Людмила Астахова - Шесть мужчин Ямады Рин

— Ребенок, — гнусавит Тан. — Мне надо срочно к тебе приехать. Или я с ума сойду.

— Не нужно ко мне ехать. Я не в офисе. Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа старый бандит громко сморкается (я подозреваю, что прямо в шелковое покрывало), прокашливается и выдает хриплым шепотом:

— Рин, мне этот древний хрен весь мозг вынес, не могу больше.

— Какой еще хрен? Кто это? — спрашиваю я, отчаянно сражаясь с поганым предчувствием.

— Да блин! Ринка! Я же пытался тебе рассказать про свой сон, а ты трубку вешала! — заводится Тан. — Чувак этот исторический, который с веером, приснился, требовал кедр к тебе везти. А теперь стоит глаза закрыть — он тут как тут. И перьями этими сраными трусит! Рин, у меня аллергия на птичий пух, помнишь? Носом совсем не могу дышать!

Мне начинает знобить от ярости. Сяомэй, сволочь пернатая, если у Красавчика снова приключится инфаркт, твой поганый кедр отправится на растопку, а ты — окончательно на Небеса.

— Тан, коньяк в тумбочке возле моей кровати, твои любимые сигары — в коробке с надписью «Сахар» на кухне. Развлекайся, я скоро вернусь. Люблю тебя!

И пока потрясенный свалившимся дарам отставной гангстер теряет способность к связной речи и радостно мычит, я отключаюсь, чтобы тут же вызвать доктора Мо. Пусть съездит в поместье, давление померит, капельницу поставит. Все равно коньяка там лишь треть бутылки, а сигара только одна.

— Рин, что ты с ним, как с маленьким ребенком, цацкаешься, — бурчит штопальщик. — Он всю жизнь здоровье гробил, но, уверяю тебя, протянет еще лет двадцать. Не трясись над ним.

Я бы и рада не трястись, не цацкаться и не потакать капризам, но это выше моих сил. Долги надо возвращать, особенно тому, кто в свое время заботился, как мог и умел о совершенно чужом ребенке.

— Все равно, пошли к Красавчику кого-нибудь посмышленей, ага-а-а-а… Ой! Ай! …ть!

Бронированная четырехколесная зверюга Кохея в это момент делает крутой разворот. Дымятся шины, пронзительно свистят тормоза, скользкий телефон вылетает из рук, я его ловлю по всему салону, кувыркаясь и последними словами кроя нашего водилу.

— Что там у тебя происходит? — вяло удивляется клановый эскулап. — Мелкий, вообще, где сейчас?

— А? Он? Так… э… рядом, — вру я, застряв вниз головой строго между коленей Кохея и дрыгая ногами в воздухе.

— А почему он у меня висит на второй линии? Эй, Рин, ты что там вытворяешь, а?

Так! Все, хватит с меня воспитателей! Я отключаюсь. У меня тут гонки по пересеченной местности, стрессовая ситуация и малиновый от смущения Мастер Горы клана Драконов.

— Я же не нарочно, Макино… Прости… — я пытаюсь выбраться из-под сидения, попутно облапав Кохея во всех местах. — Извини… Взял бы да и помог девушке в пикантной ситуации.

«Дракон» едва переводит дух от переизбытка ощущений.

— Если Мин Джун узнает, что я случайно прикоснулся к твоим… к твоему бюсту, он меня кастрирует.

Если вдуматься, то Кохей ничуть не преувеличивает.

— А мы… уф! Мы никому не скажем, верно? А свидетелей уберем потом, — и пристально смотрю на водителя. — Чтобы не болтали.

— Лучше вам сейчас пристегнуться, госпожа Ямада, — говорит тот. Очень вовремя.

В надежде, что получилось оторваться от преследования, мы снова выезжаем на трассу. До моста остается каких-то три квартала и тут начинается самое интересное.

— Что будем делать? — спрашивает Кохей, оглядываясь по сторонам.

Да! Самое время решить, что делать дальше. Все тут как тут: и полиция с мигалками и мегафонами, и мои «трилистники», и «драконы», и еще какие-то невнятные хмыри. О! И даже традиционный черный минивэн «лотосов» мелькнул. А где-то в небе, похоже, барражирует вертолет. Вот это мы влипли! Хорошо-хорошо, это я влипла. Но не отступать же теперь?

— Вперед! — кричу я. — Только вперед! На мост!

И мы рвемся к мосту, к тому самому, на котором целую вечность назад Томоэ Макино предложил мне голову своего единокровного брата — Кохея. В переносном смысле, разумеется. Интересно, Кохей в курсе про это историческое место и событие? И тогда рядом был Рё. Такой отчаянно дерзкий в своем идиотском костюмчике. Лохматый, с грязными разводами на шее и разбитыми костяшками пальцев. Знала бы, что он тогда голодал, повезла бы курочкой кормить. Это я теперь жадная, и берегу каждое драгоценное воспоминание, точно дракон свою жемчужину, а тогда…

— Рин, не переживай ты так, — настойчиво просит Макино. — На тебе лица нет. Скажи, что тебе надо у старой ведьмы? Может, я знаю? Может оно у меня? И нам никуда не надо ехать. Ямада Рин, ты слышишь меня вообще?

Так я тебе и сказала, держи карман шире!

— Ты уже приказал своим бойцам окружить дом? — спрашиваю. — Мне потребуется какое-то время, чтобы во всем разобраться.

Если я что-то секу в призраках и колдовстве, то дух шаманки все еще там, в доме, где она померла. 49 дней еще ведь не прошло, так? Я с ней по-свойски поговорю, она у меня попляшет эта злобная сука. У меня аж челюсти от нетерпения сводит.

— Твою мать, Ямада, ты неисправима — шипит в респиратор Макино. — Почему я вообще это делаю?

Риторический вопрос, да. Почему мы все делаем то, что делаем?

А между тем, нас догоняют. Кажется, я уже второй раз в этом году невольно объединяю усилия полиции и мафии. Так это трогательно, только дьявольски не вовремя.

— Давай проскочим! Поднажми! — кричу я на ухо водителю. — Парень, если получится, то у тебя будет самая крутая тачка в этом городе! Нет, во всей стране! Любую! Какую захочешь!

Он с ужасом косит черным глазом со зрачком расширенным до предела. Ага, точно, меня уже вознесла на самый гребень исполинская волна азарта, когда кажется, что никаких преград не существует. Мы въехали на мост! Теперь только вперед. Нет границ. Нет запретов. Я всё могу! Всё! Слышите, уроды, это вам Ямада Рин говорит? Да как вы посмели перегородить дорогу мне, Мастеру Горы? Хотите остановить девушку с кровью ками? Ха!

— Рин, спрячь оружие! Немедленно убери свою чертову пушку, идиотка! — орет Кохей и пытается меня скрутить.

А! На миг я выныриваю из синей бездны одержимости. Ого! Так я уже и за пистолет взялась? Боги мои! Я, наверное, окончательно спятила, если решила поразмахивать заряженным оружием в салоне мчащейся на сумасшедшей скорости машины. Или, может, все-таки выстрелить разочек? Мы ведь и так мчимся прямиком в ад. Или в рай. Для гангстеров. Кошки и собаки уходят по радуге в Страну Счастливой Охоты, а бандиты, должно быть, в кровавый закат, пахнущий порохом и тленом.

И тогда нервы Макино, и без того не стальные, окончательно сдают, он командует водиле: «Тормози!», а сам срывает с лица респиратор и наваливается на меня всем телом. Удивительно сильным и ловким, как тут же выясняется. И заломив мне руки, впивается зубами в мочку уха. Больно! Я извиваюсь и пытаюсь лягнуть Кохея куда побольней. Все при деле.