Ульяна Соболева - Пока смерть не обручит нас [СИ]

Ламберт прищурился и закатывал быстро рукава, схватил ведро воды, опрокинул немного на себя, пролил коней и остатки льнул в мою сторону так, что окатило с ног до головы. Я вскрикнула от того, как ледяные струи потекли по разгоряченному телу, вызывая лихорадочную дрожь.

– Думаешь, отопрут? Чтобы потом я их казнил? Люди не так тупы, как это кажется… если только ты не идиотка, если не понимаешь этого!

– Пообещайте им, что не казните! Это ведь так просто!

– Зачем обещать… если я действительно их казню? – мрачно спросил герцог и взломал перегородку в стойле Азазеля.

– Он необъезжен и взбесится, когда я вскочу на него. От ярости он снесет здесь даже стену, как только жеребец вынесет дверь, садитесь на Рысь и скачите за мной следом. Остальные лошади последуют за нами. Они уже давно признали эту зверину своим вождем.

Я невольно задержала дыхание, когда Ламберт, схватив веревку со стены, вскочил на неоседланного белоснежного демона, и мне отчего-то подумалось, что сам дьявол объезжает исчадие ада. Конь громко заржал, стал на дыбы, когда Морган набросил на его морду веревку и завязал в виде уздечки за ушами. Азазель заржал с такой яростной силой, что у меня заложило уши, снова поднялся на дыбы, перебирая копытами. Мне стало жутко, что он может упасть на спину и раздавить герцога под собой, но тот силой сдавил коню шею. Азазель несколько раз поддал задом кверху, пытаясь скинуть всадника, а когда не смог этого сделать, зарычал, как самый настоящий хищник.

– В сторону! – заорал герцог и, ударив коня по бокам пятками изо всех сил, направил его к выходу, дым уже полностью заполнил помещение, и я задыхалась от кашля, когда увидела, как осатаневший Азазель понесся на дверь и действительно вынес ее к чертовой матери. Я тут же вскочила на Рысь и сдавила ее бока, прижимаясь телом к сильной шее, благодаря Бога и своего мужа за то, что научил меня ездить верхом. Вырвавшись на улицу, я поняла, что люди бросились врассыпную. Кашляя и чувствуя, как текут от дыма слезы по щекам, я мчалась следом за Азазелем, уносящим на своей спине герцога. Остальные лошади остались крутиться неподалеку от горящей конюшни.

Конь скрылся в кромке леса за густыми ветвями деревьев. Я направила Рысь туда же. Наверное, другая на моем месте сбежала бы, но мне было некуда бежать, я даже не знаю, в какую сторону надо скакать, чтобы покинуть пределы герцогства, и куда меня приведет дорога. Скорее всего, меня поймают, и каким будет гнев герцога, я бы все же знать не хотела.

Выскочив на опушку, я мчалась вперед, пока резко не натянула поводья, увидев впереди овраг. Соскочила с кобылы, бросилась к краю и замерла.

Азазель лежал в самом низу на боку, тяжело дыша, а герцог стоял над ним, направив на коня дуло мушкета (Или как тогда назывались эти длинные пистолеты? С историей у меня все же, оказывается, большие проблемы)

– Нееет! – крикнула я и побежала вниз, глядя, как голубые глаза коня смотрят на своего палача и как тяжело дышит несчастный. – Не стреляйте!

– Он сломал ногу! – с горечью ответил герцог и поморщился, – это конец. Гуманней пристрелить жеребца. Не приближайтесь, он опасен.

– Это вы опасны! – я проигнорировала вытянутую с мушкетом руку, с натянутыми канатами вен и напряженными пальцами, сжимающими ствол. Приблизилась к коню. Тот тихо заржал и дернул ногами, громко фыркнул, тряхнул серебристой гривой.

– Я сказал — отошла в сторону! Раненый жеребец может быть опасней волка или медведя!

– Когда вы в него целитесь, конечно! Он все чувствует и понимает! Уберите ваш пистолет!

– Что убрать?

– Вот эту штуку уберите! Я посмотрю ногу коня.

Опустилась медленно на колени. Конь действительно очень боялся, он весь дрожал и покрылся потом. Думаю, он тоже знал, кто из них здесь опасней волка или медведя.

– Красивый мой… тшшш.. тихо. Я тебя не обижу. Посмотрю, что с тобой. Ты мне позволишь?

Конь повел ушами и устремил свой невыносимо пронзительный взгляд на меня. Я склонилась над его ногой, одной рукой потянулась, чтобы погладить, но конь дернулся, словно не позволяя.

– Это не больно, я только приласкаю тебя. Да, вот так.

Все же тронула взмыленный круп и погладила шерстку.

– Какой же ты красавец, ты бы видел себя, насколько ты прекрасен.

Продолжая гладить, склонилась к ноге, рассматривая рану.

– Здесь нет перелома, ветка проткнула ему мякоть, и то, что вы приняли за торчащую кость, – кусок деревяшки. Ее надо вытащить, туго перевязать коню ногу, и при надлежащем уходе все очень быстро заживет.

– Ну так вытаскивай.

Я обернулась на герцога – тот уже опустил мушкет и теперь смотрел на меня с нескрываемым раздражением.

– Давай. Вытаскивай, а ты… – он перевел взгляд на коня, – одно твое неверное движение, и я тебя пристрелю. Понял?

Я продолжила поглаживать коня по боку, а сама взялась за ветку и попробовала потянуть, конь вскинулся, задергался, чуть не прошиб мне голову копытом.

– Не стреляйте. Нет!

– Никто не вытащит эту деревяшку! Проклятый черт не дастся.

– Дастся! Я закрою ему обзор собой, буду гладить его и говорить с ним, а вы вытащите ее.

– Я? Еще чего. Проще пристрелить!

– Конечно, проще! – зло сказала я. – Намного проще. Я не думала, что герцог Ламберт ищет легкие пути и откажется от самого красивого жеребца. Я думала вы борец…, наверное, первое впечатление обманчивое.

– Я пристрелю вас обоих.

– Так что вам мешает это сделать?

Несколько секунд он молчал, стискивая оружие в ладони, потом кивнул на коня.

– Давай, заговаривай ему зубы, попробуем сделать, как ты говоришь, но если не получится – я вышибу ему мозги!

Я гладила морду коня, глядя в голубые глаза, водила пальцами по скулам, по гриве.

– Будет больно всего несколько секунд, а потом я забинтую тебя, и все пройдет. Обещаю.

– Вы еще станцуйте для него.

– Любой зверь любит ласку, – тихо сказала я, продолжая гладить коня между ушами и видя, как он закрывает веки, наслаждаясь нежностью.

– Резким рывком тяните ветку, он успокоился. Сейчас. Давайте!

Конь не успел вскинуться, как герцог вскрикнул, что достал ветку, я продолжила гладить несчастное животное по морде. Потом оторвала от подола кусок ткани и перевязала ногу Азазеля.

Встала с колен, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

– Насчет зверя и ласки, – голос прозвучал у самого уха, и я вздрогнула, не успев обернуться, ощутила, как губы герцога коснулись моей шеи чуть ниже уха, – вы совершенно правы – любой зверь любит ласку.

Нежно обхватил мою шею ладонью, чуть разворачивая меня к себе.

– Если вы виновны в смерти ребёнка – вы умрете! – так же нежно прошептал над моим ухом, я хотела дёрнуться, но он не дал. – Молите Бога, чтоб его кто-то убил, и вы смогли это доказать.