Екатерина Федорова - Свадьба Берсерка

Если умный, поймет.

Бъерн и Ларс, как самые молодые, подхватили сундук, где лежали двести марок серебром — выкуп за Сванхильд.

Ветер задувал с залива — холодный, осенний. Небо и впрямь уже начало темнеть. В руках людей, тоже идущих к женскому дому, чтобы посмотреть, как ярл будет забирать свою невесту, горели факелы. Рыжими цветами, набиравшими яркость.

— Выходите, — объявил Ислейв, заглянувший в дверь.

Гудню, жена Болли, успевшая присесть на край кровати, вскочила. Спешно подхватила плащ, наброшенный на спинку кровати — сшитый для Забавы уже после пожара бабами, что жили в женском доме.

И накинула на плечи Забавы плащ даже раньше, чем та успела протянуть к нему руку.

— Пойдем. Нельзя заставлять ярла ждать. Раз позвали, значит, он уже пришел за тобой.

Перед женским домом успела собраться толпа — лица людей белели в сгущавшейся тьме. Сияли факелы, люди перебрасывались шутками, слышались выкрики.

От снега, выпавшего днем, уже ничего не осталось. То ли успел растаять, то ли собравшаяся толпа втоптала его в землю.

Забава, сделав пару шагов из дверей женского дома, замерла. Гудню тут же распахнула на ней плащ — выставляя напоказ вышивку на платье. Подтолкнула в спину.

— Выйди немного вперед. Пусть все видят, что дочь Кейлева — достойная невеста…

Забава послушно отмерила еще пару шагов, остановилась. По бокам тут же встали братья. Оба в плащах, распахнутых на груди, с равнодушными лицами.

Она поискала взглядом Харальда. И нашла — тот стоял на другой стороне круга, без плаща, в рубахе, которую она ему сшила.

Замерзнет же, подумала Забава. Что ж он так, без плаща…

В круг уже выходили люди, державшие копья со шлемами на концах. Зазвенели струны, запели люди…

И на этот раз Забава разобрала слова.

Богиня монист

Дева, что смотрит,

Бурей напевы,

Фрейра жеребец

Проскачет долиной,

Дары принесет.

Верен копья

Точный удар,

Светлое утро

Богиню лент

Ждет.

Чудно-то как, подумала Забава. Богиня монист — богиня бус, выходит? Дева, что смотрит — это про нее? А Фрейра жеребец… при чем тут конь чужанского бога? Да и остальное — долина, копье…

И тут Забава покраснела, потому что вспомнила, чем таким заправлял у нартвегов бог Фрейр. Тем самым стыдным делом, которым муж с женой занимаются. Помимо прочего.

Следом она с изумлением окинула взглядом всех чужан, стоявших в широком круге. Это про что же они песню поют?

Но в узком круге, где стояли люди, державшие копья, уже шел, притоптывая в танце, Свальд. И первый шлем слетел, сбитый его ногой…

Болли, стоявший рядом с Забавой, покосился на нее. Глухо прошептал:

— Это всего лишь друг жениха, Сванхильд. Прибереги свои восторженные взгляды для ярла Харальда. Только для него.

И Забава, покраснев еще больше, отвела взгляд, опустила голову. Не о том подумал Болли — а ведь и другие так могли подумать…

И Харальд тоже.

Ислейв, стоявший с другой стороны от Забавы, тут же добавил:

— Подними голову, Сванхильд. Иначе люди подумают, что ты недовольна женихом. И тебя выдают замуж против воли.

Она послушно вскинула подбородок, посмотрела на следующего мужчину, вышедшего танцевать в круг. Тем взглядом, каким глядела на тетку Насту. Пустым, никаким.

Подумала — может, хоть так всем угодит.

— И как только ярл выйдет в круг, начинай улыбаться, — посоветовала из-за спины Гудню.

Забава вздохнула, с тоской посмотрела на Харальда.

Следующий шлем упал, ловя желтоватые отблески факелов.

Со Сванхильд что-то не то, размышлял Харальд, разглядывая свою невесту, стоявшую в окружении родичей. Сначала она с изумлением уставилась на всех — и на Свальда, как раз сейчас сбивавшего шлемы. Словно в первый раз его увидела. И даже в свете факелов было видно, как она покраснела при этом.

Потом опустила голову, снова вскинула. Посмотрела уже отстраненным взглядом.

Спрошу за столом, решил он.

И ощутил, как его покидает спокойствие.

Своей очереди выйти в круг Харальд дожидался с нетерпением. Крикнул, выйдя:

— Выше.

Копья вздернулись, шлемы заблестели на фоне темного неба. Толпа радостно загудела. Харальд двинулся по кругу, притоптывая. Прыгнул в развороте, сбил первый шлем краем ступни. Увидел несмелую улыбку Сванхильд…

И тут же, через два шага, прыгнул снова, сбивая следующий шлем. Не проходясь перед этим по кругу, чтобы тело отдохнуло перед новым прыжком.

Воины взревели.

Еще два шага. Снова прыжок. Снова дружный рев глоток.

И глаза Сванхильд, устремленные на него — изумленные, распахнутые еще шире, чем прежде, когда в круге танцевал Свальд.

Харальд ухмыльнулся. И пошел сбивать шлемы один за другим, не отвлекаясь на притоптывания. Когда упал последний, восьмой шлем, развернулся к Сванхильд.

В теле что-то звенело — странное напряжение накатывало от живота к груди, на спине зудели шрамы…

Тихо, люто подумал он.

И пошел через весь круг к своей невесте.

Сванхильд смотрела — и улыбалась. Смущенно, счастливо. Потом заморгала, прикусив губу…

Плачет, с изумлением понял Харальд. От радости?

Зудение в шрамах, пока шел и смотрел, становилось все тише.

Харальд остановился, не дойдя до Сванхильд три шага. Вперед вышел Кейлев.

— Кейлев Хродульфсон, — объявил Харальд. — Я пришел за твоей дочерью. Принес за нее, как мы и условились, двести марок серебром. Вот мой выкуп за Сванхильд, твою дочь.

Сзади подошли Бъерн с Ларсом, поставили у ног Кейлева сундук. Глухо звякнули серебряные марки.

— Все так, — громко согласился Кейлев. — Я принимаю твой выкуп. А какой утренний дар ты назначишь моей дочери, ярл Харальд?

— Хааленсваге, — рявкнул Харальд — так, чтобы слышали все. — Мое поместье. Завтра утром, когда кончится ночь, оно будет принадлежать уже ей.

Люди загомонили. Кейлев степенно заявил:

— Это щедрый дар. Благодарю тебя, ярл. Иди к своему мужу, Сванхильд.

Она торопливо шагнула вперед, даже не дослушав его. Харальд поймал ее руку, развернулся, повел к главному дому.

Люди на том краю круга расступались, открывая им путь. По краям широкого прохода в толпе горели факелы.

— Ты плакала, — пробормотал Харальд, укорачивая шаг, чтобы ей не пришлось бежать.

Сванхильд отозвалась легким вздохом:

— Я радовалась.

Он сжал ее руку, сказал, не утерпев:

— И на Свальда смотрела. Во все глаза.

— Не на него, — сбивчиво сказала Сванхильд — сбиваясь и в шаге. — На всех. Я слушала песню. Поняла, о чем она. Странно.

Харальд покосился на нее, вскинул брови.

— Да чего там странного? Свадебная песня…

Девчонка ответила не сразу, и он напомнил о себе, сжав ей руку и бросив:

— Сванхильд?

— Фрейра жеребец, — выдохнула она.

Харальд помолчал, начиная понемногу понимать. Надо думать, у них такого не поют.