Лора Вайс - Весна

И уж было хотела дальше идти, как где-то за спиной ветки затрещали. Вздрогнула девица, но не растерялась, стрелу из колчана выхватила, в лук вложила, а на развороте тетиву натянула, а как увидала на кого нацелилась, так выдохнула с облегченьем. Медведь пред ней стоял, большущий, на морду свирепый, токмо глаза выдавали, уж слишком мудрый взгляд был.

- Все никак не угомонишься? – крикнула Весна и лук опустила.

Тогда и медведь на задние лапы встал, а через мгновенье человеком обратился. То Велес пожаловал.

- Запомнила, выходит? – заулыбался он.

- Шкура уж больно лощеная, по весне медведям такой шкуры вовек не иметь. Ты-то поди в берлоге лапу не сосешь. На кой явился?

- За благодарностью, - глаза у Велеса блестели от радости, али от ехидства.

- И за что мне тебя благодарить? – искренне удивилась краса.

- А за лук, за стрелы, за дело охотничье. Думаешь, Отай пустил бы тебя ежели б не я.

- Вон оно как…

Велес подошел к древу поваленному, сел и уставился на красу. Во взгляде его было что-то теплое, ласковое:

- Коварная ты девка. Добротно мужа своего вокруг пальца-то обвела. Застращала, он теперича даже дышать в твою сторону боится.

Но тут улыбка с лица девицы сошла, посмотрела она на Велеса строго:

- Лан где?

- Далече. Отправил я его в места далекие, дикие, страшные. Пущай с нечистью повоюет, душу отведет. Уж больно страдал слуга мой верный.

- Неужто не жалко тебе его? Вы ж потехи ради мучаете нас.

- Зря так думаешь, я Ланом дорожу. Он мне как сын родной. Да и ты пришлась по нраву, характерная, упертая, под стать Лану. А вот Перуну на дела сердешные ровно. Ни о ком не думает, все мечтает мне кровь попортить, вбил в бородатую голову, что я люд стращаю, вред наношу. Я б и рад зарыть топор-то, дак ему мира не нать. Посему он не остановится, пока не решатся судьбы ваши, а значится, и моя.

- А ты, подумать можно, зла за пазухой не держишь? Люд не стращаешь?

- Дело мое, не род человечий стращать, а равновесие поддерживать. Чтобы Явь и Навь существовали в гармонии, чтобы день сменялся ночью, чтобы круговорот жизни сохранялся. А уж мелкое баловство, так это от скуки. Негоже все время о великом-то думать, так и умишком тронуться можно.

- Нам о тебе иное говаривали.

- И правильно, - захихикал Велес. – А то людишки совсем распоясаются, одного черта бояться – мало.

- Так на кой ты встречи со мной искал? Неспроста же в деревню пожаловал, в дом старейшины пришел.

- Неспроста… - протянул бог. – Долго я думал и надумал. Хочу помочь тебе к Лану возвратиться, ежели все еще любишь его.

- Люблю, пуще прежнего люблю, - резко подняла глаза Весна, спину выпрямила. – Житья мне нет в доме Судимира. Все чуждо, на Отая глаза не глядят. Душа рвется к слуге твоему.

- Любишь, это хорошо. Токмо осталось еще дело нерешенное. Перун сдаться не пожелает. Скорее вверх дном землю перевернет, нежели от затеи своей отступится. Будет он чинить вам препятствия, посему гляди в оба. А я уж придумаю, как тебя из дома старейшины выручить.

На том они и распрощались. Велес в медведя обратился и ушел в чащу темную, а Весна решила домой воротиться, про охоту она и думать забыла после всех слов, сказанных богом. Пока шла, все представляла, как они с Ланом заживут где-нибудь далеко, там, куда люди и сунуться не подумают.

В дом Судимира пришла с пустой сумой. Старейшина, когда увидал горе-охотницу, так рассмеялся и давай невестку подначивать перед всей семьей:

- Явилась, не запылилась… И где ж дичь обещанная? По дороге поди растеряла!

- Тоже мне дочь охотничья, - вторила жена Старейшины. – Лучше б по дому хлопотала, мужу угождала, а не таскалась по чаще, репейники собирала. Толку от тебя никакого.

- Будет вам дичь! – бросила Весна, не глядя в их сторону. – В другой день принесу.

- Гляди, лук со стрелами в другой раз не растеряй. А сейчас ступай к мужу, - прошипела свекровь. – Приголубь мужика, побудь бабой хоть раз.

Но Весне до сих слов и дела не было.

Когда зашла краса в светелку, так не успела и слова сказать, Отай тут же подхватил ее, на кровать бросил:

- Попалась, егоза. Не уйдешь боле от меня.

Хотел уж поцеловать жену, но Весна вырвалась:

- Куда торопишься? – игриво заговорила она. – Один раз из избы выпустил и думаешь, забуду грубости твои? Не тут-то было! Вот ежели сговоримся с тобой, тогда я подумаю.

- Проси, что хочешь.

- Коль будешь отпускать меня на охоту раз в осемь дней, тогда прощу тебя, лаской одарю такой, что аж голову вскружит. Даю тебе месяц на искупленье, устоишь – выполню любое твое желание.

- Согласен.

Отай верил ей, да и как такой красоте не поверить? Ланиты рдеют, очи звездами горят, статное тело с осиной талией, будто тетива натянутая, а уста до чего нежные, так и манят к себе.

И потекли дни. Весна дождаться не могла, когда снова в чаще окажется. Видят Боги, она желала оставить чувства к зверю, смириться с судьбою затворницы в доме нелюбимого мужа, но сердце по-прежнему тянулось к Лану, посему не удержалась дева от соблазна, от обещаний Велеса. В каждом сне видела зверя, ласкала его, пламенем горела в руках его богатырских. Да и днями все мысли о Лане были, ежели полы натирала, так вспоминала дубраву волшебную, ежели одежу стирала - в воде лик его мерещился, когда в баню шла, так и вовсе томилась от желанья скорей сердешному отдаться.

От сих ежедённых мыслей просветлел лик девичий, ланиты запылали пуще прежнего, тело младое жизнью наполнилось, а то исхудала было, а уж лицо какое бледное стало.

Одним днем отправилась Весна в гости к матушке с отцом. Те как увидали дочь, так чуть от радости не заплясали, родимая аж светилась от счастья.

- Кровинушка ты моя, - бросилась к дочери Искра. – Пришла, голубушка. Глянь-ка, отец, вона как девка твоя от счастья вся сияет. Никак наладила жизнь с мужем? Покорилась, упрямица наша.

- Ох, матушка. Я такой счастливой давно не была, - хоть и желалось Весне рассказать всю правду матери, но то были мысли запретные. – Обрела я мир и покой в душе.

- О дитятках ужо думали небось? – вкрадчиво начал отец.

- Тут спешка ни к чему, - отмахнулась краса. – Еще успеется.

- Как знать, а то давеча повстречался я с Судимиром, идет, в глаза не глядит, лоб морщит. Думал уж, не случилось ли чего. А он мне в ответ, мол дочка твоя от мужа бегает, народ за спинами ужо смеется над ним. Ух, и злой был.

- Отай сам виноват, неча было бражку лакать в супружескую ночь. Я вот о чем поспрошать пришла, - припала Весна головой к плечу Благомира. – Помнишь шалаш наш лесной неподалеку от Дивного озера? Стоит ли еще?

- Стоит! Как не стоять? Всех нас еще переживет, я ж его из добротной сосны выложил. А покой тебе шалаш-то?

- Мне не нужон, Светех узнать просил, а то с ночевой пошел на дичь, а в чаще его непогода настигла, до нитки промок, вот и поспрошал, нет ли местечка какого теплого.