Марина Суржевская - Аларания

– Ан, – я сжала его ладонь, – мне жаль.

– Я никогда не был близок с отцом, Ветряна. Даже не знаю, что теперь чувствую… Но мне придется покинуть Риверстейн, – вздохнул он. – Получается, что теперь я первый наследник клана Погруженных во Тьму. И еще. Если Солмея согласится, я хочу забрать ее с собой.

Я внимательно посмотрела в серебряные глаза, Анташар улыбнулся.

– Конечно, – вздохнула я, – в Долине Забвения ей будет лучше, чем в Риверстейне. Но если обидишь Солмею – накажу, – погрозила я пальцем.

– Боюсь! – хохотнул он. Но ответил серьезно: – Я ее не обижу.

Вот так Риверстейн покинули сразу два моих друга. Расставание далось мне тяжело. Я вздыхала и чуть не плакала, когда Шайдер открывал портал для сирены и Безликого. И погода за стенами замка была под стать моему настроению: выл ветер в каминных трубах, метель заметала округу, серчала и сбивала с ног случайных путников. Злилась стужей и плакала белыми хлопьями снега.

– Ветряна, ну что ты, – улыбнулась мне Солмея, – мы ведь вернемся. Поставим портал и будем тебя навещать. Я надеюсь еще научиться чему-нибудь в твоей школе. Давно пора расширить свои знания, в Име нас почти ничему не учат. А в мире столько всего интересного! Просто без воды мне очень плохо, – она вздохнула. – Озеро Забвения в долине почти такое же большое, как Им, и такое же теплое… Прекрасное, – ее глаза заблестели в предвкушении.

Я вспомнила, как скучала в Хаосе по Риверстейну, и кивнула с пониманием.

– Обещай, что будешь навещать меня, – вздохнула я.

– Конечно, буду! Спасибо тебе, – она вдруг порывисто меня обняла, и я удивилась.

Солмея была не склонна к таким явным проявлениям чувств. Анташар на прощание тоже меня обнял, правда, на этот раз без всякого соблазнения. Но потом не удержался.

– Не грусти, сладкая моя, – прошептал он, – соскучишься – зови…

Я нахмурилась, а он рассмеялся.

– Да шучу я, – и погладил по голове, как маленькую. – Увы, с тобой мне ничего не светит, – лукаво проговорил он. – Свое сердце, Хранительница, ты мне никогда не подаришь.

Он сделал такое несчастное лицо, что я не выдержала и рассмеялась.

– Ан, не думаю, что тебе нужно мое сердце, – улыбнулось я.

– Да уж, я гораздо лучше обращаюсь с… другими частями тела, – усмехнулся Безликий.

Я стукнула его по голове. Кое-кто не меняется, и меня это, кажется, радует.

Спать я устроилась в кресле. Из вредности, наверное.

А утром проснулась… тоже в кресле. Тело затекло от неудобной позы, голова была тяжелой. Я чувствовала себя разбитой и неотдохнувшей. А еще хотелось расплакаться, наверное, от ощущения собственной глупости.

Без Анташара и Солмеи в замке стало как-то тише и темнее. Но, конечно, лишь по моим ощущениям. К тому же из Риверстейна уехал Данила, настраивать оставшиеся порталы, а с ним отправилась Ксеня, под предлогом, что «этот дурень и бестолочь не справится». Я немного грустила, осознавая, что у моей подруги на первом месте теперь не детская наша дружба, а взрослая ее любовь. И в то же время радовалась, понимая, что это правильно, так и должно быть. Впрочем, скучать было некогда: учебный процесс набирал обороты, подкидывая нам с Шайдером все новые задания.

Я активно занималась обустройством второго крыла, понимая, что старое всех не вместит. Вникала в учебные планы, а главное, сама в ускоренном темпе пыталась читать и учить, потому что по магическим знаниям те же маленькие эльфы в разы опережали меня. Я выросла в мире, где магии не было, и сейчас пыталась наверстать упущенное. Понять, осмыслить, разобраться и выучить. И все это в кратчайшие сроки, потому что чувствовать себя наивной глупышкой мне не нравилось.

В Риверстейне появились еще несколько наставников из Эллоара, старые друзья Шайдера. Ко мне все относились тепло и с улыбкой отвечали на мои бесконечные вопросы. Наверное, столько вопросов не задавал им ни один из наших учеников!

Лорд Даррелл смеялся и нежно надо мной подтрунивал, называл «любопытной сорокой» и припоминал, что наставницы приюта когда-то запирали меня в чулане за такую любознательность. Я фыркала на его слова и снова утыкалась носом в книги.

Меня беспокоило поведение Шайдера. Нет, он не допускал никаких вольностей и по-прежнему был предельно деликатен, но все чаще говорил вместо «я» – «мы», его взгляды становились настойчивее, а прикосновения – горячее. Совсем немножко, на лишнюю долю касания, на более жаркую ноту, на взгляд. Но эти изменения были ощутимы мной и окружающими. Мне не нравилось, как многозначительно и понимающе улыбается Тиана, когда мы уходили в кабинет вечерами, чтобы разбирать желтые пергаменты или старые фолианты. Мне не нравилось, что маленькое пространство кабинета стало казаться слишком тесным и что Шайдер каждый раз оказывался слишком близко. Он склонялся надо мной, когда я читала, смотрел через плечо, и я чувствовала его дыхание на виске. Он шутил, но это дыхание слишком красноречиво прерывалось, тяжелело, касалось моих волос настойчиво и жарко. Он касался моих плеч и рук, ненароком, небрежно. Но за этой небрежностью таилась болезненная потребность дотронуться, необходимость ощутить, почувствовать, обладать…

И тут же он отступал, чувствуя мое напряжение, снова шутил. А я боялась смотреть в его зеленые глаза, боялась увидеть тот взгляд, после которого уже невозможно будет сделать вид, что мы просто друзья. Боялась, что однажды ему надоест ждать, и Шайдер переступит ту грань, которая еще отделяла нас от необходимости признать очевидное.

Шайдер любил. Шайдер хотел большего. Шайдер не понимал, почему у нас нет будущего. Любовь слепа и предпочитает верить в то, во что так хочется верить…

И порой я с тоской думала, насколько все было бы проще, прими я его чувства. Ведь он согласился бы даже на простую уступку, он был готов обмануться и поверить, что когда-нибудь и это изменится.

Но я не могла. Ничего во мне не откликалось на его присутствие, на его призыв, на его чувство. А ведь даже наша прекрасная дриада, Лея Светлая Звезда, не могла сдержать восхищения ректором Риверстейна. И только я рядом с ним чувствовала себя ледышкой, стужей, мерзлым цветком, и ничего во мне не согревалось при виде него. Мне было спокойно, надежно, привычно, не более того.

Я все так же запиралась вечерами в своей комнате и даже иногда засыпала в кресле от усталости. А может, врала себе и засыпала там намеренно – не знаю. Или даже не засыпала, сидела, свернувшись калачиком, рассматривала переплетения теней на полу.

Но Рион не приходил.

Однажды у ворот замка появился гость из Эллоара. Когда я вышла, эльф с поклоном подал мне приглашение, над которым сияла радуга и всходило солнце.