Ника Ёрш - Замуж за варвара, или Монашка на выданье [litres]

– Это Хастария, госпожа, – заключил Тирэн. – Ночной базар есть только у южан. Но точно не столица. Скорее, окраина. Слишком маленькие здесь домики. Я видел картинки с изображениями Халифа, самого большого города. Там высокие дома и жизнь кипит ночью больше, чем днем.

– Наверняка ты прав, – кивнула я. – Нам рассказывали в монастыре о других странах. А одна из девушек даже готовилась выйти замуж за хастарийского подданного. Если все так, то днем здесь ужасно жарко, и именно ночью можно найти помощь и ночлег.

– Тогда идем на базар? – испуганно глядя вперед, спросил мой юный спутник.

– Да. Поправь капюшон и спрячь сумку под одежду. Еще не хватало, чтобы нас по краденой вещи опознали.

– Вы так говорите, словно осуждаете меня. – Тирэн покачал головой и, приподняв подол длинного наряда, прицепил сумку Хамира к поясу своих штанов. – А ведь я ничего не крал. Взятое – это всего лишь плата за нанесенный нам ущерб. Ну, как я выгляжу?

– Очень… эм-м-м… – Осмотрев мальчика с головы до ног, не удержалась и прыснула: – Такое ощущение, что под одеждой женщина на сносях. И ей вот-вот придется рожать.

– Замечательно. – Тирэн невозмутимо пошел вперед, рассуждая вслух: – Я отложил несколько золотых монет в карман – нужно разменять на базаре. Нам необходимы медь и серебро для расчетов в гостиных дворах. Люди, расплачивающиеся золотом и говорящие на всеобщем, привлекут слишком много внимания. Уж поверьте.

– Откуда ты столько знаешь? – изумилась я.

– Повидали бы с мое!

Мальчишка хмыкнул и затих, не желая говорить о себе.

До базара мы дошли быстро. Я беспокойно осматривалась, приглядываясь к снующим туда-сюда людям. Кто-то носил такую же одежду, как и мы; на других были белые и красные ткани, расшитые золотыми и серебряными нитями. Головы хастарийцев покрывали или капюшоны, или замысловато повязанные платки. Многие прятали лица за теми же платками, не желая обнажать даже незначительные части тела.

У широкой, вымощенной тщательно отшлифованным камнем дороги нам пришлось остановиться, пропуская несколько совершенно поразивших меня повозок. Они были запряжены людьми. Мужчины, заменяющие лошадей, носили широкие, зауженные книзу штаны и мягкие даже на вид тапочки, сшитые из кожи. То есть торс был полностью открыт моему взору. Широкие плечи, могучая грудь, тугие напряженные мышцы…

– Одежда промокнет, – шепнул Тирэн, натягивая капюшон на мое лицо.

– Что? – опомнилась я, с трудом отводя взгляд от загорелых мощных тел и хватаясь за брачный браслет. – Какой ужас, правда? Аморальщина!

– Это точно, – фыркнул мой спутник. – Я, конечно, понимаю, что вы из монастыря и немного диковаты, но заливать воротник слюной – верх неприличия. Хоть бы меня постеснялись.

Я закашлялась, еще ниже опустила голову и сварливо пробубнила:

– Просто они напомнили мне супруга, по которому я очень тоскую.

– Угу. – Тирэн схватил меня за рукав и потащил через дорогу к центральному входу на базар. – Там могут продавать рабов, госпожа. И все они… как бы лучше выразиться… могут напомнить вам супруга. Вы уж как-то постарайтесь справиться со своей тоской. Будет нехорошо, если нас поймают из-за вашей несдержанности.

– Скажешь тоже! – излишне громко возмутилась я. – Это был сиюминутный порыв. Между прочим, у меня вообще потрясение от увиденного. К подобному, знаешь ли, готовить нужно заранее. И вообще, прекрати называть меня госпожой. Хотя бы здесь. Это слишком чужеродно звучит.

– Хорошо, – легко согласился мальчишка. – После тебя, Дарна.

А на самом базаре царила невероятная атмосфера! Стоило нам войти, как я позабыла обо всех неприятностях, о цели визита и о просьбе Тирэна быть осторожнее. Всюду стояли прилавки с потрясающе красивыми вещами, украшениями, аксессуарами, толстыми гобеленами невиданной доселе красоты… И к каждому я подбегала, открыв рот, восхищенно щупая ткани, перебирая богатства и слушая щебет продавцов на неизвестном языке.

Тирэн шагал рядом с недовольным лицом и подталкивал меня в бок, если я задерживалась больше минуты на одном месте. Однако непослушная я совсем забыла про осторожность, увидев очередной прилавок, увешанный разного рода оружием. Поразили меня не ножи, мечи или арбалеты, а небольшой, но потрясающе красивый крест с изображением Двуликой. Он был выполнен невероятно достоверно, покрыт серебром и инкрустирован двумя камешками – глазами богини. Крест просто очаровал меня. Не в силах бороться с таким искушением, я заныла Тирэну на ухо:

– Купи его мне.

– С ума сошла? – прошипел мальчишка, толкая меня, чтобы проходила дальше. – Он стоит небось больше, чем у нас есть.

– Трис-тьсят сиря-бряник, – бойко отчеканил вездесущий продавец на ломаном всеобщем. – Бери, не пожалеть.

«Один золотой равен двадцати серебряным монетам, – сразу начала считать я. – Значит, с двух золотых нам дадут сдачу серебром. Десять монет!»

– Ну же, Тирэн, – взволнованно задергала мальчишку. – Давай, купи.

– Да зачем тебе этот крест? – не сдавался парнишка. – Лучше уж заговоренный нож мне купим…

– Эт-ся он и есть-ся, – снова вмешался продавец. Сняв с витрины так приглянувшийся мне крест, он слегка приподнял руку Двуликой и потянул низ в сторону. В одной руке продавца остались небольшие серебряные ножны, а во второй он теперь держал самый настоящий кинжал. Острый, тонкий, смертельно опасный.

– Богохульство! – ахнула я.

– Потрясающе, – одобрил Тирэн. – Берем. За двадцать пять серебряных.

Они торговались больше пяти минут! При этом Тирэн так вошел в азарт, что позабыл об опасности, о нашей цели и обо мне. Он хмурился, морщился, несколько раз порывался уйти, но тут же возвращался, все больше нервируя продавца. Мальчишка, капюшон которого давно спал с головы, доказывал, что серебро, покрывавшее крест, с примесями дешевых металлов, что камешки – подделка, что лицо богини вырезано неаккуратно, и просто-таки требовал сбить цену.

Сначала я пыталась его вразумить, но он даже внимания не обратил на мое робкое «Не хочу я этот крест». Вспомнив дядю с его вечной любовью к спорам, я просто смирилась, отступила и ждала, чем все закончится.

– Два-ди-сать один монет! – прокричал продавец, ударив кулаком по прилавку. – Или про-ва-лий сюда!

– Договор! – Тирэн сунул крест мне в руки и передал трясущемуся от ярости мужчине две золотые монеты. – Сдачу давай!

Мы уходили под щебет множества голосов. Все восхищались моим спутником, а он шел рядышком, весьма гордый собой. Поглядывая на Тирэна, я так и не решилась сказать, что не стану носить крест со спрятанным внутри оружием. Решила отложить разговор на потом.

Когда прилавки внезапно закончились, я подумала, что мы покинули ночной базар, чему жутко обрадовалась. Только вот радость была недолгой.