Анастасия Туманова - Дети Йеманжи

– Может, она хотела тебя забрать?

– Да сейчас!.. Пошёл бы я с ней, как же! Куда бы она меня забрала? Ей самой было нечего жрать! Сосала матросне в порту, вонючая… – Эшу отвратительно выругался, косясь на неподвижную фигурку на песке.

– И таскалась так полгода, наверное! Мать несколько раз разговаривала с ней. Они сидели у нас на кухне и ревели вдвоём. А я, между прочим, не знал, куда деваться! Весь квартал был в курсе, кто эта Силва такая! Все знали, к кому она приходит! Надо мной все пацаны ржали! Никогда я столько не дрался, сколько в те дни! Всем бил морду в кровь! Уходил из дома на рассвете, приходил – ночью! Сбегал, как только видел её платье у ворот! А потом… Да пошла ты, сука!!! – заорал Эшу, внезапно вскакивая с лежака и запуская в безмолвную тварь на песке огромным булыжником. Камень ударил мёртвую по голове, она опрокинулась на бок. Чуть слышно, рассерженно зашипела, отползла в сторону. Снова села, поджав под себя худые, как спички, ноги. Луна светила ей в лицо, но тени на песке не было.

– А потом Шанго начал повсюду говорить, что это он трахнул её… восемь лет назад.

– Что?! – не поверила своим ушам Эва.

– Ну-у… это же Шанго! Ты же его видела. Всегда скотиной был. Ему нравилось меня бесить. – Эшу криво усмехнулся. – А я ведь поверил, понимаешь? Шанго в тринадцать лет уже перетрахал пол-Барракиньи! И вообще-то вполне мог… Ты понимаешь?! Мой старший брат мог оказаться моим папашей! И весь квартал только об этом и говорил! – Эшу умолк, тяжело дыша. Эва молча смотрела на него.

– Ну, конечно, нашей матери сразу же рассказали… Ой, что бы-ыло! – Эшу зажмурился. – Она кинулась звонить Шанго на мобильник! Звонила целый день! Наконец, вытащила его с серьёзной разборки! Велела срочно явиться домой! И – выпорола его бельевой верёвкой прямо во дворе! На глазах у меня, моих друзей и всех соседей! Шанго так испугался, что даже не орал. Зато мать вопила, как портовый буксир, и заливалась слезами. И заставила его поклясться её же жизнью, что он всё врал насчёт Силвы. Шанго после этого месяц дома не появлялся! Жил у шлюх в Бротасе. Потом вернулся, конечно… И ему ещё повезло, что Огун был в армии, а то бы… бр-р… – Эшу передёрнул плечами. – После этого Силва перестала приходить. Совсем. Шанго мне потом сказал, что перетёр с ней это дело. Я сперва думал, что он её убил. Но Шанго сказал – нет… Просто велел, чтобы духу её не было в нашем квартале, и всё. У него же тогда уже была банда, его все боялись.

– И… больше ты её не видел? Я имею в виду – живой?

– Видел, – хрипло сказал Эшу. Голос его вдруг изменился так, что Эва испугалась. – Видел. Мне было уже тринадцать, я шёл вечером по пляжу – и вдруг увидел её. Сначала даже не понял, подумал – пьяная… Она лежала на песке. И стонала. Держалась за живот. От неё здорово несло кашасой. Но она вся горела. И была в соплях и слезах. Её рвало. Меня она не узнала. Я подумал – дело плохо. Какой-нибудь аппендицит или типа того. Надо было, конечно, кого-то позвать…

– Ты не позвал?

– Я ушёл. Ушёл и не приходил домой неделю. Боялся, что мать поймёт… И мечтал, что эта сука Силва, наконец, сдохнет и я её никогда больше не увижу! А через месяц кто-то сказал мне, что она и правда умерла. Что её нашли мёртвой на пляже. И… И, в общем, всё.

– Ты… кому-нибудь говорил об этом?

– Нет.

Наступило молчание. У Эвы стоял ком в горле. Даже аджогун в нескольких шагах уже не пугал её. В конце концов, его просто можно было отогнать камнем… Тяжёлая, горячая голова Эшу лежала у неё на коленях.

– А потом она стала приходить. Я спать не мог, потому что эта мразь являлась и усаживалась напротив! И сидела вот так целую ночь! И уходила, только если мать садилась со мной. Вот как ты сейчас сидишь. Понимаешь?! Мать могла её отогнать. И ни о чём меня не спрашивала. Потом я вырос, научился сам управляться… Думал, больше никогда этой гадины не увижу! – Эшу умолк, протянув руку за очередным камнем.

– А что будет, если она подойдёт? – осторожно спросила Эва. И сразу пожалела об этом: Эшу содрогнулся.

– Не… не знаю. Я её никогда не подпускал. Несколько лет она не появлялась, я уже думал – всё! А три дня назад, после того, как… в общем, когда всё это случилось… Силва снова пришла. И я понял, что… что… ну, что мне конец. – Эшу, не открывая глаз, усмехнулся дрожащими губами. – Никто из наших ничего не знал. Сказать им я не мог. Все искали Шанго. А я… Я не знал, что мне делать! Мать меня не прощала, я чувствовал это. И эта тварь приходила каждую ночь. И аджогуны совсем обнаглели. Я попробовал помириться с Оба. Я нашёл тебя и привёл к нашим. Я подсказал Ошосси, где взять денег… и не смотри на меня так! Не было, не было у него ничего с Марэ! Наш педик не такой дурак, чтобы покупать чью-то задницу за деньги! Ему нужно всё по любви… тьфу! Я, в конце концов, устроил так, чтобы Ошун вылечилась!

– Но… я думала…

– Нет, ты, конечно, умница. Ты отлично управилась с Обалу. Но кто привёл тебя к братьям? Я! И… и я так ждал, что мать спустится на макумбу! Она ведь всегда приходила, макумба без Йеманжи ничего не стоит! Я звал её… но она не пришла. Тогда я нашёл Шанго! Хотя какое там «нашёл»… я же знал, где он! Всё-таки я Эшу, нет путей, сокрытых от меня, и всё такое! Пролезть к иабам я, конечно же, не смог, но Йанса справилась прекрасно! Да Шанго и сам был рад, я думаю. Нельзя же всю жизнь прятаться. И по Ошун он скучал… И битвы не пропустил бы ни за что.

– Огун избил Шанго. Тебе не стыдно было, когда…

– Было… Что толку-то? – сквозь зубы огрызнулся Эшу. – Дьявол, Эва! Эва!!! Эвинья!!! – вдруг заорал он, и девушка, вздрогнув, вскочила с лежака.

Тварь уже сидела почти у их ног, задрав худенькое личико с провалами глаз. Мокрые волосы липли к костлявым плечам. Эва, содрогаясь, принялась одну за другой бросать в неё пригоршни песка:

– Пошла вон! Убирайся! Уходи отсюда!

Девчонка вскочила. На её лице появилось недовольство, но она всё же отошла на несколько шагов и села там, мрачно оскалившись гнилыми обломками зубов. Эшу нервно, отрывисто рассмеялся:

– Молодец… Нельзя надолго отворачиваться от неё. Слушай, почему она тебя боится?

– Н-не знаю… – растерялась Эва. Эшу больше ничего не сказал. И до самого рассвета лежал молча, неподвижно, уткнувшись лицом в колени Эвы. Мёртвая не уходила, сидела поодаль, время от времени вставая, чтобы сделать шаг вперёд. И Эва, схватив очередной камень, запускала им в неживую тварь.

Луна ушла за холмы Верхнего города. Небо над морем стало цвета сухого асфальта. Тени на песке начали таять, растворяться. Мёртвая мать Эшу закрыла свои пустые глаза. Поднялась, аккуратно отряхнула платье и, не оглядываясь, ушла. Как только волосы её скрылись за каменной грядой, пляж залило солнцем.

Эшу глубоко вздохнул. Поднялся, с хрустом потянулся, поскрёб обеими руками голову. Искоса взглянул на Эву, которая старалась незаметно растереть ноющие колени.