Эн Варко - Я – Тайига

Говорили, что брак барона с княжной был уже решенным делом, но молодой вертопрах вдруг взял перерыв. Сказал, что ему нужно подумать, что он не готов, что слишком молод, чтобы так круто менять свою жизнь. Другими словами, изрек стандартный набор чуши, что вещают сбегающие женихи нелюбимым невестам. Удивительно, но это сработало, и Олиндэль согласилась ждать. Мало того, подарила Анри и Ригоне по зеленой карте, чтобы они могли навещать ее тогда, когда надумают.

Пока я вкратце пересказывала эти сплетни, служанки бурно радовались возможности увидеть настоящих эльфов и скандально известного барона Анри.

– Такое событие нужно отметить! – провозгласила Сони.

В руках ее неожиданно оказалась заостренная палка. Служанка подошла к бурлящему на огне котлу и принялась ожесточенно тыкать в него. Найдя искомое, она торжествующе замахала насаженным на деревянный гарпун цыпленком как флагом:

– А вот и праздничный пирог. Небольшой, правда. Зато с пылу-жару!

– Нас же заругают, – испугалась Рози.

– Так нечаянно получилось, – сообщила Сони и переложила лакомство на большое блюдо. – Я ошпаривала цыпленка, а он взял да упал в котел. И тут Благочинная входит… Разоралась, конечно, ужасно. Ругалась долго и громко. Не только мне, всем на орехи досталось. А про цыпленка как-то и позабылось.

– А тогда почему он уже ощипанный и потрошеный? – упорствовала Рози в своих подозрениях.

Ответить ей никто не успел.

– Та-ак! Значит, опять бездельничаем! – строгий окрик возникшей в дверях сестры Пиры вызвал настоящий переполох.

Рози уронила пустую корзину, прыщавый паренек оступился и чуть не рухнул в таз с нечистотами, еще одна служанка опрокинула скамью в груды куриного пуха, и тот взметнулся в воздух белыми хлопьями… Лишь Сони не оплошала – она ловко наклонилась и метнула блюдо с цыпленком под топчан. То есть прямо к нам под нос.

На мгновение у нас перехватило дыхание. Вареная вкусность издавала божественный запах. Настолько божественный, что голова закружилась.

– Воровать нехорошо, – очень задумчиво изрек Риан.

– Нехорошо, – тоскливо согласилась я.

Милая птичка словно издевалась над нами. Лежала вся такая загадочная: крылышки в стороны, ножки кверху, под тонкой кожицей жирок просвечивает… Мы отвернулись и даже нос лапой прикрыли для надежности.

– Я собственно, что пришла, – заметила сестра Пира, когда всеобщий переполох утих. – Наша будущая принцесса свою кошку потеряла. Обещает золотой тому, кто ее найдет. Увидите, ни с кем не перепутаете. Рыжая такая, пятнистая, с кисточками на ушах и шкодливой физиономией.

Покрывало на топчане тотчас отдернули. Несколько жадных ручищ протянулось в нашу сторону, а воздух наполнился многоголосым и омерзительно-змеиным «кис-кис-кис».

Мы рванули в образовавшуюся прореху и, выскочив в коридор, помчались так, словно за нами гналась тысяча чертей. Остановились лишь около моей кельи. И почему-то с цыпленком во рту. Как он оказался у нас – ума не приложу. Я точно знаю, что не брала. Впрочем, Риан утверждал то же самое.

Потихоньку торкнулись, и ура, дверь приоткрылась. Мы осторожно заглянули. Все спокойно. Лже-Лира дрыхла на Нориной постели и на нас никак не отреагировала. А значит, можно спокойно пообедать. Под кровати с ночными горшками нам лезть не захотелось. Мы пристроились под столом и вонзили зубы в нежную плоть.

Косточки сладко хрустели, а мясо было таким мягким, таким сочным, что муки совести ушли на задний план. Ненадолго прервались мы лишь для того, чтобы перевести дыхание. Животик стал тяжелым и круглым, но оставлять такую вкуснятину? Зная, что жизнь полна превратностей и лишений? Вот уж нет! Мы испустили вздох, но только снова хотели насладиться этим чудом, как…

– Кушаем, значит?

В наш загривок вцепились стальные пальцы одновременно с этими словами. Мы попытались извернуться и цапнуть, но это вызвало лишь злорадный смех.

Анри поднял нас и принялся внимательно рассматривать, вертя на расстоянии вытянутой руки то в одну сторону, то в другую.

– Брось цыпленка. Ты позоришь нас, – зашипел на меня Риан.

Но я не могла. От шока когти свело. Куриный остов, словно щит, прикрывал наш животик и отказывался падать вниз.

– А ты мне нравишься, киса… Как там тебя? Тая? Все рыскают по саду, тебя ищут. С ног, между прочим, сбились. А ты на кухне цыплят воруешь? Знаешь, подруга, чем-то ты меня напоминаешь…

Мы мрачно уставились на наглую ухмыляющуюся рожу. Слова Анри показались кощунственными не только мне, но и моему напарнику.

– Согласен, с курицей нехорошо получилось, – медленно и с достоинством произнес Риан. – Но это кошачье естество виновато. Не мы. К тому мы спасли репутацию служанок – милых девушек, которым и так в жизни несладко приходится.

Анри его не услышал, но мне стало немного легче. И я испытала огромную благодарность к своему напарнику за эти слова.

Между тем барон освободил нас от курицы и прижал к себе. Он несколько раз огладил область загривка, забрался пальцами под змейки и замер. Замерла и я. Если он действительно чувствует артефакты, то должен понять и что у него сейчас под рукой находится… Но Риан что-то быстро забормотал на незнакомом мне языке, и Анри словно очнулся. Продолжая одной рукой крепко удерживать нас, он накинул плащ и надвинул на лицо капюшон.

– Идем, Тайка. Обрадуем принцессу, – сообщил он и засеменил походкой институтки в сторону покоев принцессы.

Анри остановился у дверей. Теперь просто так пройти в покои классной Агнесс было весьма затруднительно. Нам преграждал вход усатый стражник в блестящей кирасе.

– Пропавшая кошечка Ее Светлости, – смиренно прошелестел Анри и для пущей убедительности резко сунул нас под нос солдату.

Тот отшатнулся от неожиданности, но свой гнев проглотил и посторонился. И мы вплыли внутрь.

В холодное время года я довольно часто бывала у классной Агнесс. Она радовала меня своей благосклонностью и, думаю, не только потому, что приходилась мне теткой по отцу. Ведь мою сестру она никогда к себе не приглашала. И никогда не доверяла ей Пиппино – забавную обезьянку с нежной, почти лишенной шерсти кожицей. Для капризного создания из южных островов наши сквозняки были губительны, а кофточки и штанишки маленький шалунишка постоянно норовил сбросить или разорвать. Но это меня не раздражало. Я даже испытывала к нему благодарность за это. Особенно долгими зимними вечерами, когда ветер за окнами завывал так жутко, что казалось, будто сонмы нечисти рвутся по наши души. Тогда все воспитанницы собирались в натопленной столовой и пели псалмы под руководством отца Птольцуса, а меня по просьбе классной Агнесс отпускали в ее покои ремонтировать одежду Пиппино. Иногда даже вместе с Норой.