Евгения Минаева - Король Севера. Измена

Даже лошадь ее, подобранную в пару Углю Искорку – и ту он вспоминал.

А потом на память приходил Сильвхолл. И Таер, и Линель, и Моэраль готов был выть от отчаянья.

Сам Моэраль знал, что в женитьбе на дочери Ирвинделла не было ничего постыдного. Он бы это пережил, в конце-концов, быть лордом Холдстейна и жениться по любви – дело невероятное.

Но он действительно надеялся, что у него получится.

Потому что была Рейна. И это снимало все вопросы. Хрупкая сероглазая Рейна…

Моэраль с силой сжал виски, даже заболела голова. Он думал о ней, он любил ее… Но Вардис прав – в одиночку им не одолеть Линеля. А все лорды, что обещали поддержку, разбегутся в стороны, узнав, насколько скудны силы нового короля.

Ирвинделл даст мечи, щиты и копья…

А в добавок свою старшую дочь.

Но Рейна… Она будет потеряна для него. Потеряна для него.

Она будет потеряна для него?

Она любит его. И он любит ее. Разве это может изменить хоть что-нибудь в мире? Когда любишь – веришь. Любовь означает доверие. И понимание.

Рейна знает, как важна для него корона. Она поддержит, просто не может не поддержать.

Пусть, пусть даже королевой станет другая… Это сделка, не более того, и Рейна это поймет. Между ними ничего не изменится. Он будет ее, а она – его.

Так надо.

Это больно, это неприятно.

Но так надо.

Ладонь сжалась в кулак.

Он мужчина, в конце-то концов! Он знает сам, что будет лучше для него и для нее. Что будет правильно. Если она не поймет, что ж…

Неужели она может подумать, что он откажется от предназначенного ему по праву? Нет, она не может так думать, его умная Рей. Она поймет, обязательно поймет – он сделал только то, что было необходимо.

Едва лишь в сознании прозвучало это слово – «необходимость», Моэраль почувствовал облегчение. Где-то в глубине еще трепыхался червячок беспокойства… Но было проще игнорировать его, говоря: «да, это сложно, но так нужно». Было проще повесить черный занавес, разделяющий «то, что надо сделать» и «то, что хочешь сделать». Правда, Моэраль не был до конца уверен, с какой стороны занавеса какая часть…

Наконец, по прошествии нескольких дней, истомившийся, с покрасневшими глазами, Моэраль наконец сказал в пустоту спальни, подводя итог мучениям:

–Ладно, посмотрю на нее. Я еще не принял решения, но я посмотрю…

Самое живучее растение севера – сиреневый ирис. Его стебли выглядывают из-под тающего снега в середине весны. Нежные, бледно-салатовые, длинные и нескладные словно подростки, они тянутся к холодному неверному свету солнца, и кажется, что эти слабые стебельки просто обречены погибнуть, завянуть под порывами по-зимнему ледяного ветра, лечь обратно в землю, породившую их.

Но нет. Подходит конец сезона, и уже не хилые тростиночки тянут к небу верхушки, а крепенькие изумрудные толстячки. И спустя две-три недели, когда по-летнему преет земля, и вода манит купаться, ребятишки с трудом пробиваются сквозь заросли темно-зеленого растения.

В конце лета на мощных стеблях появляются завязи, крупные, плотные, весьма приятные на вкус. А когда дни становятся холоднее, и деревья одеваются в ало-золотые одежды, сиреневый ирис наконец выпускает из бутонов огромные, махрово-пышные цветы.

На этих цветах гадали незамужние девушки. Приносили пышные букеты в храм, клали у алтаря Илерии. А потом пускали по реке.

Толстые налитые соком стебли мигом тянули букеты на дно, но случалось и иначе. Бывало, что одинокий скиталец, быть может, не самый красивый, порою, даже совсем убогий, начинал плыть по воде. И тогда его владелице надлежало срочно собирать приданое – подходила пора покинуть Илерию и перейти под крыло Аэлинне.

Илиен осторожно коснулась махрового цветка и поежилась. Несмотря на заморозки, на хрусткий иней по утрам, ирис продолжал цвести, но осенний холод уже пробрался в хрупкое цветочное сердце. Да что иней – на открытые прогалины в лесу, говорят, уже ложится снег. И тем не менее, цветы живы… и проживут еще неделю, а может быть и две, каким бы странным это ни казалось. Мать говорила, что в реках, в тех местах, где растут сиреневые ирисы, бьют теплые ключи. Именно поэтому ирисы цветут так долго, и подходить зимой к берегам, где снег покрыл голые стебли пушистым одеялом, опасно – можно провалиться под лед. Может быть, мать права, и причина долгожительства цветов именно в этом… Илиен не знала, да и неинтересно ей было – она гадала, как только распустились тугие завязи. Букет ушел под воду, значит, жениха не видать еще год.

Девушка провела по замерзшим стеблям тонкими пальцами. К реке ее тянуло не гадание, нет, просто хотелось немного погулять, взять хоть кусочек от осенней красоты Иэраля, оставить в сердце… до следующей осени.

Звонко журчали не желавшие никак замерзать ручьи. Даже зимой здесь нужно ходить осторожно – а ну как проснется подо льдом дух воды, взметнется, схватит за ноги потревожившего его покой. На дно не утащит, но обувь попортит и напугает до икоты.

В нескольких сотнях шагов позади нависала крепостная стена. Ледяная Тэсс омывала ее с трех сторон. Река не бросалась яростно на земляной вал, насыпанный дедом, подновленный отцом Илиен, чтобы Иэраль не сбросило в реку, нет. Холодные воды тихо и деловито подмывали обитель Ирвинделлов, ожидая момента, когда серьезная деловитость природы обыграет естественную беспечность человека, забывшего привезти к стенам пару повозок земли…

Илиен посмотрела наверх – там, на самой высокой башне, реял флаг. На темно-синем фоне распускал крылья орел, совсем как настоящий. С детства знакомый стяг, только вот одно отличие – теперь над головой летящего орла реяла маленькая золотая корона. Разумеется, Илиен не могла ее видеть – сказывалось расстояние, да и ветер на такой высоте был сильнее, бросал вышитую ткань то в одну сторону, то в другую… Девушке об этом сказал отец. В Иэрале гостил король.

Король. Так удивительно…

Илиен подошла к воде, совсем близко, журчащий поток коснулся ее башмачков, и прислонилась спиной к иве, вдыхая пряный запах дерева. Откинула голову назад. Через оголившиеся ветки просматривалось небо. Илиен его не видела – перед глазами всплывала совсем иная картина.

Ей было четырнадцать, когда отец затеял большую охоту и пригласил на нее всех окрестных лордов. И Холдстейнов. Было бы странно их не позвать, ведь Холдстейны правили севером. Негласно, никак не показывая свою волю… и тем не менее. Ветвь королевской крови, господа в Вантарре. Практически сюзерены для земель по эту сторону Муора.

Приехали все приглашенные, даже лорд Ульрька, у которого в последние годы совсем плохо шли дела. Благородные лорды снисходительно игнорировали его заштопанный плащ и говорили как с равным (да он и был им равен, такой же благородный лорд, как и они), а вассалы и пикнуть не смели в сторону более чистокровного человека.