Марина Ефиминюк - Бесстрашная

Лукас нагнал нас в тот момент, когда мы оказались под объективами гравиратов. С непроницаемым видом он вцепился в мою руку и дернул к себе, заставляя Кастана разжать пальцы. Я взвизгнула от боли и принялась выкручиваться. По крайней мере, именно так наша возня должна была выглядеть со стороны.

— Отпусти меня! — вскрикнула я.

— Убери руки! — рявкнул Кастан.

— Иначе что? — ухмыльнулся Лукас.

Началась потасовка, немедленно привлекшая внимание и газетчиков, и скучающей публики. В какой-то момент раздался щелчок затвора, и в судебного заступника оказался направлен револьвер.

— Что ты теперь сделаешь? — тихо спросил ночной посыльный, и судебный заступник попятился, побледнел по-настоящему, видимо, перепутав игру с реальностью.

Трясущимися руками я вытащила из сумочки припрятанную пушку, но от волнения никак не могла правильно схватить рукоятку. Даже со стороны было заметно, что дуло револьвера тряслось, как припадочное.

— Убери револьвер! — приказала я.

Оружие Лукаса переместилось в мою сторону. Мы стояли, целясь друг в друга, и выстрелили одновременно.

Разлетелся женский истеричный визг. Медленно развеивался зеленоватый магический дымок. В цветочный зал высыпали незнакомые люди. Бездыханный Лукас лежал на земляном полу в неестественной позе, раскинув руки. Под ним растекалось кровавое пятно и немедленно впитывалось в почву.

На короткое мгновение мне показалось, что он действительно умер.

Едва живая от страха, я бросилась к любимому, плюхнулась на колени, наплевав на то, что платье было взято в дорогой лавке напрокат. Он выглядел мертвым, но когда я приложила пальцы к шее, то почувствовала едва заметное биение пульса. Лукас спал в луже бутафорской крови.

На следующий день городские газетные листы взорвались новостью, что в королевских оранжереях был убит знаменитый ночной посыльный, по приказу посла Стоммы напавший на невесту его младшего брата.

И только в крошечном провинциальном издании, висевшем на новостном щите у скромной молельни, появилась колонка о том, что из местного храма сначала исчезла каталка для трупов, а потом волшебным образом вернулась обратно вместе лошадью. Однако новость утонула в огромном потоке городских сплетен, а местные решили, что лошадь, как собака, сумела найти обратную дорогу по запаху.

Шел дождь. Тугими струями выбивал барабанную дробь на крышах мануфактур. Город тонул в пелене облаков, от земли поднималась влажная дымка. Мир окрасился дождливым серебром.

Крепко прижавшись и укутавшись одним пледом, мы с Лукасом грелись у очага в огромном цеху, превращенном в плохо пригодные для жизни апартаменты. Я перечитывала копии газетных колонок о суде между братьями Стомма.

Патрика обвиняли в том, что он нанял ночного посыльного для убийства Кастана. После моих колонок для «Вестей Гнездича» о сожженной семье алхимика Каминского на бывшего королевского посла началась натуральная травля, а меня прозвали «Убийца репутаций». Не уверена, что я была рада такому прозвищу.

— Ты помнишь, мы были рядом с той маленькой молельной у предела Изящных Искусств? — вдруг спросил Лукас.

— Угу. — Я кивнула, слушая его вполуха.

— Мне кажется, это идеальное место для ритуала венчания.

— Угу.

Последовала долгая осторожная пауза. Лукас чего-то выжидал.

— Что ты сказал? — Я подняла голову, чтобы посмотреть в его лучистые глаза, теплеющие каждый раз, когда взгляд обращался ко мне.

— Давай повенчаемся.

У меня сжалось от радости сердце.

— Честно говоря, я о тебе почти ничего не знаю, — вместо того чтобы спрыгнуть с дивана и пуститься в пляс от счастья, состроила я недотрогу. — Вдруг ты окажешься каким-нибудь аферистом или, того хуже, ночным посыльным? Слышал о таком? Страшный человек.

Уголок рта у Лукаса дернулся в понимающей усмешке.

— Что именно ты обо мне не знаешь, Катарина? — вступил в игру мужчина.

— Я никогда не спрашивала, почему ты живешь в мануфактурах.

— Здесь очень тихо, а я люблю тишину, поэтому купил это место.

— Так ты жених с приданым, а не голь подзаборная? — иронично присвистнула я. — Что еще ты любишь?

— Дай подумать… Первый снег, высокие места, — принялся перечислять он, — открытые пространства, маленьких женщин с короткими стрижками, бесстрашных газетчиц.

Стараясь сохранять серьезную мину, я опустила голову, но все равно не могла сдержать улыбки.

— И еще… — Он поцеловал мои волосы. — Я очень сильно люблю тебя.

Господин.

Гравират — устройство для получения и гравировки неподвижных изображений материальных объектов на слюдяной пластине при помощи магического кристалла.

Госпожа.

Магический вестник — портативное устройство со встроенным магическим кристаллом для получения коротких голосовых сообщений. Устройство работает в одностороннем порядке. Напоминает деревянный ящичек с прозрачной крышкой из слюдяной пластины.

Омнибус — конная общественная карета с платными метами для пассажиров и регулярным маршрутом, в том числе междугородним.

Развлекательные газетные листы, живущие за счет платных объявлений, ради экономии выпускают на желтой бумаге. Оттуда исходит понятие «желтой прессы», ставшее синонимом недобросовестных газетных листов с грязными сплетнями и небылицами о знаменитостях.

Теурия — равнинная страна, граничащая с Алмерией на западе королевства. Теурию называют страной дождей и беглых каторжников.

Марим — небольшое южное королевство, которое называют страной стеклодувов. Настоящий маримский фарфор, витражи и изделия из стекла ценятся на всем континенте.

Двуколка — одноконная, одноосная двухколесная рессорная повозка с кузовом для двух человек.

Несмотря на печальную родословную здания, номера в «Грант Отеле» стоили баснословных денег, но вид из окон определенно подкачал, ведь центральный вход смотрел точно на неразборный эшафот, давным-давно обезображивавший опрятность мэрской площади.

Имеется в виду Королевский холм, где живет городская знать.

Турнюр — приспособление в виде подушечки, которая подкладывалась дамами сзади под платье ниже талии для придания пышности фигуре. Мог быть в виде сборчатой накладки, располагавшейся чуть ниже талии на заднем полотнище верхней части юбки.

Родительским днем называют последний день седмицы. В этот день принято навещать родителей.