушно двинул плечом, подумал — и впрямь, чего спрашивать. Будет ночь, там все и увидит…

Если, конечно, Сванхильд решится вспомнить обычаи своей родины, когда они останутся наедине.

— Хочу спросить еще кое-что, брат, — заявил Свальд. — Я помню, как похищал ту, что сейчас зовется Кейлевсдоттир. Одета она была бедно, как прислуга. Но я видел, как она прикоснулась к тебе… и серебряные змеи, что гуляли у тебя по коже, исчезли. Я все думаю — кого я тогда своровал? Может, она тоже из богорожденных?

— Я как-то раз спросил у Сванхильд, кто ее родители, — неторопливо сказал Харальд. — Те, что были у нее там, в славянских краях. Матери она почти не помнит, та умерла рано. Отец был простым воином, погиб в бою. Не ищи богорожденных там, где их нет, Свальд. И не отвлекай меня пустыми разговорами хотя бы сегодня, в день моей свадьбы.

В зал заглянул один из воинов, пришедших с ним еще из Хааленсваге. Объявил громко:

— Небо начинает темнеть, ярл. И Кейлев с сыновьями уже стоят перед женским домом, ждут.

Харальд кивнул, поднялся. Воины, успевшие набиться в зал, тоже начали подниматься. Друзья жениха вышли первыми. Свальд, Бъерн, Ларс, Свейн, один из ветеранов Харальда — Сивард…

И Торвальд со Снугги, служившие когда-то конунгу Ольвдану — а затем пришедшие в Хааленсваге.

Убби среди них не было. После всего, что случилось, Харальд решил, что пойдет за невестой без него.