Вероника Мелан - Пообещай

Отбой. Телефон временно в карман.

Из пачки показалась новая сигарета, а в душе ярче пламени щелкнувшей зажигалки пылало возродившееся самопроизвольно пламя надежды.

– Потеряла паспорт, говоришь? Ну, так пусть обратится в местное отделение милиции, заполнит, как полагается, бумаги…

Мент по имени Миша вызвал у Дара мгновенное отвращение. И не поймешь чем: то ли растянутой майкой в синюю полоску – выцветшей, под спецназовца, – то ли стойким запахом лука изо рта, то ли наглыми манерами – «я – госслужащий, и уже поэтому лучше всех вас…»

– В отделении будет долго.

– А надо быстро?

– Надо.

– А че за спешка такая?

Дар какое-то время молчал, подбирал слова. Скажешь не то или не тем тоном, и Михаил Градов – Стасов друг – выпрет тебя из квартиры, где просиживал штаны во время выходного.

– Полететь хотели за границу.

– Полететь можно, когда бумаги будут готовы. Все ждут, и вы подождете.

«Что ты за упырь такой? – хотелось заорать Дару – Побрился наголо, отрастил в отделе пузо и стал советы раздавать? Сам жди, чмо потное, а я не могу…»

Из всего того, что хотелось высказать Мише, Дар вслух повторил лишь обрывок мысленной фразы:

– Не могу ждать. «Ч.Е.Н.Т.» я. На последнем месяце жизни.

– Че, правда, что ли? – округлились напротив глаза. И сделались почему-то радостными, как у хулигана, которому показали забавную жабу в террариуме. Особенно уродливую.

– А Стас не говорил, что у него такие… друзья.

– А я его не посвящал.

Дару сделалось отвратно внутри, грязно. На него теперь смотрели так, как он ненавидел, – со смесью любопытства, неприязни и равнодушия.

– Так это ты поэтому татушку наколол? Точку спрятал?

Отвечать не имело смысла, и потому гость отстраненно рассматривал клеенчатые обои вокруг стола, которые хозяин, видимо, налепил на стену, чтобы «жир легче оттирать». Смотрелось все это убого и дешево и о живущих здесь людях поведало больше, чем рассказал бы год совместной жизни.

– Ну, если «Ч.Е.Н.Т», – размышлял вслух Михаил, – если Стасов друг…

Потом хлопнул себя ладонью по трико – решил напоследок сделать убогому «счастье».

– Ладно, паспорт сделать не смогу, а вот бумагу о том, что документ находится на переоформлении, могу. Но только на месяц, не больше, а там сами…

– На месяц! Как раз. Послушайте, а авиабилет нам по такому продадут?

Миша нахмурился, сделался строгим, как будто изволили усомниться в его профпригодности.

– Продадут. А чего не продадут-то?

«Супер… Отлично!»

Главное, держать радость под контролем – слишком широко улыбнешься, и тут же взвинтят за «услугу» цену.

– Когда нам ждать бумагу? И… сколько это будет стоить?

Вот и всплыл самый болезненный, самый неприятный вопрос – если Миша заломит неподъемный ценник, придется просить у Эмии. А просить…

«Не веди себя, как жертва…» – упрекнула бы она.

Черт, он не жертва, но и мудаком быть не хотел. Обойтись бы своими средствами.

– Ну…

Лысый мент чесал пузо, и в нем желание помочь боролось с очевидной жадностью.

– Десятка тебя устроит? Не ломлю.

Десятка? Дар обрадовался так, будто выиграл первый приз на школьной олимпиаде.

– Устроит, – кивнул чинно. Добавил, спохватившись. – Спасибо за… помощь… и понимание.

Миша благосклонно кивнул:

– Чего уж там! Ради друга… Друга-друга, – и противно расхохотался. – Ты только это, парень, кинь мне смской ее данные – имя, год и место рождения, ну, ты понял.

– Понял.

– И фотка мне ее будет нужна. Как полагается, на белом фоне, по формату. Бросишь на почту электронную – я ее тебе сейчас чиркну.

Дарин кивал радостно и быстро, как болванчик: кивну, напишу, сделаю, да. Как двоечник, которому сказали, что вместо экзамена можно вымести двор.

Вытащенные из кошелька и положенные на стол деньги исчезли в Мишиной лапе ловко, как у фокусника, – раз, и нету.

– Ну, все, жду. Бывай. И не это… не кисни.

То была максимально проявленная о «Ч.Е.Н.Т.»е забота, которую Дар получил с момента входа в квартиру номер двадцать четыре.

– Не буду.

Он даже не обиделся.

Домой. Дожарить картошку. И найти ближайшую фотолабораторию для Эмии.

(Omar Akram – Angel Of Hope)

Он никогда не думал, что доживет до аэропорта. Точнее, до того момента, когда появится необходимость войти в это огромное здание, размером со стадион. Что будет стоять возле высоких окон, смотреть на ночное летное поле, на отблески ламп снаружи на самолетных крыльях…

Люди, шуршавшие за его спиной колесами багажных сумок, привыкли планировать путешествия, а заодно и всю свою жизнь. Холеные люди, уверенные в себе, – как будто отдельная каста. Они баловали себя дорогими напитками, спокойно тратились на дорогие и бессмысленные по содержанию глянцевые журналы, со скучающим видом пялились на многочисленные, подвешенные на колонны экраны телевизоров, где крутилась реклама. Делали все для себя любимых, лишь бы не скучать.

А он с совершенно особым трепетом созерцал табло с названиями далеких городов, и везде ему мерещились рассветы, закаты, незнакомые мостовые, чьи-то силуэты, даже запах кофе, долетающий со столиков уличных кафе. И аэропорт, как отдельная жизнь, где даже продавцы в киосках, уборщики и охранники – это «не простые» люди, а люди на пересечении путей и судьбоносных точек. Здесь каждая встреча, каждый пойманный взгляд – все имело более глубокий и словно иной смысл.

Каких точек? Каких путей? Он и сам не знал.

Эмия спала, свесившись набок в кресле. Их вылет, неудобный по времени, в четыре сорок утра, случится еще только через полтора часа. Ему и самому бы поспать.

Не спалось.

Приглядывая за стоящей у ног своей попутчицы сумкой, он прохаживался туда-сюда вдоль кресел. Иногда стоял у окон, иногда присаживался на железную седушку и подолгу рассматривал полуночников, пьющих в кафе напротив кофе. Каждого ждала своя дорога.

Странное место – аэропорт. Как будто большая точка чьих-то пересечений.

Ему почти двадцать пять. И он сюда попал.

Царапало от песка в глазах веки; тело просило сна – минут пять или около того Дарин пытался устроиться в кресле, поудобнее приладив голову на сумку. Вроде бы улегся, но мыслям не спалось – они вздрагивали всякий раз, когда из динамика под потолком раздавался женский голос, сообщая о прилетах и вылетах.

И почему-то разбитой телегой, ползущей по пыльной дороге в неизвестном направлении, казалась собственная жизнь.

Раньше он мечтал о полетах. Раньше.

Когда у телеги еще не скрипели колеса, и не отваливались бока…

Все самое примечательное в его жизни начало случаться с шестнадцати лет, когда отпустили из интерната.

Вот тогда Дар браво взял поводья судьбы в свои руки: отправился за образованием в высшую школу – будучи примерным учеником в прошлом, легко поступил, получил койко-место в общежитии, – и тогда же начал ходить по спортивным клубам. Бывал везде, где давали уроки боя бесплатно, и откуда не гнали без абонемента.