Людмила Астахова - Шесть мужчин Ямады Рин

— Так я тебе и поверил. Поднимай руки и марш в машину. В управлении разберемся — кто и что знает.

Когда не надо у милахи Хиро Дайити в голосе прорезываются настолько стальные интонации, что ими можно деревья пилить. Каждое слово с двойной зазубриной. Обычно я просто злюсь, когда он включает «Большого Серого Волка», но сейчас у меня от волнения срывает крышу:

— Счас, — говорю, леденея кишками от подступающего ужаса. — Знаем мы, как вы разбираетесь! У меня тут вопрос жизни и смерти. Поэтому извини, детектив, но я отправлюсь туда, куда мне надо, хочешь ты того или нет. Если потребуется, то прямо по твоему теплому трупу.

— Ты что несешь, Ямада? — шепчет Кохей.

Честно? Несу что попало, первое, что в голову приходит.

— Или спрыгну в реку и поплыву на ту сторону.

И у полицейских, и у гангстеров глаза на лоб лезут. Да я сама от себя не ожидала такой мелодрамы. Пора нам с Красавчиком завязывать с душещипательными сериалами для домохозяек.

— У меня нет выбора, офицер Дайити, — говорю и делаю шаг в сторону парапета.

Но вместо возгласов ужаса, на которые и рассчитано представление, я слышу прохладный, как ветер с залива, голос Мелкого:

— Не прыгнет. Юбка слишком узкая.

Он, вообще, чей человек? Мой или Дайити?

— Так. Ты уволен, Мин Джун.

Я не смотрю на Мелкого. Не стоит моего взгляда этот предатель. Как он посмел? Мне теперь что делать? Кохея брать в заложники?

— Как скажешь, Хозяйка, на всё твоя воля, — отвечает мой 438-ой (бывший, если сейчас же не заткнется!). — Но я подам в отставку, только когда ты будешь в безопасности.

У легавого тем временем звонит телефон. И я прекрасно знаю, что ему говорят, даже не слыша ни единого слова. Не оттого, что лицо Хиро становится серым от отчаяния, и не оттого, что его пальцы мелко-мелко трясутся, прижимая смартфон к уху. Я просто знаю. Где-то сейчас найден еще один мертвец без сердца, где-то совсем неподалеку. Еще одна ужасная смерть.

Мне становится одновременно жарко и холодно, тело сотрясает озноб, а по спине стекают струйки пота. Ноги подкашиваются, губы дрожат, а перед глазами стоит тот незабываемый миг, когда Рё разделался с Томоэ. Окровавленная пасть, усеянная острейшими зубами, горящие адским пламенем глаза, на загривке шерсть дыбом… Боги мои!

— Это же не ты? Скажи мне, это ведь не ты?! — кричу я во всю силу легких, зажмурившись и закрыв глаза ладонями.

Словно так можно докричаться до поросшего густым лесом склона той самой горы. Я немею и глохну от чувства собственного бессилия. И только рингтон моего телефона выводит меня из ступора. Телефон звонит, звонит, звонит, а на экране в такт задорной мелодии машет хвостиками лисенок-оборотень. Потому что это номер Рё.

Боже, я сейчас заплачу. Впервые за 204 дня разревусь как последняя дура.

— Рин, ты чего? — спрашивает лис озадаченно.

Это его голос! Его интонация, от которой в моем мозгу взрывается солнечный фейерверк.

— У тебя что-то случилось?

— Где ты сейчас? — я едва шевелю онемевшими губами.

— Сижу вот, — растерянно отвечает Рё. — Почему ты так кричала?

— Под кустом сидишь?

— Зачем ты так? Сразу под кустом… — обижается он. — У меня, вообще-то, есть маленький павильон над обрывом. Медитировать, читать и… Как бы я в лисьей лапе телефон удержал?

— Ты ведь не в городе? — не унимаюсь я.

Рё фыркает совершенно по-лисьи. И я слышу, как стучат тяжелые капли по бамбуковой крыше. Там, на священной горе льет обещанный всеми прогнозами дождь. Счастье-то какое!

— А что у вас, в городе, происходит? Брат Мин Джун с тобой? Не молчи, Ямада Рин. Сначала орала, теперь молчишь. Ты говори, я приду и разберусь, если кто-то тебя обижает.

— У меня… — я от умиления идиотски лыблюсь всем подряд, даже проштрафившемуся братцу Мин Джуну. — У меня все хорошо. Никто меня не обижает, правда.

— А почему кричала?

— Так случайно вышло. Ты медитируй на здоровье, я попозже перезвоню, — мурлычу я и отключаюсь.

Прямо камень с души свалился! Мой лис, пока я себя накручивала, послушненько сидел на горе, духовно совершенствовался, а вовсе не людей грыз. Какое несказанное облегчение!

— Кто это был? — подозрительно интересуется Жмот.

У моего Бумажного Веера нервы крепкие и соображает он быстро. Пока остальные хлопают подобранными с асфальта челюстями, Юто мигом сечет всю фишку.

— Твой беглец объявился, да?

— Это был господин Абэ? — встревает легавый. — Как вовремя, надо же! Быстро садись в полицейскую машину!

Только Мелкий молчит. Но когда он прячет в кобуру под пиджаком свое оружие, противостояние заканчивается, словно по команде. Насчет моих «трилистников» все понятно — для них Мин Джун в непререкаемом авторитете. Если он отступил, значит, остальным тоже пора дать задний ход.

Кохей с «драконами» тоже разобрался быстренько. Одному — слово, другому — два, и вот уже братва попрыгала в авто и газует, чтобы убраться куда подальше. Не знаю, чего тут больше — реального повиновения или показухи. В любом случае, мы с Макино только что деликатно померялись «пиписками» — чьи люди послушнее. Вышла ничья, но пусть наш легавый друг зубами поскрипит лишний разок, ему полезно.

Дайити шутку оценил по-своему: я снова оказываюсь на заднем сидении в полицейской машине. Без наручников, к счастью, но опять задницей прилипла к куску жвачки. Кое-что в этом мире никогда не изменится. Мне-то пофиг, я радостно перевариваю звонок Рё, а вот Кохею от чужой жвачки на брюках может стать худо. О чем я офицера Дайити честно предупреждаю.

— Закон суров, — ответствует тот, светлея челом от злорадства. — Потерпит.

Чего это он на Кохея взъелся так? Может не зря покойный Чэнь кипешует? Чует недобрую ауру между кровными братьями? Или что у них там есть из духовной сферы?

Нет, мне не хочется сейчас ломать голову над взаимоотношениями двух взрослых самостоятельных мужчин. Сами разберутся как-нибудь.

Мне Рё позвонил. Услышал пушистым ухом мои дикие вопли и позвонил. А что это значит? А это значит, что телефон он все время держал заряженным. Как он, кстати, это делал? Оставлял в кумирне, чтобы местные ублажали лисье божество таким замысловатым способом? Или оборачивался и спускался в деревню к ближайшему источнику электричества? А может, ему боги мобилу заряжают?

Я откидываюсь на спинку сидения и тихо млею, как школьница получившая записку с признанием от самого популярного мальчика, не обращая внимания на вопросительные взгляды легавых, которые они по очереди бросают на меня через зеркало заднего вида. И хочется мне, снова-таки как школьнице, попрыгать на заднице, прихлопывая в ладоши и повторяя: «Рё мне позвонил, он мне, наконец, позвонил». Но юбку жалко, жвачка приклеится намертво. И за рассудок полицейских боязно как-то. Они же сейчас везут в главный офис не каких-то мелких воришек, а главарей преступного мира — меня и Макино.