Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Тридцать дней (СИ)

Мир продолжал жить, больше не сдерживаемый в оковах лже-Вечного, развивался, мчался вперед, и вскоре появились новые легенды, новые герои, новые красавицы, чудовища и благородные спасители. И это оказалось самой лучшей благодарностью двум Созидающим, отступившим в тень, как только их роль освободителей была исполнена.

Скай покинул клан, избрав его новой главой моего доброго поклонника и верного друга — Войтера, сироту, воспитанного отцом моего водника. И чтобы сгладить разногласия, Скайрен Аквей стал названным отцом Войта. Войтер Аквей принял власть в свои руки и вот уже тридцать два года крепко держал ее бразды. Он обзавелся очаровательной супругой, двумя детьми и уже одним внуком, со временем забыв безнадежную, но искреннюю влюбленность в жену своего господина.

Войтер позволил воссоединившейся чете Мунн вернуться в клан. Не сразу. Наш пасынок долгое время не мог простить Флиму покушения на меня. Он отпустил узника, как велел Скай, и встреча супругов была даже трогательной, когда терзавшаяся виной за смерть мужа, Эйволин бросилась ему на шею. Совесть ли, или все-таки водница сумела переоценить свое отношение к верному ей мужчине, но больше она не роптала и не сожалела о потерянном. Они зажили тихо, удалившись от всех, довольствуясь тем, что у них осталось. Но однажды я, забывшая обиды и прежнюю ревность, попросила Войта за супружескую чету, уже имевшую на руках младенца. Глава клана упрямо поджал губы, но согласился, что младшему Мунну нужна поддержка не только родителей, но и сородичей, и изгнанникам было позволено вернуться. Отказываться они не стали. Жить в клане было намного проще, чем отшельниками.

Тетушка Тей осталась помогать новому главе клана водников. Она еще жива, и грозится перебраться к нам, как только маленький Созидающий огласит свет первым криком, но такой угрозой нас не испугать, мы всегда ей рады, и покои провидицы готовы принять свою постоялицу. Ее источник уже мало теплится, но от предложения племянника пополнить его и продлить жизнь Тей отказалась.

— Я прожила хорошую жизнь, мой мальчик, — сказала она в один из своих визитов. — Мои года у меня никто не отнимет, а лишних мне не надо. У меня осталось лишь одно желание — взять на руки твое дитя.

Это желание казалось почти несбыточным. Несмотря на воссоздание и обновленное тело, для меня ничего не изменилось. Энергетическая основа осталась прежней, и именно в нее я когда-то внесла изменения в угоду Вайторису. Нам понадобился ни один год и помощь моего отца, чтобы развязать проклятый узел, казалось, навсегда уничтоживший надежды на материнство. Впрочем, забот у нас хватало, и помимо личных желаний оставались нужды мира, которому мы были обязаны за ошибку, совершенную четырьмя самоуверенными юношами — творцами.

Отражения плодились теперь с невиданной скоростью, и приходилось встречать откат за откатом, это сильно усложняло жизнь. Устав от того, что не можем надолго оставлять Кристалл Реальностей без присмотра, мы приступили к самому важному своему Сотворению. И вновь нам помогал мой отец. У него было достаточно времени всё обдумать, рассчитать, переосмыслить. Сознание, не загруженное повседневными заботами, страстями, горестями и радостями, имеет ценную возможность — анализировать без спешки. Его советы оказались бесценны, и наш собственный мир, сотворенный из начальной энергии Истинной Реальности, остался самостоятельным, не получив привязки к Граням. Он не стал Отражением, и не уничтожил первые ростки жизни, как тот, в котором окончил свои дни Вайторис. Наш мир был тем самым белым листом, на котором мой отец, когда-то рисовал цветок, а мы со Скаем стали грифелем, заполнившем чистое пространство.

Тогда-то и открылся истинный нрав моего супруга. Строгий, порой даже суровый, он увлекся, как мальчишка, с упоением ринувшись в Сотворение. Горящие глаза, полный жажды новых открытий, однажды он доигрался до того, что невинного ящера, питавшегося водорослями, превратил в кровожадного хищника с двумя рядами острейших зубов. Наверное, такой же энтузиазм переполнял четверых творцов, решивших, что могут переплюнуть всех и создавших Отражения вместо Граней параллельных миров. Тогда-то мне и пришлось вмешаться, долго увещевая своего водника в неразумном использовании возможностей и собственной силы. Он пытался ворчать, фыркать, даже рычать, но я осталась глуха, и экспериментатор, пообещав в сотый раз скормить меня дереву-живоглоту, угомонился. После этого развитие нового мира пошло более упорядоченно. И именно энергия отражений, чья львиная доля уходила теперь в наше детище, использовалась на Созидание, пронося пользу. Остальное же расходилось магическими потоками по Истинной Реальности и Отражениям. Не так щедро, как рассчитывали стихийники, но в достаточной мере, чтобы пополнить запасы и не сотворить случайно новое честолюбивое чудовище уже среди магов.

Айры, триги, амфии — все они были и остаются нашими друзьями, чей призыв мы услышим всегда и везде. Они вновь обрели своих «богов», и как мы с супругом не противились подобному именованию, детища древних Созидающих остались глухи. Однако, пожалуй, лишь это и осталось неизменным. Территории тригов теперь не столь закрыты, как раньше, но они строго охраняют свои границы и не позволяют ни людям, ни магам диктовать им законы и правила. Свободолюбивый зверь всегда останется свободолюбивым зверем, даже если он позволяет пройти по своей территории.

А вот для айров наступили перемены, которые я подозревала еще в день самой великой битвы в жизни этого мира. Оэн Быстрокрылый все-таки вернулся в поселение, где осталась юная лейда Вер. Не желая слушать возражений ее родни и своих сородичей, айр выкрал девушку, и источник со скайренами соединил два любящих сердца. Летуны отступились первыми, узнав, что высшее благословение было получено. С магами оказалось сложней, и Скаю пришлось обрушить на них всю мощь своего гнева, когда простые увещевания не принесли ощутимой пользы. И водники смирились. Это положило начало новым союзам, результатом которых стали потомки, обладавшие не только крыльями, но и даром магии. Мы предложили им перебраться в наш новый мир, и кое-кто уже осваивался там, положив начало первой разумной расе — ангелсам, так мы назвали их.

А что же наши первые создания, спросите вы. И я вам отвечу, что им нашлось не только место в старом мире, но и произошло развитие. Шейги, размноженные мной, жили на землях тригов и служили… няньками. Да-да, эти добродушные вислоухие чудаки с веселым нравом оказались лучшими воспитателями для подрастающего поколения зверолюдей. Они могли охотиться и охранять, но лучше всего ладили с молодняком, выматывая их в играх и заботливо оберегая от опасности.