Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

— Со мной был… кое-кто… кто мог защитить…

— Не представляю, какое чудо сохранило вам жизнь, — продолжает он и без доли колебания выкладывает свои карты: — Томоэ нанял убийцу, чтобы вас уничтожить. Вы — его главная цель.

— Серьезно?

Как-то мне не верится. Да, сегодня, после того, как стало известно о смерти главы «Трилистника», в этом появился смысл. Теоретически. Но вчера ночью… я была всего лишь наследницей. Или дядюшку именно «драконы» и порешили?

— Томоэ хочет новой войны кланов? — спрашиваю я.

— Все возможно, я не в курсе планов брата, — мрачно усмехается Кохей. — Но вас, Рин, он хочет убить давно и упорно. Попыток было сделано уже несколько.

Я искренне удивлена. Нету у меня к Томоэ никаких личных счетов. И те покушения, которые я пережила за последние годы, я никогда не относила на счет Макино-старшего.

— За что меня-то? Мы даже не пересекались ни разу до вчерашнего дня — ни в жизни, ни в бизнесе.

Кохей смущенно откашливается, словно собирается поведать нечто непристойное из интимной жизни брата, тайну с душком.

— Ему… хм… нагадали кое-что, — выдавливает он из горла мучительное признание. — Это смешно, но Томоэ свято верит в такие вещи. В роду его матери все сплошь шаманки и гадальщицы. Воспитание соответствующее.

— Погодите-ка, с предсказаниями и прочей муйней! — вклинивается в разговор Мелкий. — Что там про убийцу? Кто это? Имя? Кличка?

— Я не знаю. Меня в такие подробности не посвятили и…

Но Мелкий уже никого не слушает, он звонит Ли:

— Брат, возьми в багажнике броник для Хозяйки и тащи его сюда быст… Ли! Что там происхо…

Но закончить фразу ему не дают. В глубине зала происходит что-то странное. Кто-то бежит в нашу сторону. Бежит и стреляет! Истошно кричит официантка. Одновременно телохранитель Макино-младшего валится лицом на стол. В виске у него маленькая черная дыра, в позади на стене огромное кровавое пятно инкрустированное кусочками мозгов. Я в следующий миг оказываюсь на полу, прижатая сверху телом Мин Джуна. К счастью, телом живым настолько, чтобы одной рукой вдавливать мою голову в ковер, а второй стрелять по нападающему. Рядом лежит Кохей с красным от чужой крови лицом и тоже с пушкой. И он жмет на спусковой крючок с таким брезгливым видом, словно голыми руками солитера душит. Я его понимаю. Оно еще не известно, сколько опасных микробов притаилось на этом нестерильном оружии!

— Полиция! — хрипит метрдотель.

— Ли! Мать твою, подгони машину к выходу из кухни! — орет Мелкий в трубку. — Зажми рану и поторопись! Ты броник достал? Ли! Ты живой?

— Ли ранен? — пищу я. — Его надо в больницу!

— Где антисептик? Тут всё заражено! — верещит Кохей, истерично дергая ладонями, как кот, упавший в лужу лапами.

Где-то рядом громко и страшно хрипит умирающий человек. Тот, кто явился забрать мою жизнь.

Мелкий помогает мне подняться на ноги, хватает за руку и тащит за собой. Следом спешит Макино-младший. Мы бежим через кухню, мимо перепуганных поваров, мимо печек с открытым огнем, роняя металлические поддоны и посуду. Разумеется, я тут же распарываю пятку об осколок. Клятые каблуки! Чертова узкая юбка! Где мои удобные лоферы и брюки? Всё, в последний раз играю в это дурацкое переодевание «в девочку».

Из ресторана мы вываливаемся в темную-претемную ночь. Никакой машины, никакого Ли в узком кишкообразном переулке и в помине нет. Зато там есть три смердящих контейнера с отбросами. На крышке одного из них сидит наш ронин.

— Ребята, я смотрю, вас нельзя без присмотра даже на день оставить, — говорит он, спрыгивая на землю и забрасывая полуобщипанного голубя в мусорный ящик.

— Рё! — радуюсь я, как ребенок.

Тот сплевывает прилипшее к губе перышко, небрежно вытирает руки об штанины спортивного костюма и со всего маху хлопает Макино по спине:

— А это чо за фуфел с вами?

Кохей бледнеет и валится в обморок. Вечер перестает быть томным.

Мы бежим по переулку. Ну как бежим… Я с пистолетом Мелкого в руке и сумочкой под мышкой (хрен я легавым еще одну сумочку отдам!) хромаю впереди, а телохранитель с ронином волокут обморочного «дракона». С виду такой изящный, а весит, как буйвол.

— Давай, давай, вперед и направо! — командует Рё, который в здешних лабиринтах ориентируется лучше, чем местные бродячие коты. — Стоянка — там.

Добегаем мы в нужное место в тот момент, когда где-то вдалеке взвывает первая полицейская сирена. «Быкам», что лежат прямо под разбитой камерой наблюдения, уже не помочь, а вот Ли еще дышит. Его можно и нужно спасать.

— Едем к штопальщикам, — приказываю я, а сама лезу в аптечку за нашатырем.

Одного бесчувственного мужчины с пробитым легким мне более, чем достаточно.

— Кохей, подъем! — ору я на ухо «дракону» и несильно, но звонко лупцую его по щекам. — Очнись сейчас же!

— А? Что?

Макино-младший приходит в себя и на время забывает о том, что вокруг сплошные микробы и грязь. Вместе мы грузим Ли на заднее сидение, и садимся по бокам, Рё — за рулем, Мелкий рядом — сейчас он показывает дорогу, но при необходимости будет отстреливаться.

Не знаю, где Рё учился водить, может его ками священной горы учил, хрен этих деревенских поймешь, но ему бы с такой удачей на гонках выступать. Денег бы отгреб дофигища, это точно.

Штопальщики есть у каждого клана, в основном, это врачи, лишившиеся по разным причинам лицензии, но некоторые из них работают в больницах. Интернам, скажем, там платят сущие гроши, в отличие от бандитов, не скупящихся, когда речь идет о жизни брата по клану. Конечно, большинство штопальщиков — обычные коновалы с небольшим кладбищем загубленных пациентов за спиной, но есть и классные спецы. Мне нужен именно такой.

— Мо, дуй в зал игровых автоматов на Третьей улице, — говорю я в трубку, набрав заветный номер.

— Что там? — спрашивает мой личный врач на все руки.

— Легкое пробито, большая потеря крови.

— Знаешь группу крови?

— Первая, резус положительный.

— Через 10 минут буду. Пусть готовят операционную.

Вот это разговор по существу.

— Братец, держись, — шепчу я на ухо водителю, которого знаю с его 12 лет. — Я тебя спасу. Не вздумай помирать.

У Ли на груди, прямо напротив сердца мое имя выбито в венке из сливовых цветов. Он — мой, а я — его. Навсегда.

Когда мы вбегаем в зал, растрепанные и окровавленные, с едва живым телом на спине у Рё, завсегдатаи, как по команде, отворачиваются к сверкающим экранам. Они ничего не видели и ничего не слышали.

В подвале у нас лазарет оборудованный по последнему слову медицинской науки. Только аппарата МРТ нет пока, но я над этим работаю. Дайте только срок.

Мо и его команда уже тут как тут. С Ли быстро срезают одежду и сразу кладут на стол. Загорается холодный яркий свет, медсестра (ей надо с кредитом расплатиться) задергивает полиэтиленовую шторку.