Марина Ефиминюк - Бесстрашная

— Если это шутка, то она — неудачная! — Не удержавшись, я ударила его кулаком в плечо и скривилась от боли в руке, пораненной еще в утренней драке с шефом «Уличных хроник».

Лукас забавлялся моей злостью. Его глаза хищно блеснули…

Следующим вечером в дом Жулиты прислали записку от отца. В ней говорилось, что стражья карета, целый день дежурившая под воротами аптекарской лавки, уехала. Мне позволили вернуться домой, а из газетных листов одним махом исчезли любые упоминания о моей фамилии.

Еще через сутки портреты Лукаса, развешанные на новостных щитах и фонарных столбах, сменила черно-белая гравюра с зернистым изображением неизвестного мужчины, видимо, когда-то давно объявленного в розыск, а народ, за редким исключением, не заметил подвоха.

Мы превратились в пленников. Патрик Стомма победил.

Плавной походкой, точно степенная нима, в город вошло полноценное лето. На обогретых солнцем площадях рассыпались крошечные кофейни. Неистребимыми одуванчиками выросли крошечные едальни, где за медяк кормили сытной похлебкой и поили пахнущим солодкой травяным чаем.

В день официального вступления в чин королевского посла Стомма-старший устроил большой прием в оранжерее за городом. Наряженная в дорогущее платье с кружевной спиной, под руку с Кастаном я прогуливалась по дорожкам цветочной галереи, разбитой под открытым небом. В ушах поблескивали серьги с крупными кристаллами, какие несведущий человек принимал за настоящие бриллианты.

Территорию охраняла личная стража Патрика, и я тревожно озиралась вокруг, пытаясь выискать Лукаса. Он всегда находился поблизости с послом, а потому казалось, будто мой взгляд беспрестанно обращен к старшему брату моего спутника.

— Катарина, прекрати нервничать. Ничего плохого не случится, — с улыбкой, словно шепча мне на ухо приятности, пробормотал судебный заступник.

На мой взгляд, если бы в кармане Кастана Стоммы лежал револьвер, заряженный магическими кристаллами, вызывающими у людей паралич тела, он бы тоже нервничал. Но новомодное оружие лежало именно в моей сумочке, расшитой бисером и предназначенной для глупых женских мелочей, а вовсе не для смертельно опасных устройств.

— Я даже на расстоянии чувствую, как ты распространяешь ауру тревоги, — произнес издалека голос Онри.

В нашем деле он играл роль перевозчика трупов и, где-то угнав каталку для перевоза тела вместе со старой подагрической лошадью, поджидал финал спектакля недалеко от оранжерей. На самом деле маг играл едва ли не ключевую роль в окончательной смерти ночного посыльного, ведь именно ему предстояло увезти обездвиженного Лукаса и оживить.

— Мне не хочется говорить ругательства в таком красивом платье, — процедила я, — поэтому давайте просто помолчим!

От предстоящей миссии у меня тряслись поджилки.

Увидев младшего брата в компании бывшей газетчицы-преступницы, Стомма на мгновение поменялся в лице. Как только Кастан отошел от меня, чтобы поздороваться с кем-то из своих клиентов, я оказалась настигнутой хозяином праздника.

— Нима Войнич, не знал, что вы тоже получили приглашение от моего секретаря, — сохраняя гостеприимную улыбку, сквозь зубы процедил Патрик.

— Я сопровождаю вашего брата, суним королевский посол, — пояснила я.

— Надеюсь, что вы хорошо проводите время?

— Превосходно.

В это время его позвали на сцену. Сделав глубокий вдох, я постаралась успокоиться и приготовилась к первому акту нашего спектакля, призванного уничтожить реноме нового посла. Как только Патрик поднялся на возвышение, на него переключилось внимание гостей. Публика жиденько захлопала.

— Я схожу с ума от вида твоего платья, — раздался над ухом мягкий голос Лукаса.

— Для мужчины, который умрет через несколько минут, ты кажешься слишком беспечным, — отозвалась я. — Патрик Стомма меня почти съел.

— Подружка, у тебя ведь есть револьвер с парализующими кристаллами, — раздался в ушах голос мага. — Просто пальни в него. Пусть мир хотя бы пару часов отдохнет от его злодеяний.

У Лукаса вырвался смешок.

Патрик закончил речь, принялся раскланиваться. Пока он находился в центре внимания, я выкрикнула из толпы:

— Суним королевский посол, меня зовут Катарина Войнич — независимая газетчица. Скажите, правда, что на вас работает преступник, больше известный под прозвищем ночной посыльный?

В тяжелом взгляде Стоммы-старшего, обращенном в мою сторону, светилось столько ненависти, что если бы она травила, как яд, то убила бы меня в считаные секунды. Народ возбужденно зашушукался.

— Ходят слухи, что вы наняли его избавиться от младшего брата, судебного заступника сунима Стоммы! — продолжала я обличительную речь, а публика теперь обратила взоры к Кастану.

— Если кто-то распространяет подобные слухи, то я подам на него в суд, — попытался неловко отшутиться противник. — В конце концов, я пользуюсь услугами лучшего судебного заступника Алмерии.

— Тогда почему вы хотите избавиться от него?

В этот момент над цветочным театром, словно звук лился с облаков, зазвучал окрашенный злостью голос Патрика:

— В тебе совершенно нет чутья, когда стоит замолчать, милая Зои. Видимо, у Каминских такая семейная черта — твой отец тоже никогда не умел держать рот на замке, за что и поплатился. Ты ведь не хочешь повторить его судьбу и лежать завернутой в саван?

Королевский посол поменялся в лице. Пространство взорвалось удивленным гвалтом, а монолог повторялся и повторялся. Охранники метались по саду, пытаясь выяснить, откуда могло исходить столь необычное колдовство. Крошечные кристаллы, прилепленные в тайных уголках и образовавшие над оранжереями невидимый кокон, не нашел бы даже опытный маг, ведь превзойти в выдумке Онри, на мой взгляд, было просто невозможно.

Кастан стремительно приблизился ко мне, схватил за локоть и потащил к выходу. Со стороны он выглядел рассерженным, чтобы публика не сомневалась — за кулисами меня ждала большая трепка.

— Ты отлично справилась! — хвалил судебный заступник между тем. — Патрик в бешенстве и готов сорваться.

— Видишь, какой раздражающей ты бываешь! — принялся глумиться Онри.

— Будешь ерничать, сниму сережки, — пригрозила я. — Ты ничего не узнаешь, а я не стану ничего рассказывать!

— А как я узнаю, что труп надо увозить? — возмутился он.

— Догадаешься! — рявкнула я, и на меня удивленно оглянулись посетители цветочной выставки, верно, приняв за сумасшедшую.

В стеклянных павильонах оранжереи пахло свежей зеленью и лежалыми фруктами. Булькала вода в искусственных фонтанах. Мы с Кастаном вышли в центральный зал, и через стеклянную стену было видно, что перед входом толпятся газетчики из второсортных изданий, которых не допустили до публики.