Светлана Бондаревская - Петля времени

Такие вечера с алкоголем были очень редкими. Чаще всего люди вечерами пили все вместе чай и общались. Просто общались друг с другом. Джон тоже принимал участие в таких беседах. Ему безумно нравилось находиться в обществе людей, ставших ему уже родными. Он наслаждался атмосферой общности. И теперь окончательно утвердился в своём выводе: в его времени между людьми не было общения, простого человеческого общения.

— Ты опять весь в мыслях? — спросила его Анна.

— Да, — Джон улыбнулся.

— Сколько можно думать?

— Я не знаю, — Джон опять ушёл в себя.

— О чём ты думаешь? — теребила его Анна.

— Я понял что в моём времени все люди были одиноки!

— Как это?

— Никто практически ни с кем не общался. Был сам по себе. Такого общения как я вижу здесь не было. Дружбы настоящей не было. Всё погрязло в материальном. Всё скрылось в темноте денег.

Анна удивленно смотрела на него.

— Как такое может быть? Твоё время было таким совершенным! Было столько всего облегчающего жизнь!

— Да. Материальное взяло верх над людьми. За крутой гаджет продавали детей, любовь, родину, — сказал Джон с сожалением. — Я смотрю на вас всех — вы такие открытые! Вы такие настоящие!

Анна не знала, что сказать. Ей не очень верилось в то, что говорил Джон. Она мало знала про его время, практически ничего не знала, но то что он говорил, пугало её.

Джон целыми днями тренировался уже со взрослыми охотниками, отрабатывая удары и стрельбу из лука. Его усердие не проходило даром и с каждым днём у Джона получалось всё лучше и лучше. Вечерами, когда он оставался один, Джон шил мяч для игры в футбол. Тщательно вспомнив все его параметры, он сделал отличный мяч из принесённых Анной обрезков кожи и кусочков тканей. И вот когда мяч был готов, Джон с мальчишками расчистил центральную площадь от снега и занялся с ними тренировкой уже в футбол.

Весёлые и разгорячённые они играли, быстро освоив все правила. Джон бегал с ними, активно принимая участие в игре. На это шумное мероприятие вышла смотреть почти вся деревня, и вскоре появились активные болельщики среди мужчин. Посыпались поддержки и ругательства на нерасторопность, подсказки и возгласы о том, что кто-то делает неправильно. Игра вовлекла в себя всё население и никого не оставила равнодушным. Уже под конец матча Джон упал в сугроб на спину, спасаясь от усталости, но на него тут же повалились дети с шумом и гамом. Всю эту весёлую кучу пытались растащить родители по домам, кому-то с успехом это удавалась, а кто-то и с третьего раза не мог оторвать ребёнка от Джона.

— Джон, тебя отец зовёт, — сказала Анна красному от снега и игры молодому человеку.

Выкарабкиваясь из весёлой кучи детей, Джон ещё больше смеялся, пытаясь освободиться из их цепких рук. Таким разгорячённым и весёлым он предстал перед Уильямом. Возле отца Анны стояли тренер Марк и Тони — второй по значимости человек после Уильяма.

— Джон, что за весёлая игра?

— Это футбол. Я играл в него дома.

— Отличное занятие для детей, — Уильям покряхтел, переминаясь на кресле. — Тренировки твои проходят хорошо, мне Марк сказал. У тебя уже довольно хорошие успехи даже при стрельбе из лука.

— Стараюсь. Мне многое нужно освоить.

— Мы подумали, что твоя игра с ребятами может быть постоянной, если ты не против.

— Тренировать их?

— Да. Игра эта на развитие ловкости и скорости — навыки, которые нужны для выживания, — Уильям покивал головой, соглашаясь с Тони.

— Я только за!

— Хорошо. Ты тренируешь ребят своей игре, а тебя тренируют к охоте. И осваиваешь практику, заменяя меня на ней пока я, — Уильям замолчал, подбирая нужное слово.

— Выздоравливаешь, — подобрал за него Джон.

— Да, — мужчина вздохнул.

— Хорошо. Я согласен.

И снова дни полетели за днями в ожидании корабля. Тренировки сменялись охотой, охота сменялась тренировками. Джон перестал считать дни, с головой погрузившись в жизнь деревни. Он словно родился заново, узнавая этот мир и принимая активное участие в его развитии. Джон уже отлично владел топором и ножом. Его брали на охоту уже не как новичка, а как более опытного охотника. Он практически заменил во всём Уильяма кроме управления деревней. Спустя месяц после перелома отец Анны уже ходил на костылях, которые ему сделал Карл по рисунку Джона. Он уже отлично чувствовал себя, и Джон снял с него лангет. Как ни странно, но кость срослась правильно. На ноге не было ни единого искривления, и Уильям уже разрабатывал ногу, стараясь на неё наступать и двигать.

Джон давно уже не брился и отращивал бороду как все мужчины в деревне. Во-первых, борода защищала лицо от холода, а во-вторых, придавала более мужественный вид. Джон всё более и более становился неотличим от жителей деревни. Глядя на себя в зеркало, он не видел уже того испуганного мальчика, попавшего в другой мир, на него смотрел мужчина с добрыми, но грустными глазами.

Прошло почти два месяца, как приплывал корабль, и жители деревни ожидали теперь его возвращения. Джон тоже ходил на пристань и смотрел в синюю даль моря. Он всё ещё очень хотел вернуться домой в своё время. Он очень хотел понять, что его подтолкнуло к таким поступкам. Холодный морской воздух пробирал насквозь, проникая сквозь меховые одежды, но Джон высматривал заветную точку на горизонте. И когда она наконец появилась, его сердце забилось словно птица в клетке, щёки покрылись румянцем от возбуждения, и Джон еле сдерживался, что бы ни закричать от радости.

Корабль встал у пристани, и деревня оживилась, готовая к приёму грузов. Мешки с зерном кидали на свои плечи и уносили в амбар все свободные мужчины. Тюки с ещё чем-то выгружались туда же. Джон работал наравне со всеми, хотя ему было сложно сдерживать свои эмоции. Он видел, что капитан пошёл в общий дом, что к нему поспешили лекарь и Уильям. Джон ждал, но его всё не звали. Нетерпение и эмоции взяли над ним верх, и Джон, не выдержав, пошёл сам на встречу.

Как и прошлый раз за столами обедали моряки с корабля. Они не обращали внимания вообще ни на кого, ведь это был их шанс хорошо отдохнуть от тяжёлого труда на корабле. Капитан, как и прошлый раз, сидел отдельно от своих людей в компании лекаря и Уильяма. Они о чём-то оживлённо разговаривали, активно жестикулируя. Уильям увидел Джона и рукой поманил за стол, не прерывая беседу.

— Я тебе в сотый раз говорю, Сэм, это не возможно. Море не может светиться, — громко говорил лекарь.

— А я тебе говорю, что может! Я плаваю уже не первый год и даже не десять лет, а гораздо больше. И такое видел впервые. Что-то меняется, — капитан допил кружку тёплого напитка. — Море уже не то что прежде. Оно словно живое стало. Словно понимает нас.

Джон удивленно поднял брови, не понимая, о чём идёт речь.