Евгения Минаева - Король Севера. Измена

Артейн кивал, словно тактика короля была доступна его пониманию. Моэраль продолжал:

–Вероломный Каллье, без сомнений, надеется на помощь. Я намерен атаковать без промедления, не ожидая, пока придется биться на два фронта – этого у нас не получится.

–Я поддержу вашу милость в любом решении. Сами понимаете, у меня к Ансельму особые счеты.

–Как и у меня…

Нехорошая тишина повисла в шатре. Мужчины все же коснулись неприятного разговора, причем, коснулись по инициативе Моэраля. Еще можно было смолчать, замять ненароком сказанное, но этот разговор все равно рано или поздно должен был состояться, и Холдстейн решил говорить с союзником начистоту. Нельзя допустить, чтобы эта некрасивая история разрушила отношения Артейна и Вантарры.

Король пристально взглянул на собеседника и сказал:

–Ластар, я как и вы гадаю, против кого Каллье в действительности направил свой удар.

–Значит, то, что болтают о моей племяннице, правда?

–Да. И, если бы не война, я б женился на ней.

Ластар горько улыбнулся:

–Бедная девочка.

Моэраль понурился. Почему-то эти два слова ранили больше, чем возможная ругань Артейна в его адрес, которую он, видят боги, снес бы безропотно. Рейна действительно была лишь бедной девочкой, замешанной в грубой мужской игре.

Словно разделяя чувства Моэраля, Ластар проговорил:

–Вы ни в чем не виноваты, ваше величество. Дело женщины – самой блюсти свою честь, а раз не смогла – терпеть последствия. Теперь, когда вы женаты, тут не о чем говорить. Если мы вернем Рейну домой, я прошу об одном – подходящем муже для нее. Думаю, с вашей стороны уместно было бы дать ей приданое…

–Нет.

Ластар удивленно умолк. Медленно, чеканя каждое слово, Моэраль произнес:

–Запомните, Ластар, раз и навсегда, повторять я не буду. Пока я жив, у Рейны не будет другого мужчины, кроме меня.

Пути до Каллье осталось на один день. Остановившись на ночевку, Моэраль дал себе зарок – выспаться, впервые за долгое время.

Не вышло.

В теплом шатре, при свете ровного огонька свечи, Моэраль читал письмо. Второе, полученное от союзника после смерти Таера.

« Ваша Милость!

Прошу простить, что известия, передаваемые Вам столь редки. Занимаемый пост не позволяет вести с севером более активную переписку, боюсь, у некоторых высокопоставленных лиц государства я могу вызвать излишние подозрения, что, несомненно, повредит нашему общему делу.

Милорд! Спешу сообщить, что по решению королевского совета в стране собирается войско, гонцы из Сильвхолла направлены на все четыре стороны света, и от ряда лордов получены положительные ответы на призыв к войне. Среди поднявших знамя Сильвберна значатся Шейды, Уэссы, Тормаки, Ульпрели, и, разумеется, все пятеро членов Совета. Однако, прошу Вас быть уверенным – далеко не все владетели, согласившиеся дать Сильвберну денег и людей, действительно стоят на его стороне.

Да будет Вам известно, что силами наших союзников и ваших верных подданных, тайно поддерживающих вашу власть, имена которых я опасаюсь называть, буде письмо попадет не в те руки, на вероломно захватившего принадлежащий Вам по праву трон Линеля Сильвберна в лесах земель Кэшора было совершено покушение. К превеликому моему сожалению, с горестью сообщаю, что успехом оно не увенчалось – мерзавец сумел сбежать. Факт покушения на Сильвберна и его длительного отсутствия в столице тщательно скрывался. Повторно посягнуть на жизнь узурпатора мы опасаемся – рядом с ним постоянно находится весьма хитрый человек, некий Зольтуст, который, боюсь, способен обнаружить людей, стоящий за покушением на жизнь его сюзерена. Но, Ваше Величество, в случае Вашего приказа попытка будет повторена.

Ваш верный …».

Моэраль отодвинул письмо и нахмурился. Жаль, очень жаль, что проблему Линеля не удалось решить одним махом – просто устранив чужими руками. С другой стороны, тогда приход к власти был бы омрачен грязной смертью предшественника. Начались бы ненужные толки, разговоры… еще бы простолюдинов на мятеж против нового короля подняли…

Нет, так не пойдет. Пускай даже гибель конкурента обставят как несчастный случай, правду все равно узнают слишком многие. Лорды не забудут пролитой королевской крови, и не след вассалам распоряжаться жизнью суверена. Содеянное сейчас может больно ударить по самому Моэралю потом: кто ручается, что убив сейчас одного короля, через десяток лет верные подданные не возьмутся за другого?

Пододвинув чистый лист бумаги и чернильницу Моэраль принялся за ответ.

«Мой верный лорд!

Я рад, что вновь получаю известие от верного союзника. Вы правы – не стоит писать слишком часто, потеря вас для меня невосполнима.

Я благодарю преданных людей за попытку устранения Сильвберна и понимаю, что принимавшие в этом участие рисковали головой. Возможно, многие из них теперь находятся под подозрением. Так или иначе, я не попрошу от вас повторения покушения, милорд. Я не желаю грязной победы в этой войне. Мое право на трон должно быть неоспоримо.

Ваш король, Моэраль Холдстейн».

Вот так. Пусть знают о его благородстве.

Как только подсохли чернила, Моэраль кликнул гонца. Велик, ох как велик был соблазн бросить исписанный листок в огонь и написать новый, одним махом перечеркивающий жизнь ненавистного Линеля.

Но нельзя, о, духи предков, нельзя!

И король недрогнувшей рукой передал послание.

Наступила ночь.

Плохая. Мутная, тревожная.

Бывают такие ночи, на грани сна и яви, когда не понять, то ли спишь, то ли бодрствуешь, то проваливаясь в тяжелое, не настоящее, забытье, то выныривая на поверхность реальности, то мечась в бреду, то на время успокаиваясь. Такие ночи не несут отдохновения, совсем наоборот, после них встаешь усталым и раздавленным, словно не спал, а пахал до зари. Неприятный осадок на языке, болезненный туман в голове. Вспоминая обрывочные сны удивляешься – и могло же такое привидеться?

Именно такую изматывающую ночь провел Моэраль. Путаные, пугающие своей непонятностью грезы, в которых он то дрался с кем-то, то за кем-то гнался, сменялись короткими периодами раздражающего пробуждения, и наутро король поднялся измученный и злой. Через час должен был начаться штурм Каллье.

Закрытый наглухо замок щерился на осаждающих узкими глазами бойниц. В морозном воздухе над стенами был ясно виден пар от нагретых масла и смолы. На фоне стремительно светлеющих облаков реял флаг. Моэраль готов был дорого заплатить, чтобы втоптать изображенного на нем зверька в грязь.

Неровные шеренги северного войска строились полумесяцем, отсекая замок от долины. Больше устрашающий маневр, чем необходимость – первый день осады отдан на откуп катапультам. Зачем ломать зубы об ореховую скорлупу, если можно разбить? Щадить дом врага, продавшего Рейну Линелю, Моэраль не собирался.