Тара Фюллер - Проводник

— Даже если бы могла, я никуда не собиралась идти, выглядя так.

Я также не пошла бы никуда, пока бы Финн не вернулся. Было все еще слишком много вещей, оставленных невысказанными. Он все еще был должен мне ответы. Кэш сел на кровать и подтолкнул мою ногу.

— Ты не выглядишь настолько плохо, Эм, — сказал он. — Поверь мне. Парни, которых я имею, все еще будут клеиться к тебе. Я не думаю, что несколько ушибов и швов будут сдерживать их неадекватное поведение.

— Это должно заставить меня почувствовать себя лучше?

— Я просто… — Юмор вытек из его голоса. — Я просто не хочу оставлять тебя одну, ладно?

Вина в его голосе причинила сердечную боль. Я не могла выдержать того, что он думал, что это он был во всем виноват.

— Все хорошо. Клянусь. Кроме того, мама дома. Я не буду одна. — Я схватила книгу оттуда, куда он ее бросил. — Мне просто нужна тихая ночь. Никаких драм, если это не вымышленный вид.

— Отлично. — Кэш провел пальцами по грязным волосам. — Получи свой ботаникфест. Но я позвоню попозже, чтобы проверить тебя.

— Один из твоих знаменитых пьяных звонков в 2 часа ночи? — Я улыбнулась. — Не могу дождаться.

Кэш исчез в окне, с тихим шелестом оно закрылось позади него. Я слушала, как холодный ноябрьский ветер бился в стену дома. Простой звук заставил меня дрожать. Я поплотнее запахнула свой красный жакет на груди, чтобы остаться в тепле, и зарылась в покрывало, перелистывая страницы книги, которую я читала.

Я прочитала еще три главы к тому времени, когда Финн вернулся, просачиваясь через стену, как будто его запихивали в комнату. Он устроился у подоконника, собирая части воедино, которые, казалось, таяли прямо через гипсокартон, и тихо выругался.

— Ты не очень хорош в этом, да? — спросила я, чувствуя облегчение и расстройство одновременно.

Он поглядел на меня через плечо, затем бросил загнанный взгляд обратно в окно. Его глаза мерцали от движений того, что он видел. Снежинки, вероятно. Даже с моей кровати я видела жуткий балет белой пыли против черного бархатного неба снаружи.

— Ты… — Я заколебалась, ища правильное слово. — Ты забирал душу?

— Где Кэш? Я думал, что он будет с тобой, — сказал Финн, аккуратно уходя от ответа. Хотя он и не должен был отвечать. Я могла увидеть, все было написано у него на лице. Боль и сожаление. Маска ужаса, которую смерть оставляет в глазах человека.

Я вернула свое внимание к роману, симулируя, что читаю, таким образом, я не должна была смотреть на него.

— Он выпивает с какими-то своими приятелями. Они формируют гаражную группу, — сказал я. — Это не мое. Кроме того, у нас с тобой так и не было шанса закончить разговор.

Финн ничего не сказал. Он даже не взглянул на меня. Но после нескольких минут молчания, он сел рядом со мной на кровать. Матрас не продавился. Одеяло не сдвинулось. Так близко и все же так далеко.

— Если ты ждешь, что я скажу тебе, что сожалею об этом, этого не произойдет, — сказал он, его голос звучал глухо и нечетко. — Я не сожалею. Я бы не переиграл все это, даже если бы мог. Ты заслужила быть здесь, и ты, безусловно, черт побери, не заслужила того, чтобы быть отвергнутой, как подонки преступного мира на всю вечность, потому что я совершил ошибку. Если это делает меня плохим человеком, если это заставляет тебя ненавидеть меня… то думаю, это то, что есть.

Я открыла рот, затем закрыла его снова. Я боялась того, что произошло бы, если бы я произнесла это вслух. Я не ненавидела его. Я… любила его. Он рискнул всем ради меня. Он все еще рисковал всем ради меня. Как я могла ненавидеть его? Я просто сердилась, и независимо от того насколько сильно я пыталась, это не уйдет.

— Прости, что я обманул тебя, — прошептал он. — Прости, что я не дал тебе быть там, где ты должна была быть. Если бы я только оставил тебя в первый день…

— Не говори так. — Я придвинулась ближе. — Я хочу быть здесь, Финн. Я хочу быть живой.

— Ты могла бы быть в Раю, если бы не я. Ты понимаешь это? У тебя все еще могло быть это, если бы я мог отпустить.

— Я не хочу в Рай. Не сейчас, по крайней мере, — сказала я. — Я хочу… этого. — Я потянулась, но Финн дернулся, как будто я обожгла его.

— Я не могу… я не доверяю себе прямо сейчас.

— Что не так?

Финн провел рукой по лицу.

— Ничего. Ладно, не ничего. Но я скоро справлюсь с этим.

Я прикусила губу и посмотрела на него.

— Если это поможет, я не ненавижу тебя.

— А следует.

Свет над нами замерцал, ветер снаружи вел войну с линиями электропередачи. Не задумываясь, я наклонилась через Финна, чтобы взять свечу и зажигалку из ящика тумбочки. Моя рука прошла через его мерцающую и распадающуюся руку. Он резко вдохнул, и я замерла. Моя рука блестела, как будто покрытая серебряной пыльцой, под его рукой.

— Прости, — сказала я, не двигаясь. Я могла почувствовать его тепло против щеки, когда я нависла над ним.

— Эмма… пожалуйста, — сказал он, затаив дыхание. Он закрыл глаза, как будто пытался получить контроль над собой. — Нет. Я должен идти.

— Пожалуйста, не уходи. — Свет снова замерцал, поэтому я отстранилась, чтобы зажечь свечу, затем поставила ее на противоположной тумбочке около меня. — Поговори со мной.

Он смотрел на меня мгновение, его взгляд был нервным. Его рука двинулась чрез матрас между нами, но он отдернул ее, прежде чем коснулся меня.

— Я не… Я не очень хорошо справляюсь с, э… — Он сглотнул. — С огнем.

— Это там ты был? На пожаре?

Он кивнул.

— Много людей погибли. Ты могла бы подумать, что я привык к этому к настоящему времени.

— Ты так умер, да? Пожар был причиной твоей авиакатастрофы?

Он отвел взгляд, огорченное выражение было на его лице.

— Откуда ты знаешь, что я попал в авиакатастрофу?

— Я искала твое имя в интернете?

— Зачем? — Он все еще не смотрел на меня. Я хотела расшевелить его. Это чувствовалось необходимым, чтобы жить, когда он смотрит на меня в этот момент.

— Потому что меня это волнует, — сказала я. — И потому что я чувствую, что должна знать такие вещи, учитывая то, кто ты для меня.

— И кто я для тебя? — спросил Финн, когда свет, наконец, мигнул и погас. Жар свечи заставил его выглядеть эфирным в темноте, его кожа была похожа на карамель, а глаза были цвета самых глубоких оттенков зеленых джунглей.

— Я… я что-то чувствую, когда с тобой, чего я никогда раньше не чувствовала, — прошептала я, как будто там был кто-то еще и слушал. — Как будто мы — половинки одного целого.

— Ты чувствуешь это, после всего того, что я сделал?

— Да. А ты это чувствуешь?

Он, наконец, положил свой затылок на спинку кровати и уставился в потолок, как будто он смотрел в кошмар.

— Я был летчиком-истребителем во время Второй мировой войны. Мой самолет был сбит при Битве за Мидуэй. Мне было всего восемнадцать лет. Я даже не закончил среднюю школу, — сказал он бесстрастным голосом. У меня было чувство, что это был первый раз, когда он когда-либо проговаривал это вслух, начиная со дня его смерти. — Моя мама просила меня не уходить, но я пошел, так или иначе. В то время, это казалось правильным. Я помню, как думал, что возвращаюсь домой и показываю им всем, что я — военный герой. — Он горько рассмеялся. — Я действительно вернулся домой военным героем. Или, по крайней мере, письмо и медаль, которые представляли меня, упакованные в сосновую коробку. Я действительно показал им, ха?