Екатерина Флат - Проклятый принц

Вмиг обернувшись облачком пара, дракончик исчез. А в следующее мгновение дверь спальни без стука отворилась. Мне казалось, что я просто-напросто враз разучилась дышать. Замерев посреди комнаты, сквозь предательские слезы на глазах смотрела на Дейвена.

Я заранее догадывалась, что он сейчас скажет. Наверняка я ему теперь настолько противна, что даже находится в одной комнате неприятно. И вполне естественно, что Дейвен известит о скорейшем разводе. Ну и, несомненно, все это будет сопровождаться весьма ядовитыми высказываниями насчет нас с Натаном.

А я банально не знала, что на обвинения ответить! Казалось, любая попытка оправдаться получится лишь жалким неубедительным лепетом. Сейчас бы очень пригодилось хладнокровие, чтобы быстро поразмыслить и найти правильные слова. Но о каком вообще хладнокровии речь, когда вот он — тот, по кому я так отчаянно тосковала все это время…

Дейвен тоже пока ничего не говорил. Молча закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов, но подходить ко мне ближе не спешил. Я не решалась встретиться с ним взглядом, просто боялась, что если увижу все то же ледяное презрение, то точно разревусь. Вот только Дейвен сейчас вполне может это счесть за дешевый спектакль.

— Знаешь, я не так представлял себе нашу встречу.

Уже от одного его голоса я вздрогнула, по коже побежали мурашки. И вроде бы было сказано без каких-либо эмоций, но из рассказа Плеска я теперь знала, каково пришлось в то время самому Дейвену. И если он и вправду держался за жизнь ради меня, то как же сейчас жестоко разочарован…

Я думала, так и не смогу ответить, но получилось, хоть и совсем тихо и дрогнувшим голосом:

— Я тоже… думала, все будет иначе, когда ты вернешься…

Он подошел ко мне ближе, остановился буквально в паре шагов. Но при этом казалось, что между нами просто бездонная пропасть. Но нельзя же молчать! Я должна все объяснить, должна хоть как-то доказать! Но вот от эмоций просто ком в горле встал. Да не хочу я оправдываться! Я хочу ощутить жар его объятий! И если что-то и говорить, то только о том, как же он мне дорог…

Судорожно вздохнув, я все же попыталась:

— Дейвен, я… Я понимаю, как все это выглядит со стороны… Но…

— Выглядит, скажем так, не очень, — и снова никаких эмоций в голосе. Но я никак не могла заставить себя посмотреть на Дейвена. Очень боялась, что увижу в его глазах отвращение и даже ненависть. Нужно взять себя в руки, что же я так расклеилась! Но ведь он жив… Какое счастье, он жив…

Не дожидаясь моего ответа, Дейвен вдруг продолжил:

— Знаешь, ко мне сейчас подходил Садриг.

Такой фразы я не ожидала, от растерянности даже подняла на него глаза, но лицо Дейвена не выражало никаких эмоций. Но при этом словно бы сам воздух между нами звенел от напряжения!

— Садриг, сказал мне кое-что.

— И что же? — тихо уточнила я.

— «Извините, Ваше Высочество, но вы — идиот», — Дейвен усмехнулся. — И следом поздравил меня с благополучным возвращением.

Я не удержалась от улыбки.

— Правда? Так и сказал?

— Именно так. И с абсолютно серьезным видом, ну ты же знаешь Садрига, — хоть выражение лица и оставалось безэмоциональным, но в глазах словно бы проскальзывали смешинки.

— И ты его извинил? — я никак не могла перестать улыбаться, напряжение начало отпускать.

— За то, что я — идиот? — губы Дейвена только сейчас тронула улыбка. — Порой с этим нужно просто смириться, — он вдруг резко посерьезнел. — Знаешь, Арина, еще никогда в жизни я так не радовался тому, что оказался неправ.

Еще миг царила тишина. Миг нас разделяло расстояние. Миг диалога взглядов. Миг, и лавина сорвалась…

Дейвен крепко обнимал меня, осыпал поцелуями лицо, я цеплялась за него, как утопающий за последнюю соломинку, и все-таки не смогла сдержать слезы.

— Арина… Моя Арина… Любимая… — жарко шептал он. — Наконец-то…

Наши губы встретились в порывистом ненасытном поцелуе. Как в едином отчаянном желании убедиться, что сейчас все наяву; ощутить в полной мере реальность происходящего. Это не сон и не видение, мы и вправду рядом…

— Ты плачешь, — чуть отстранившись, Дейвен пытливо вглядывался в мое лицо. — Ты боялась?..

— Это больше от счастья, правда. Но все же и боялась, — я не стала отрицать. — Ведь я видела твою реакцию на балу и понимаю, как мерзко все это выглядело для тебя. Я боялась, что ты мне не поверишь. Как и раньше, — я отвела взгляд.

Но взяв меня за подбородок, Дейвен приподнял мое лицо, заставляя взглянуть в глаза.

— Арина, я верю. Прости, что сначала усомнился, но для меня происходящее и вправду предстало в не самом лучшем свете. Пока ты была без сознания, я же выяснял, что вообще тут происходит. И с чужих слов все получалось, что вы с Натаном дождались окончания положенного траура и так торопливо поженились, что даже на церемонию никого не позвали. Благо, Садриг объяснил, как на самом деле все было. Я ведь его вообще первым встретил, когда прибыл в Вертим. Он ничего толком не сказал, лишь предупредил, что мне нужно не домой, а во дворец и как можно скорее, пока не произошло непоправимое.

И, видимо, Садриг именно о возвращении Дейвена пытался подать мне знак перед балом. Жаль, я сразу не поняла…

— А когда я тебя увидел, такую счастливую под руку с Натаном… — Дейвен перевел дыхание, обнял меня чуть крепче. — У меня словно бы земля ушла из-под ног. И в хорошее же совсем не верилось, понимаешь.

— Натан в это время магически контролировал меня, я ничего сделать не смогла. Он же вообще все эти три месяца блокировал мою магию. А я думала, что она попросту пропала и я — больше не избранница.

Явно нехотя Дейвен вдруг выпустил меня из объятий, даже на шаг отошел. Смотрел очень серьезно.

— Арина, нужно еще кое-что решить. Прямо сейчас, это безотлагательно.

— Ты меня пугаешь, — вот только бы вроде успокоилась, как снова не по себе стало.

— У меня было достаточно времени все обдумать и взвесить и, боюсь, кое в чем я сильно ошибся… Жемчужина не может снять проклятье.

А ведь и Плеск сегодня сказал то же самое…

— Но что же тогда получается? — даже страшно было услышать ответ.

— Я умру через четыре года. Это неизбежно, — Дейвен говорил об этом так спокойно… Ну да, он же всю жизнь с этой мыслью… — Арина, постарайся отринуть все эмоции, подумай хорошенько. Я не стану тебя удерживать, ведь как никто знаю, что обречен. И я не хочу, чтобы ты так сильно ко мне привязалась, ведь потом слишком тяжело и больно тебе придется. Стоят ли четыре года вместе последующей твоей боли?.. Ты ведь как никто знаешь, я готов на все, чтобы уничтожить проклятье. Но, выходит, оно вообще неуничтожимо. И если у нас с тобой будут дети, один из них уже родится обреченным на такую же участь.