Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

— Я ничегошеньки не запомнила, герр Альтерман! Скажу просто, что вы ее любите!

И убежала.

— Постой! — закричал вслед Нильс. — Нет, я не… А, ладно.

Он вновь обмяк на цепях, приберегая силы и заодно притворяясь изможденным узником. Но внутри — и Нильс чувствовал это отчетливо! — цепи, сковывающие его могучее сердце, осыпались ржавым прахом.

Шаги приближались. Уже доносятся обрывки разговоров. Кто бы это мог быть? Но вот один голос прорезался четче, и Нильс узнал Адама Ханна. Но чей же второй голос? Как будто тоже смутно знакомый.

Первыми, держа факела, вошли стражники. Фенкеля среди них не было, и Нильс даже предположить боялся, хорошо это или плохо.

Потом перед решеткой остановились другие стражники, эти целились в Нильса из винтовок, и тот встревожился: а ну как просто здесь и расстреляют?

Вслед за ними, в своей необъятной шубе, в поле зрения вплыл Адам Ханн. А рядом с ним, смеясь над какой-то веселой шуткой, остановился облаченный в парадную мантию принц Торстен Класен.

— О, Нильс! — воскликнул он, будто встреча состоялась случайно на прогулке. — А мы с Адамом как раз судили-рядили, каким бы этаким образом вам половчее расстаться с жизнью!

Нильс смотрел в глаза Адаму Ханну и не видел в них ни единой искорки смеха. Даже всегдашняя улыбка покинула его губы.

— Ну что? — спросил Нильс. — Отомстил, а легче не стало?

— Закрой рот, Нильс, — поморщился Адам.

— А с чего бы это? Сам ведь говорил, я не умею сопли размазывать, и все попытки выглядят фальшиво. Так вот сейчас я говорю с тобой прямо.

Адам прищурился. Видимо, что-то в голосе Нильса его заинтересовало, но принц Торстен счел нужным вмешаться:

— Видите ли, герр Альтерман, дело не в том, чтобы научить вас правильно разговаривать. Речь про то, чтобы заткнуть вас навсегда. Ну чего вам стоило сидеть спокойно в Вирту? Нет, понеслись в Ластер, убивать мою любимую невесту. Как будто здесь без вас некому ее убить!

И принц рассмеялся визгливым смехом, который быстро перешел в сдавленное хихиканье. Адам досадливо поморщился, косясь на своего спутника.

— В каждом слове так и слышится скорбь по Леонор, да? — усмехнулся Нильс.

— Закрой. Рот, — скрежетнул зубами Адам.

— Да брось! — Нильс подобрался на цепях. — Это ты ее любил, Адам. Ты до сих пор скорбишь по ней так, будто она умерла вчера! А этот подонок… Да ему наплевать! Ты посмотри, он смеется!

Торстен рванулся вперед, вцепился руками в прутья и зарычал, как зверь, раздувая ноздри.

— Замолчи! — велел он совсем другим голосом. — Ты знать не знаешь, каково мне, Альтерман! Представь себя на моем месте! Ни умереть, ни вымолить прощения. Снова и снова предавать смерти невинных дев. У меня был выбор: сойти с ума или научиться смеяться. Знаешь, похоже, я прошел где-то посередине.

Принц снова начал хихикать и медленно опустился на пол. Адам придержал его за локоть.

— Ну-ну, ваше величество, — пробормотал он. — Держитесь…

Нильс не отводил глаз от гримасничающего лица принца.

— Прощения? — переспросил он. — За что? Колдуна, который наслал проклятие, так и не нашли, верно? Да и не было никакого колдуна. Я смотрел заключения Гуггенбергера, хотя мне и не полагалось. Откуда же взялся дракон? Чем вы так прогневили судьбу, Дио, Диаскола?

— Я не знаю! — заорал Торстен. — Я пятнадцать лет задаю себе этот вопрос каждую минуту! Я задавал этот вопрос дракону, но не слышал ответа! Проклятие поразило меня ни за что. Но я держу этот удар. Я стою один, и в лицо мне веет ветер судьбы. Быть может, когда-нибудь, за весь тот ужас, что я терплю, мне воздастся. А вы… Вы, герр Альтерман, однажды утопили в выгребной яме плоды моих усилий. Знаете, чего мне стоило пережить этот год? Когда власть Класена проклинал каждый доходяга в городе? Знаете, каких ресурсов стоило отстроить жилища, выплатить субсидии, вылечить раненых и утешить вдов? Нет, герр Альтерман, вы понятия не имеете. Вам хотелось поиграть в благородного героя. Так и погибайте же, как герой. Стража! Вывести его! Будет буянить — стреляйте в ноги.

Решетку отворили. Четверо стражников вошли внутрь. Двое нацелили винтовки на колени Нильса, двое принялись его освобождать. Одна рука на воле, вторая, теперь черед ног… Напряжение разлилось в воздухе. Стражники ждали неосторожного движения, и Нильс понял, что сейчас не сможет сделать ничего. К тому же здесь Адам, и обе руки он держит в карманах шубы. Мгновения не понадобится ему, чтобы выхватить пистолеты и открыть огонь.

«Ну а ради чего мне беречься?» — скептически спросил себя Нильс. И вместо ответа представил перепуганное лицо Энрики. «Ну помощи же!» — кричала она.

— Руки за спину, лицом к стене, — скомандовал один из стражников.

Нильс подчинился. За спиной руки тут же сковали наручниками с короткой цепью.

— Ну и что, мне отрубят голову? Или повесят? Может, расстрел?

— Интереснее, Нильс, — ответил Адам под аккомпанемент истеричного хихиканья Торстена. — Ты будешь драться с драконом и погибнешь.

Нильса развернули лицом к Адаму и принцу.

— Что? — Нильс переводил взгляд с одного на другого. — Драться с драконом? Чем?

— Голыми руками, — оскалился Торстен. — Какой дурак даст тебе оружие? Мы все хорошо знаем, что ты умеешь с ним делать. Хватит! Тащите его на бойню. Там можно будет снять наручники, но не спускайте с него винтовок.

Под прицелом десятка винтовок Нильса повели мрачным коридором. Каждый раз, как он спотыкался, все замирали, и слышался скрип от скольжения пальца по спусковой скобе. Менее чем в шаге от смерти…

Адам и принц шли сзади, и Нильс решил испытать удачу в последний раз в жизни. Когда-то же эта сука должна улыбнуться и ему.

— Адам, — сказал он, — мне вот что не дает покоя насчет той ночи, когда погибла Леонор. Почему пропала корона?

— Эй, выдайте-ка ему прикладом в затылок, чтоб не разговаривал! — посоветовал принц развязным тоном, но скрыть волнения ему не удалось. Нильс его услышал. Значит, услышал и Адам.

Нильса несильно стукнули прикладом. Стражники понимали, что если его вырубить, то придется тащить, а это дело ой какое нелегкое.

— Каждый год дракон жрет принцессу, но оставляет корону, как насмешку и напоминание. А вот Леонор он съел вместе с короной. Почему?

— Хватит, Нильс, — попросил Адам усталым голосом. — Ты сочиняешь на ходу.

Да, Нильс сочинял на ходу. Но он много думал над всей этой историей, и до своей ссылки в Вирту, и во время нее. Многое казалось странным. Многое стало на место сейчас, после рассказа служанки. И некоторые мысли, некогда оставленные без внимания, теперь поднялись, заострились и полетели к призрачной пока цели.

— А как тебе такой момент: дракон каждый год ест либо одну принцессу, либо разносит весь город, а в первый год сожрал одним махом принцессу и фрейлину. Почему так? Кажется, здесь остались некоторые загадки. Ваше величество, вы никогда об этом не задумывались?