Евгения Минаева - Король Севера. Измена

–Воля ваша, ваше величество. Я не видел в своем поступке ничего дурного, но коли оно есть, что же. Одно ваше слово, и я покину Розу. И оставлю леди Торрен саму заботиться о себе.

Линель утомленно вздохнул и махнул рукой:

–Полноте, милорд. Я же не животное. И вы, и я – мы оба прекрасно понимаем, что без защиты леди не прожить. Я не стану запрещать вам проявлять благородство. Миледи Ирэна! Распаковывайте свой…эээ… скарб, забирайте платья и до заката покиньте этот замок. И выделите мне провожатого – я хочу осмотреть новый дворец королевы.

С башен родового гнезда Торренов открывался прекрасный вид. Линель с удовольствием глядел на ширящуюся полосу заката, бледно-розовые облака (тучи с востока так и не пришли), багрово-алое солнце, уходящее за горизонт. Внизу, во внутреннем дворе замка, леди Торрен готовилась к отъезду.

Сильвберн видел, как девушка прощалась с замком. Подходила к башням, воротам, прижамалась ладонью к шершавому камню. Будто не с домом расставалась, а с живым существом. Пожалуй, Роза и была для нее живым существом. Обходя комнаты, король видел: Ирэна не брала с собой ничего из роскоши. Она не лгала: действительно пыталась увезти лишь милые сердцу вещи. Сняла гобелен с родовым древом, одни занавески, несколько домотканных ковров. «Возможно, следовало позволить эти малости»– подумал Линель, но отступать от собственного слова не хотелось.

Король видел, как леди подошла к серой лошади, приведенной лордом Перрье. Хортен Борсенгьон в два шага оказался рядом, бережно подсаживая девушку. Линель увидел, как заботливым движением лорд поправил ее теплый плащ. У короля не осталось сомнений: советник рассказал далеко не все о своих отношениях с родом Торренов.

Линель возвратился в Сильвхолл через два дня. Всю дорогу он вез с собой розу, позднюю алую красавицу, чудом уцелевшую в розарии нового королевского замка. Король берег цветок как мог, но к концу пути от былой красоты не осталось и следа.

Расстроенный Линель, даже не переодевшись, вошел в покои королевы. Он хотел подарить розу, а потом объявить, что у него есть для нее Роза побольше, но гибель хрупкого растения испортила план. Сильвберн подошел к креслу жены и положил облетевший стебель ей на колени.

–У меня был прекрасный замысел, Селисса. В нем должна была участвовать роза – да, это была роза. Но ее, как видишь, больше нет. Но я все равно подарю тебе Розу. Роза – это замок в наших новых землях.

Королева с визгом вскочила и бросилась мужу на шею. Ободранный стебелек слетел на пол, и до него никому не было дела.

–Все прочь! – прокричала королева служанкам. – Прочь! Мы с его величеством празднуем!

Благодарность жены надолго запомнилась королю, и тот сделал заметку в памяти: как- нибудь подарить ей еще один замок. Возможно, даже за Муором. Почему нет, война ведь однажды закончится?

А спустя несколько дней он смотрел, как королевские армии уходят на север. За городом, у самых стен, возвели высокий дощатый помост для короля, и с него правитель напутствовал подданных.

Отдельными отрядами шли западные лорды. Они, как один, признали над собой главенство Кэшора, но Линель был спокоен – уже пару недель как к ненадежному Дунстану Байярд приставил своих людей. После первого же сражения западникам придется искать нового главнокомандующего.

Большинство южан объединилось под рукой лорда-наместника Молдлейта. Вел их сын самого Уолдера – Даггард. С ним вместе командовал племянник Мальдера – с недавних пор родственник короля – и лорд Шейд, несмотря на возраст самолично отправившийся на войну. Отдельно шли Бриенны, Эринны и Райсены со своими вассалами. Небольшими группами следовали остальные.

На поле, где проходило прощание столицы с армиями, стояли жрецы Вудэка. Сегодня среди них не было ни слабосильных старцев (Линель поморщился, вспомнив жреца со своей коронации), ни девушек. Воинов отправляли в поход воины – рослые мужчины, зычными голосами выводящие славословие своему жестокому богу.

Медленно проходила конница. Горячие боевые скакуны, готовые сорваться в галоп, храпели и косили налитыми кровью глазами на соседей. Рыцари, восседавшие на них, немногим отличались от своих питомцев, каждый готов был блеснуть перед королем доблестью и отвагой.

Показушно гарцевали предводители войск. Особенно отличился Даггард, усиленно строивший глазки фрейлинам королевы. Наконец, одна смягчившаяся девица швырнула юному позеру шарф. Дагги поймал его на лету, на мгновение прижав к губам, а уже через минуту Линель увидел шарф на древке знамени, по соседству с гербом Молдлейтов. Как знать, быть может широкий жест фрейлины был не случаен.

За конницей шли угрюмые пехотинцы, преступая через конские яблоки. Этих приветствовали не так бурно – пехота никогда не отличалась красотой и грацией, столь приятной глазу. Многие фрейлины королевы показушно зевали, демонстрируя скуку. Только жрецы молились так же истово и громко.

Линель стремился улыбнуться и кивнуть каждому. Каждый воин мог стать тем самым камушком, о который споткнется Моэраль. Быть может, именно это копье пронзит вероломное сердце Холдстейна, быть может, эта секира подрубит его ноги, стрела, выпущенная из этого лука, пробьет предателю горло?

Видят боги, он надеялся и мысленно посылал благословение своей армии даже когда за поворотом дороги скрылся последний обоз.

Иногда мы думаем, что нам плохо. Что именно сейчас, вот в этот момент, испытываем самую настоящую боль. Мы корчимся, как змеи на сковородке, исторгая крики отчаянья. Но потом наступает день, и понимаем: случившееся – мелочи, семечки по сравнению с происходящим теперь.

Когда Моэраль привез в Вантарру Илиен Ирвинделл, Рейне показалось, что на нее рухнуло небо. Придавленная непреодолимым горем, она бежала от самой страшной в ее юной жизни беды, натыкаясь на все большие и большие несчастья, терпя унижение, подвергаясь опасности. Ей казалось, ничего хуже просто не может, не должно случится с ней. Предательство любимого человека, разорение родного дома, плен.

Но боги неутомимо готовили все большие напасти.

Рейна прекратила метаться по комнате, стиснув руки, села у окна. Взгляду открылась привычная панорама – скаты крыш, гребни городских стен, сверкающие на солнце от припорошившего их снега, уходящие в лазурную небесную даль, черные и бурые стволы деревьев, разбивающие темными пятнами чистое однообразие зимы. По сравнению с этим великолепием Рейна была столь мала и ничтожна.

–Я мышь, – прошептала она и почувствовала, как по щеке прокатилась теплая слезинка.

Она вновь и вновь переживала разговор с его величеством Линелем. Снова перед глазами вставал богато убранный тронный зал. Был вечер, и огромное помещение, наполненное шелестом одежд и шепотом толпящейся у стен знати, озарялось светом сотен свечей. Свет отражался от обруча, возлежащего на смоляных кудрях короля, от изумрудов, украшающих уши и шею королевы.