Ульяна Соболева - Пока смерть не обручит нас [СИ]

Моргана одевали портные и невысокий мужчина в кудрявом парике с голубыми бантами на темно-синем камзоле и атласной подушкой с булавками в руках. Месье дизайнер. Типа нашего Юдашкина… но скорее похож на Зверева. Да, определенно похож и очень сильно отдает голубизной. Что не удивительно для этой профессии. В голове почему-то прозвучало «Голубая луна… голубая» голосом Бори Моисеева. Совсем некстати и не к месту. Почему-то именно здесь мне постоянно на ум приходили дурацкие песни. Наверное, потому что я вечно слушала музыку дома. Я, можно сказать, с ней вставала и ложилась спать. Но не такую, черт возьми, и не в такой ситуации, когда самой подходящей был бы Реквием. Но у меня вдруг проснулось чувство юмора. Определенно очень черного цвета. Мне не было смешно, мне периодически хотелось сдохнуть, но в то же время я дико боялась казни и пыток. Но больше всего мне хотелось оказаться в своем мире и в своей реальности.

– Я бы добавил серебристые запонки на манжеты, – сказал Зверев (теперь я его буду называть именно так, если сегодня не умру) и, посмотрев в мою сторону, брезгливо поморщился.

– Нет. Давайте что-то попроще. Не путай меня со своими любовниками, Луциан.

Я еще ничего не понимала, обескураженная, растерянная стояла перед ним в измазанном платье, с торчащими в разные стороны волосами, провонявшаяся запахом мешка с гнилой картошкой и навоза. Портные сняли с Моргана рубашку, и я судорожно сглотнула слюну. Ламберт стоял ко мне спиной, обнаженный до пояса, он смотрел на себя в зеркало, а потом перевел взгляд на меня. Герцог повел плечами, и под бронзовой кожей вздулись рисунком мышцы. Сильная спина, натренированная. Совершенно не спина вельможи. Разве он не должен быть холенным, изнеженным, как все богачи были в то время. Но я видела спортивное тело, привыкшее к тренировкам, тело с многочисленными шрамами, и я могла лишь предположить, что это следы от лезвия ножа и сабли, или меча. Я не могла оторвать глаз от этой красоты и ловила себя на порочном желании коснуться этой спины руками, ощутить, какие они наощупь его мышцы. Провести по ним ногтями, чтобы оставить кровавые следы. Но герцог отвлек меня от моих порочных мыслей, выдернул быстро и жестко.

– Мальчик умер по неизвестной причине.

Сказал он и приподнял руки, позволяя портным надеть на него белоснежно-жемчужную рубашку с кружевами на рукавах и воротнике. Его длинные темно-каштановые волосы контрастировали с тканью, а смуглая грудь в распахнутом вороте привлекала взгляд своей гладкостью. На кожаном шнурке висел какой-то талисман, но я не могла его разглядеть издалека.

– Если бы мне дали осмотреть тело, то я бы сказала по какой.

– И кто бы тебе поверил? Сброд на площади? Суд присяжных? Кто?

– Например, вы…

Усмехнулся уголком рта.

– Тебе важно, чтоб я поверил?

– Нет. Мне важно, чтоб меня не обвиняли в том, чего я не совершала, и знали правду.

– Мне достаточно того, что я уже о вас знаю, поверьте. И ваше желание осматривать труп ребенка по меньшей мере странное.

– Меня сегодня казнят?

Он не ответил. Пока портные застегивали на нем рубашку, а Зверев ходил кругами и рассматривал каждую складку, мы смотрели друг на друга через зеркало.

Герцог недавно принял душ, и его волосы были слегка влажными, их часть собрали сзади, приоткрыв виски и уши, и закололи заколкой. Я опустила взгляд ниже к широким плечам, к тонкой талии и узким бедрам, стянутым белыми штанами, заправленными в высокие белые сапоги. Во всем этом каком-то вычурном великолепии он ни на грамм не выглядел менее мужественным. От него исходил дичайший аромат тестостерона, и от созерцания его божественной фигуры у меня кипел в венах адреналин. Почему все вот так? Почему я не начала его ненавидеть, презирать, бояться, в конце концов, так, чтоб не думать о красоте, не жаждать объятий, не захлебываться похотью. Я ведь знаю, какое он чудовище, и продолжаю хотеть его. Больная на всю голову, ненормальная идиотка.

– Тебя непременно казнят, – спокойно сказал он и поправил кружева на воротнике, – но не сегодня.

Не могу сказать, что я почувствовала облегчение.

– Ожидание смерти намного хуже самой смерти.

– А кто сказал, что тебя здесь ожидает праздник и счастье?

Обернулся ко мне и буквально стряхнул с себя одного из портных, и тот чуть не упал на пол, но тут же схватил серебристый камзол и вместе со вторым помощником надел на герцога.

– А сейчас ты примешь ванну, переоденешься и выйдешь к гостям. Сегодня моя свадьба, Элизабет, и ты, как ни странно, входишь в число моих гостей. Конечно, тебя нет в списках, – он снова стряхнул портного, и мне на секунду показалось, что тот повиснет у него на руке, как блоха, – но я хочу, чтоб ты присутствовала на церемонии.

– Зачем? – тихо спросила я, ощущая какую-то обреченную тоску от мысли, что он и в самом деле женится. Как будто только что узнала о свадьбе Миши.

– Не могу отказать себе в удовольствии. Ведь ты могла быть моей невестой… а сейчас ты всего лишь НИКТО. И ночью станешь моей оллой. Обождите за дверью! – скомандовал он, и уже через секунду в комнате кроме нас никого не было.

Потом подошел ко мне и взял меня за подбородок.

– Те люди казнены без возможности говорить. Никто не знает, о какой ведьме идет речь. Сегодня тебе повезло, графиня Блэр.

– Я в этом не уверена.

Серые глаза герцога стали графитового цвета.

– Еще не поздно все исправить и взойти на виселицу. Стоит только озвучить свое желание, миледи.

Я отпрянула назад, а он сдавил мое запястье.

– Ну! Произнеси это вслух, маленькая ведьма Блэр, и я воплощу твои фантазии о смерти.

– Вы делаете мне больно.

– Поверь, я еще даже не начинал делать тебе больно!

Ламберт хлопнул в ладоши, и в дверях показалось лицо Зверева.

– Луциан, я хочу, чтоб эта женщина была этим вечером великолепна. Одень ее на мой вкус. Так, чтоб всем хотелось ее отыметь… – потом наклонился ко мне, – а отымею только я.

КОНЕЦ 1 КНИГИ

23.05.2019

Харьков

*1 Вижу твое лицо в каждом месте, где хожу.

Слышу твой голос каждый раз, когда говорю.

Ты поверишь в меня,

И мной не будут пренебрегать никогда

Я сгорю за тебя,

Почувствую боль за тебя,

Я поверну нож, и мое ноющее сердце кровью омою

И на части разорву.

*2 Я могла бы умереть ради тебя,

Я могла бы умереть ради тебя,

Я умираю, просто чтобы ощутить тебя рядом с собой,

Знать, что ты мой.

Я буду рыдать по тебе,

Я буду рыдать по тебе,

Я твою боль всеми своими слезами смою

И твой страх утоплю.