Екатерина Федорова - Похищение славянки

И ленту морского залива, начинающуюся от обрыва и резкими извивами уходящую вдаль. Скалы по бокам, поросшие соснами вдали…

Бабка Маленя с оханьем добралась до нее, сказала, тяжело дыша и держась за поясницу:

— Ты так больше не бегай, девка. Ярл велел мне глаз с тебя не спускать — а где мне за тобой угнаться? И помни, за ограду не выходи.

— Бабка Маленя. — Отозвалась Забава. — А отсюда и впрямь до Ладоги далеко?

— Идти не дойти. — Выдохнула бабка. — И по дороге везде одни чужане живут. Поймают, сначала потешатся… а потом, если ярл весточку пошлет, что у него рабыня сбежала, которую он хочет вернуть, к нему же и привезут. Кучу серебра пообещает, и селами на охоту за тобой выйдут… Помнишь слова ярла? Не убежать тебе, не спастись от него. Живи уж тут. Но если снова чего-то подарит — не отказывайся. Умней будь. С улыбкой к нему, с лаской…

И может, поживешь подольше, подумала бабка. Но следующий вопрос ее перепугал даже сильнее, чем Забавин бег к ограде.

— Бабка Маленя, а ярл Харальд баб уже убивал? Когда тебе смертью грозил, у тебя голос дрожал… выходит, на твоей памяти уже такое случалось?

Бабка сглотнула, ухватилась за поясницу. Просипела:

— Не мучь ты меня расспросами, девонька. Видишь, хожу с трудом. Ладно, хоть ярл жалеет, на убой не продает…

Значит, было, подумала Забава. Но странным образом это ее не ужаснуло, а лишь опечалило. Наверно, ветер был слишком хмельной, вот и не получилось у нее испугаться, как следовало бы…

Ближе к вечеру в опочивальню, где поселили Забаву, вошел белоголовый старик. Бабка Маленя, завидев его, вскочила с кровати, застыла с виновато опущенной головой.

Старик что-то каркнул, глянув на Забаву. Махнул рукой, из-за двери вошел еще один чужанин. Ухватил сундук с шелком, вскинул, унес в дверь…

— Вставай, девонька. — Торопливо сказала бабка, склоняясь к Забаве. — Ярл передумал, выгоняет тебя отсюда. Будешь теперь жить в рабском доме, как и я. Только в своей каморке. Видать, не простил тебе ярл Харальд, что золотом его побрезговала, запомнил…

Забава только глянула удивленно, потом нахмурилась. Голос у бабки почему-то звучал радостно. А ведь днем за отказ от подарка она на Забаву ругалась ворчливо, сердито.

Матушка-Мокошь, помоги, думала тем временем бабка Маленя. Неужто ярл Харальд и впрямь решил оставить девчонку в покое? Неужто спасется глупая?

— Поспеши. — Уже строже сказала бабка. — А то Кейлев, ярлов приспешник, рассердится. Шелка твои уже унесли, теперь за тобой очередь.

Забава вскочила с постели, шагнула к двери. В уме мысли вертелись разные — значит, чужанин ее гонит от себя? Уже?

Но вместо того, чтобы обрадоваться этому, она почему-то загрустила. Может, и впрямь не следовало отказываться от золота? Ну, поставила бы сундук здесь в углу, пол каменный прикрывать… и вроде как приняла. Одевать украшения каждый день Харальд-чужанин не приказывал. А спроси о них, так сказала бы, что бережет дареное, не носит, чтобы не потерять.

Правда, если он убивец…

Если и убивец, то совестливый, рассудила Забава. С ней по-доброму обошелся. И бабку вон на убой так и не продал, она сама это сказала.

Щенок, перед этим забившийся под кровать, выскочил, когда она встала. Радостно тявкнул, уцепился зубами за подол шерстяного платья. Забава глянула сначала на бабку, потом на старика с белыми волосами, заплетенными в косицы.

— А щенка как же…

Бабка перекинулась словами с ярловым приспешником по имени Кейлев, сказала со вздохом — и прежняя радость из голоса разом ушла:

— Ярл велел, чтобы ты кутенка забрала. И заботилась о нем. Приказано ни в чем тебе не отказывать, давать что попросишь. Хоть и в рабском доме, но жить будешь в довольстве. Иди уж…

Забава наклонилась, отцепила несмышленыша от своего подола, взяла на руки и пошла.

А во дворе наткнулась на Красаву, которую вела какая-то рабыня. Сестра с улыбкой шагала прямо к ней. Встала, подойдя поближе, выдернула локоть из пальцев рабыни, глянула ехидно — но сказала скромно, без крика:

— Что, Забавка, неласково чужанский князь провожает? Платье на тебе — только пол подтереть, саму на вечер глядя вышвыривают из дома… под чужанина заползла, да недолго под ним пролежала? Ну бывай, еще свидимся…

Со стороны поглядеть, ну прямо сестры беседуют, подумала Забава.

— Пошли. — Быстрым шепотом сказала бабка Маленя, замершая у нее за спиной. — Не спорь с ней. Ее к ярлу в покои ведут, оставь ее.

Забава и так не смогла бы ответить. Не только потому, что не привыкла Красаве отвечать, но и потому, что от ее слов перехватило горло.

А от сказанного бабкой Маленей стало горько. К ярлу, значит…

Вот и наигрался с ней Харальд-чужанин.

Он бабий убивец, напомнила самой себе Забава. Тут Красаву жалеть надо — а не самой по убивцу горевать.

А плакать все равно хотелось… Она сморгнула, и заторопилась следом за бабкой.

Все было хорошо, борта нового драккара понемногу поднимались. И темноволосая — Харальд назвал ее Кресив — в постели оказалась горяча.

Все было так, как он сам решил и сам приказал.

И Харальд заскучал.

Светловолосая, которую он время от времени замечал то в одном, то в другом уголке своего поместья, выглядела здоровой. Порченый крысеныш с пятнистой пастью мотался за ней следом. Тявкал непрестанно…

Все-таки не зря он собирался утопить его в свое время. Кобели с его псарни отличались молчаливостью — а этот гавкал чуть ли не на каждом шагу. Впрочем, было в этом и хорошее. Крысеныш, бегавший по пятам у девчонки, оказался навроде колокольчика. И Харальд теперь всегда знал, когда та оказывалась поблизости.

Кресив, на удивление быстро освоившись на хозяйской половине, тоже начала прогуливаться по поместью. Заходила на кухню, отдавала распоряжения, которые никто не понимал, снимала со всего пробу…

И где-то через два дня после переселения в его опочивальню заявилась в рабский дом. В каморку, где Кейлев поселил светловолосую. То, что там случилось, нельзя было назвать скандалом. Кресив просто оскорбляла, а Добава молча слушала. И терпела. Почему-то.

Харальд узнал обо всем в тот же день — рабыня, приставленная к девчонке, доложила Кейлеву, а тот ему. Он мог бы вмешаться сразу, проучить Кресив, раз этого не пожелала сделать сама Добава…

Но не стал. И Кейлеву не отдал никаких распоряжений, а вместо этого перестал покидать поместье. Совсем.

Забросил прогулки на лодке, почти весь день разминался перед главным домом. Бой на затупленных мечах, копье, кинжалах. Несколько воинов, не успевших увернуться вовремя, уже залечивали ушибы в общем доме.

Светловолосая тоже время от времени пробегала неподалеку — он слышал близкий лай щенка, подолгу задерживавшийся на одном месте.