Евгения Минаева - Король Севера. Измена

Человек заслонился левой рукой, правой замахнувшись ножом, и в этот самый миг тяжелая, воняющая псиной масса ударила, откидывая назад. Клыки сомкнулись на руке, пропарывая одежду, впиваясь в тело. Но человек, сумев сохранить хладнокровие, ударил в ответ.

Клинок вошел зверю под горло, и Вардис почувствовал, как из разверзшейся раны хлынула кровь. Не задумываясь, он рывком извлек нож и ударил второй раз, теперь в глаз. А потом, не глядя по сторонам, выдернул левую руку из ослабленной пасти и подпрыгнул вверх.

Острая боль пронзила предплечье, когда он зацепился за нависающую ветку и подтянулся. Здоровая рука едва не выронила нож. Вовремя подогнув ноги, человек услышал под собой оскорбленный вой – мстящий за вожака зверь прыгнул на жертву и промахнулся. Вардис лез и лез, все выше и выше, пока хватало сил. Лишь оказавшись в центре хвойной кроны, посмотрел вниз.

Стая сидела вокруг трупа вожака, подняв вверх остроносые морды.

Впереди у лорда Кантора была долгая ночь.

Волки просидели под деревом до утра. Раненый, усталый Вардис боялся задремать, понимая, сколь велика вероятность падения с дерева. От недвижного сидения на месте он замерз, прокушенной рукой было больно двигать.

Волки терпеливо ждали. Тонкая алая полоска зари, появившаяся на горизонте и вселившая решимость в их врага, не произвела на них впечатления. Они не ушли из-под дерева, даже когда рассвело.

К этому времени Вардис окончательно продрог. Желудок бурчал от голода, но копченая конина осталась в шалаше. По нужде он сходил прямо с дерева, мстительно целясь в сидевших внизу волков. Те не поняли оскорбления. И Вардис почти упал духом.

Это его названную мамашу должны сожрать волки, а не его!

Наступил день. Самый длинный день в его жизни.

День закончился.

Волки никуда не ушли.

Ищут ли его? Интересует ли хоть кого-то, что он пропал?

Этими вопросами Вардису предстояло задаваться всю ночь.

Он не верил, что лорд Орпу сильно скучает, но надеялся на кого-нибудь из своих вассалов. Толстяк Оулли, хитрец Дьенуолд, юный Ренлиф… он же пощадил их, не казнил, как предателей. И после смерти Эрея у них нет иного лорда, кроме него. Кроме того, все знают, как Моэраль ценит Вардиса. Неужели кто-то осмелится вызвать гнев короля?

Но если они надеются, что Холдстейн удовлетворится известиями о несчастном случае?

Вардис с трудом удерживался от паники. Его воля, несгибаемая воля, только она одна могла стать спасением.

Не поддаваться. Главное – не поддаваться. Не поддаваться волкам, морозу, сну. Боли, острой иглой впивающейся в плоть, в то самое место, куда день назад вонзились волчьи клыки.

Опасаясь заразы, Вардис обнажил укушенное место и, скрежеща зубами, принялся выдавливать из подсохшей раны кровь. Кровь шла чистая, хоть место укуса и было воспалено. Но на ум все равно шли истории об охотниках, вот так потерявших руку.

О том, что он может потерять жизнь, Вардис старался не думать.

На рассвете среди волков началась грызня. Тело вожака покрылось пленкой инея и не могло служить символом сплоченности стаи, стая нуждалась в вожаке.

Вардис с безразличием смотрел, как серые огрызались друг на друга, как то и дело вспыхивала потасовка. Мысли путались, ему было плевать на волков, лишь одно интересовало – дерево, холодное шершавое дерево, с которого никак нельзя упасть.

Только бы не упасть, только бы не упасть…

Почему ему так плохо, ведь прошло всего два дня?

Он очнулся в пустой серой тишине. Начинался вечер. Волки ушли, оставив после себя тело старого вожака и начисто обглоданный костяк лошади.

Он все –таки уснул. Уснул, но не упал!

С этой мыслью Вардис сидел на дереве еще долго. Потом другое, более важное знание, заполнило все его существо. Он свободен! Чужая воля больше не довлеет над ним, и он свободен, свободен спуститься с дерева!

Медленно двигая замерзшими конечностями, Вардис начал слезать.

Оказавшись у самой земли он огляделся, вдруг хитрые звери отошли недалеко, надеясь на глупость жертвы. Но нет – волки ушли окончательно.

Спустившись, он первым делом подошел к шалашу. Ветки были раскиданы, заготовленная конина сожрана. Назло ему, человеку, сожрана!

Но ему было плевать. От руки, которой он боялся шевелить последние несколько часов до забытья, накатывали волны мучительной боли. Боль, только она одна осталась верна ему.

Помутневшим взглядом Вардис нашел лошадиные следы, причудливой цепочкой уводящие вдаль, и пошел по ним. Ему казалось глупым идти в обратном направлении, ведь лошадь же бежала в другую сторону, но он помнил, что несколько дней назад зачем-то решил, что надо идти именно так. И шел, бездумно переставляя ноги, волочась вперед, повесив голову. Если бы стая волков вышла из леса и пошла за ним, он бы не обернулся.

А света становилось все меньше и меньше…

Оледеневшая трава с хрустом ломалась под копытами коней. Колеса грохотали по замерзшей грязи, в которой застряли бы неделю назад. Голые облетевшие деревья стояли по краям дороги обелисками проходящей осени.

Высоко в небе летели клином птицы. Что за опоздавшая стая столь неуместно начинала путь в теплые края? Для гусей и журавлей было слишком поздно. Быть может, кучка глупых уток в последний момент передумала зимовать в покрывающихся ледяной коркой прудах?

–Вам нельзя ехать, милорд! – кричал Байярд. – Вспомните Тэрпи! Вы снова окажетесь в замке предателей! Опыт вас ничему не учит.

Опасные слова. Любому, кроме Байярда, они стоили бы головы. Но лорд Зольтуст позволял себе больше любого в королевском замке.

–Я поеду, хочешь ты или нет. Два дня пути туда, два обратно, день там. Этот замок я хочу подарить своей королеве. И я желаю лично видеть подарок!

–Это не обязательно, милорд. Пошлите доверенного человека. К чему вам самому…

–Да потому что я хочу! – не выдержал, наконец, Линель. – Потому что мне скучно! Потому что я устал от бумажных дел! Потому что я не чувствую себя королем своего королевства в конце-концов!

Линель не лгал.

Поражение Каллье выбило почву у него из под ног. Так хорошо продуманный план, по которому Ансельм Каллье, захватывая в плен леди Артейн, ссорит Холдстейна и лорда Ластара, с треском провалился. Пленение жены и племянницы не сделало сурового Артейна более сговорчивым, скорее наоборот, разожгло в нем пламя ярости. А Приречные лорды? А лорд Фисму, который в письмах клятвенно обещал Линелю поддержать Каллье? Союзные войска опоздали! Проклятый Моэраль опередил их на считанные дни, а еще к тому же успел походя подгребсти под себя пол-севера! Нет сомнений, наученные горьким примером лорда Ансельма, сомневающиеся северяне без возражений пойдут под жесткую руку короля севера.