Валерия Чернованова - Оковы для ари

И он пил, хмелея от мощи, что в него вливалась. Отравляла все его естество самым желанным ядом. Никогда прежде Игрэйт не ощущал в себе такого огня. Мощного, яростного, всесокрушающего. Он бушевал в драконе, бушевал в каждой клетке его тела. Плясал над поляной, слизывая с земли яркие краски природы, стирая жизнь, взамен оставляя пепелище.

Игрэйт пил, пьянея и дурея от вкуса губ своей повелительницы, и представлял, как уже скоро будет терзать поцелуями совсем другие губы. Самые желанные и такие сладкие. Будет ранить их до крови, вырывая из шлюхи Ледяного стоны боли.

– Довольно!

Мельвезейн отстранилась, провела по губам пальцами, стирая с них кровь дракона. В поцелуе она, на миг забывшись, укусила Огненного, но он этого даже не заметил.

Игрэйт стоял, широко распахнув руки, наслаждаясь бегущей по венам мощью. Совершенно пьяный от силы, которую прежде ему испытывать не доводилось. Никому из смертных.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты умер от переизбытка магии, милый.

– О нет, я – не умру. – Тальден блаженно жмурился, подставляя лицо крупным каплям дождя, отчаянно сражавшегося с объявшей поляну стихией огня. – Но очень скоро кто-то другой умрет. Слышишь, Мельвезейн? Даю тебе слово, я вырву сердце из груди Ледяного! Оно станет моим первым подарком для моей рабыни.

В мысли князя снова незаметно прокралась иномирянка, которая Мельвезейн совершенно не интересовала.

– Таким ты мне нравишься гораздо больше, Огненный, – любуясь мужчиной, в котором теперь чувствовались стержень и сила, промурлыкала богиня. – Мой герой. Мой воин. Мой победитель.

Тучи рассеивались, стихал дождь, и солнце вновь пыталось пробиться сквозь истончившуюся грозовую пелену, чтобы осветить выжженную дотла, почерневшую, мертвую землю. Над поляной больше не ярилось пламя, а то, что было заключено в огненном маге, наоборот, продолжало крепнуть и разгораться.

Превращение в дракона, всегда доставлявшее Игрэйту столько боли, на этот раз прошло незаметно. Оттолкнувшись от земли, зверь взметнулся в небо, наслаждаясь новыми для него ощущениями.

Провожаемый нежным, певучим голосом Древней:

– Принеси мне победу, мой дракон. Убей Ледяного – за ним падут остальные. И тогда я и мои дети снова будем править этим миром. Навсегда воцаримся в Адальфиве.

Никогда бы не подумала, что квест под названием «Остаться наедине с мужем» окажется настолько трудновыполнимым. С утра пораньше его великолепие, как того требовали традиции, отправился на ристалище уделять внимание своим подданным, сражающимся за звание «Рыцарь года». А если учесть, что вместо медали или какого-нибудь там кубка победителю был обещан аж целый замок, в количестве одна штука, и несколько акров (или в чем они ее здесь измеряют) земли, то желающих посражаться друг с другом и пообщаться с моим благоверным нашлось немало.

На турнире мы вроде как были вместе. Вроде как, потому что возле Скальде постоянно вертелись старейшины, и я чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. То один маг склонится к Ледяному, чтобы шепнуть ему что-то, не забыв при этом насадить меня на свой острый взгляд, как на шпажку кусочек сыра (судя по все тому же взгляду – явно заплесневелого); то другой начнет что-то негромко втолковывать будущему правителю. А потом еще и третий с четвертым подключатся. Ну прямо массовое словесное недержание.

Единственное, чем я успела обменяться с мужем за все время турнира, – так это улыбкой и разделить на двоих до безобразия короткое мгновение, когда моя рука оказалась в руке Герхильда.

В периоды, когда Скальде не отвлекался на советников, он целиком и полностью сосредотачивался на сражениях. Честно говоря, кубку с ользанским за несколько часов, что мы провели на ристалище, его великолепие уделил больше внимания, чем своей ари.

А ари тем временем изнывала от беспокойства и все пыталась среди разряженных придворных отыскать Хильдебальда и Ариэллу или хотя бы родителей девушки. Но Талвринов на турнире не было.

Когда последняя пара рыцарей от души помяла друг другу латы булавами с жуткого вида шипами, герольд объявил о завершении второго дня турнира. После чего горожанам было предложено возвращаться в Малахитовый Дол дегустировать халявные вина, реки которых продолжали разливаться по улицам города. Знать же зазывали на тусовку, что должна была состояться в Лашфоре.

Зрители на трибунах пришли в движение, поднимаясь и собираясь как можно скорее начать выполнять намеченную герольдом программу, а я только и успела, что сказать:

– Скальде…

– До встречи на пиру, моя лучезарность.

Нежный поцелуй на миг согрел кончики пальцев. Как и улыбка тальдена, чуть подтопившая мне сердце. А потом оно снова продолжило застывать в ледяных тисках страха за будущее алианы.

– Сегодня сбежать не получится. Старейшины не простят нам еще одного прогула.

В ответ на шутливые слова мужа я только смиренно кивнула и была тут же оттеснена от Скальде паразитами-магами.

Вернувшись в Лашфор, первым делом попыталась выяснить, где Ариэлла. Увидеться с алианой было для меня так же важно, как и переговорить с Герхильдом. Известия от Леана не обрадовали: Талвринов весь день допрашивали и продолжают допрашивать эррол Фитивен со своей бандой. Сначала по очереди, теперь всех скопом.

Неужели и правда думают, что такая чистая, добрая душа, как Элла, могла что-то знать, а тем более участвовать в темных делишках Адельмара? Скорее, обвинять в преступлении надо тех, кто заподозрит алиану в подобных мерзостях.

На этот раз Мабли впилась в меня пиявкой и не отстала, пока не упаковала в то алое платье, в котором я должна была блистать на вчерашнем празднестве.

Пока я одевалась, а потом битый час сидела перед зеркалом, ожидая, когда служанки закончат с прической и напялят мне на голову колпак звездочета – кроваво-красного цвета, чуть приглушаемого наброшенной поверх золотистой вуалью, топ-модели крутились рядом.

Наверное, хотели лично проследить и удостовериться, что я все-таки доберусь до места проведения банкета, потому что вчера из-за моего отсутствия на празднике фрейлины тоже остались без гулянки. Были вынуждены весь вечер сидеть по комнатам, а не кокетничать с красавцами-придворными.

– Дамы, за мной! – вырвавшись из рук Элиль и Мабли, соорудивших у меня на голове некое подобие Пизанской башни (хорошо хоть не кренившейся ни влево, ни вправо), обрадовала я своих подопечных, и фрейлины, весело зашумев, последовали за мной ровненькой шеренгой. – Что там с Ариэллой? – повернулась к Леану, бодро шагавшему рядом.

С другой стороны, величаво задрав голову, трусил Снежок, по-прежнему строивший из себя пофигиста и недотрогу, но хотя бы изволивший провести этот вечер со мною.