Анна Замосковная - Иномирянка для министра

Очень приятно позволить чужим рукам управлять тобой, поставить в ванную, гладить вместе с потоками воды. «Неужели это происходит на самом деле?» – удивлялась я, наблюдая, как Раввер вспенивает мочалку.

Я ещё не поверила в происходящее, когда мягкая пена и волокна мочалки заскользили по коже. По руке, по ладони, между пальцев. Снова по руке, плечу. Вокруг опоясывающей рёбра повязки.

Тёплая вода, ласковые прикосновения, сосредоточенный взгляд Раввера, сама его близость волновали до безумия. Но стоять оказалось неожиданно трудно, я с радостью села на край ванной. Раввер опустился на колени и взял мою ногу.

«Он сейчас вымоет меня всю, я буду чистая-чистая… самое время для подтверждения брака», – эта мысль опалила нестерпимым жаром, к щекам прилила кровь. Раввер пристально посмотрел на меня, и показалось, увидел эту мысль в моём взгляде. Смесь стыда и желания вскипела в крови. Я трусливо зажмурилась.

Движение пенистой мочалки по ноге остановилось, голос Раввера звучал тревожно:

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Тебе нужно поспать, – Раввер стал быстро намыливать мои ноги. – Отдых сейчас лучшее лекарство.

Подтверждение брака откладывалось… стало до ломоты обидно, что всё срывается из-за какой-то идиотской слабости. Но возразить не хватало сил. Лишь тоска распирала грудь. А Раввер быстро закончил с намыливанием и поднял меня под струи воды. Я прижалась к его груди, облепленной мокрыми прядями.

Так хотелось сказать, что никакая усталость мне не помешает, но это желание тонуло в вязком смущении. Я же сейчас не в полубеспамятном состоянии, чтобы требование срочно подтвердить брак выглядело нормально.

Шуршание воды прекратилось.

– Лена, – Раввер погладил меня по спине. – Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, – прошептала ему на ухо. – Только слабость немного.

– Со временем пройдёт.

Выбравшись из ванной, Раввер снова подхватил меня на руки и поставил на пол. Сушильщики набросились на нас одновременно, но между нами протиснуться не удалось, и я, вдыхая запах кожи Раввера, гадала, почему он так тесно прижался: боится, что я упаду, или наслаждается нашей близостью? Судя по физической реакции, ему точно приятно.

А может и не придётся ничего откладывать?

Щекотные сушильщики продолжали ползать, мой с особым пристрастием обсосал повязку на рёбрах. Раввер отступился, позволяя окончательно нас высушить. В висках гулко колотился пульс, я смотрела на ключицу Раввера, не осмеливаясь снова попросить.

Он подхватил на руки, от неожиданности я чуть не вскрикнула. Обняла за шею, решившись не отпускать, пока не поймёт, что я настроена серьёзно.

Но уложив меня на постель, Раввер не попытался уйти – лёг рядом, натянул на нас одеяло.

– Спи, – прошептал.

– Не буду, – упрямо отозвалась я. – Ты больше не проклят.

– Ты ранена.

– Я поправляюсь…

Мы посмотрели друг другу в глаза и застыли.

– Мне кажется, или ты не привык, что женщины настаивают на близости? – прошептала я.

Щёки захлестнуло жаром, но я продолжала смотреть Равверу в глаза.

– Лена, то, что ты не чувствуешь боли в ране, не значит, что всё зажило. Я боюсь навредить. Лучше подождать ещё пару дней, тогда…

– А я боюсь, что всё это окажется сном или завтра тебя ранят. – Положила руку ему на грудь. – Или ты передумаешь.

Взгляд Раввера смягчился:

– Не передумаю… Кажется, именно с тобой мне дано обрести семью.

Внутри стало тепло-тепло. Всё дрогнуло в пелене навернувшихся слёз, я быстро прошептала:

– Мне тоже.

Раввер прижался лбом к моему лбу, запустил пальцы в волосы и, нервно усмехнувшись, заметил:

– Не время плакать. Всё хорошо…

Тёплые губы коснулись моего лба, закрывшихся глаз, скул, носа, губ…

«Только бы не останавливался…» – подумала я, отвечая на поцелуй, и сосредоточилась на ощущениях: осторожные прикосновения Раввера и моё нетерпеливое царапанье его плеч. Боли в спине я не чувствовала и хотела почувствовать, как Раввер придавливает меня своим телом, но он едва прижимался. Впрочем, и лёгкие скользящие прикосновения друг к другу распаляли. И поцелуи – казалось, Раввер решил зацеловать меня всю. Так ласково и приятно, что я наконец забыла о спешке и проблемах, о том, что его в любой момент могут забрать, и просто наслаждалась моментом.

«Мой», – думала я, взахлёб целуясь с Раввером.

«Мой», – понимала, сгорая в его осмелевших руках.

«Только мой», – поверила в миг, когда брак наконец был подтверждён, и Раввер замер на мне, тоже наслаждаясь этим моментом.

– Всё, – прошептал он, продолжая движение, – теперь только смерть нас разлучит.

Печальные мысли резанули душу, но дыхание Раввера щекотало ухо и шею, горячее тело прижималось ко мне, закрывая от всего мира, вытряхивая все мысли – и дурные, и хорошие, кроме одной: он рядом…

Открыв глаза, я не удивилась, обнаружив полулежавшего рядом Раввер за чтением многостраничного письма.

– Служба? – уточнила хрипловато.

Не открываясь от чтения, Раввер погладил меня по волосам:

– Дела семейные. Мать Эоланда требует спасти несчастного мальчика.

– Какого мальчика?

– Эоланда.

– Он вроде взрослый. – Я приподнялась на локте.

– Она так не считает. Его жену убил Амильяр, самого Эоланда я лишил магии, и он, когда его стали втягивать в заговор… В общем, ему хватило ума сбежать к маме. Теперь она требует, чтобы я вернул Эоланду силу. И извинился за грубость. И назначил ему содержание в четыре раза больше прежнего. И проследил, чтобы он не связался с какой-нибудь вертихвосткой. А ещё лучше, чтобы взял его к себе жить и присматривал за ребёнком. И всё это на четырёх листах расписано. – Раввер рассеянно улыбнулся. – Какая потрясающая наглость. Это письмо просто образец нахальства.

– И много у тебя таких родственников?

– Хватает… у нас.

Внутри дрогнуло от этого «нас». Я подобралась к Равверу и уткнулась в бок. Была бы кошкой – замурлыкала бы от удовольствия. Раввер гладил меня по волосам, по плечу. Пальцы бережно скользнули вдоль бинта на спине.

– Ничего не болит, – прошептала я.

Жар накатывал тягучими волнами. Пальцы Раввера двинулись вдоль позвоночника. Я прогнулась, по телу пробежала дрожь.

– Думаю, дела семейные подождут, – сипло прошептал Раввер.

– Подождут… – улыбнулась я.

***

Молния громогласно вспорола тучи. Крупные капли барабанили по стеклу, змеились, уползая вниз. Ветер придавливал к земле кусты, выплёскивал воду из декоративного пруда.

Снова громыхнуло. Я оглянулся: обняв подушку, Лена спала так крепко, что не слышала грозы.

Не слышала, как я уходил на собрание к императору.

Впервые за много дней я вздохнул свободно и мог прислушаться к ощущениям.