Елена Звездная - Лесная ведунья

— Исчезли! — прошипела я, этим двум предателям.

— Да чего ты так? — улыбнулся во все клыки Кот. — Хороший же мужик, Чаща Заповедная одобряет.

В этот момент мой верный друг леший взял Кота за шкирку двумя пальцами и зашвырнул так далеко, что Кот впечатался в дерево и принял умное решение оттуда не возвращаться. Ворон же не зря именовался Мудрым — он совершил мудрый поступок и ретировался сам.

Мы с лешим продолжили идти с чувством глубокого морального удовлетворения.

Минут на пять нас хватило, а дальше не до удовлетворения было.

— Это что ж деется-то? — выдохнула я.

Учёный Кот тут же выскользнул из ближайшего дерева, и зашагав рядом с нами, мрачно произнёс:

— Недобрые дела, вовсе не добрые.

— Оно понятно, что недобрые, — расстроено цокнула. — Но мы ж последний заповедный лес на сто дней пути вокруг! Да и лес — не почувствовала я их! Вторжение только, а сколько, кого, как? Ворожбу, опять же, не призаметила.

Мои други-соратники тоже приуныли, и стало ясно — и леший не ощутил, и Кот, и даже Ворон.

— Может ведьмак с ними? — вдруг предположил леший.

Ведьмак?.. Коли ведьмак, это многое бы объяснило, например то, что я ворожбу в собственном лесу не почувствовала. Да только откуда ему взяться-то, ведьмаку? Славастена в своё время всё пыталась сына своего ведьмаком сделать, да только тут дело в чём — ведьма, только ведьма, родить ведьмака и способна, а она… не ведьма она. Не ведьма вовсе.

— С Изяславой поговорить нужно, — решила я.

— Думаешь, не ведает она? — спросил Учёный Кот.

— Думаю, что нет.

И я пнула веточку с тропинки. Изяслава хорошая ведьма была, правильная, да только имелся у неё один недостаток — влюбилась она. И не в кого-нибудь, а в самого короля, с тех пор… Оно как — ведьмы должны независимость хранить, а коли полюбишь, да так чтобы всем сердцем… То и вышло в итоге, что сама королевская ведьма перед Славастеной голову опускала. Обидно. И то ещё обидно, что коли не знает Изяслава, это ещё не значит, что возмутится. Для короля сейчас победа важнее жизни, а для неё важнее жизни сам король, так что…

— Всё равно поговорить нужно, — решила я. — Не дело это всё.

Как до избушки дошли, охранябушка зверьё лесное прогнал… в смысле отпустил милостиво, а я задумчиво мимо прошла, поднялась по ступеням скрипнувшим, в избушку вошла, за стол села, блюдце серебряное достала, яблоко.

— Ты что делаешь? — поинтересовался вошедший следом маг.

— С начальством говорить буду, — призналась со вздохом, взявшись за расчёску и пытаясь причесать до приличной причёски лохмы свои.

И уйти бы этому «мужику», но нет, в проходе стоит, свет затмевает.

— Это с каким? — ехидно поинтересовался архимаг. — Чай Лесная сила не по блюдцу с тобой разговаривает.

Молча на дверь ему указала, да и пустила яблочко наливное, запасное, по блюдечку крутиться, призывая, преодолевая сопротивление пространства, связывая меня с той, кто, сейчас пост Верховной занимал.

Изяслава ответила не сразу.

Уже и блюдце зазвенело, и я ждать устала, и даже охранябушка плечом к дверному косяку привалился, и лишь после из блюдца раздалось удивлённое:

— Веснянушка?

Вот только по обращению возраст ведьмы и вычислить можно — ласково-уменьшительное, как с маленькой разговаривала. Но я и была для неё совсем маленькой, мне то что, едва ли двадцать стукнуло, ей — сто двадцать, о чём король в свои сорок с небольшим едва ли догадывался. Изяслава была красива. Огромные тёмно-зелёные глаза чуть заужены, с чёрными длинными ресницами и пристальным кошачьим прищуром. Двигалась ведьма с грацией хищника, практически врождённой — Изяслава в силу вошла убив волкодлака, а потому грация у неё и была хищная, опасная. Почти восемьдесят лет Изяслава правила ведьмами, сильная ведьма, и в то же время правильная, справедливая, расчётливая, честная.

А потом влюбилась.

Как девчонка юная. В результате взошёл на престол не старший сын и наследник, а младший — оболтус и бабник… ну судя по слухам. Сама я судить не могла, меня тогда ещё не было. Но что сказать точно можно было — влюбилась ведьма, влюбилась да так, что ни жить ни спать без княжича не могла. Любила ведьма страстно, слепо и безответно практически. Молодой княжич поиграл да бросил, увлёкшись очередной красавицей, а ведьма на глазах сохла, а потом тоже бросила… всё королевство к его ногам.

Ведьмы тогда ни одна супротив ничего не сказали, решили, что так оно и надобно. Что заглянула Изяслава в самое будущее, что беду от королевства отвести хотела, что… Доверяли мы, ведьмы, друг другу, вот в чём проблема. И я доверяла. Ни мысли же супротив того, что королевская ведьма любимому помогает никогда не возникало.

Никогда.

До сего дня.

И на Изяславу я посмотрела уже не как ведьма, что и возрастом младше, и умом скуднее и преданна до последнего вздоха, на Верховную ведьму я посмотрела как равная, а и была равной, ведь у лесной ведуньи из начальства одна Лесная Сила, и ведьмы нам равны, какого бы статуса не были.

— Что происходит, Изяслава? — прямо спросила я.

Тёмно-зелёные, красивые как у иной кошки глаза, мгновенно сузились. И ушла, порывом ветра, что задувает огонёк свечи, ушла и приветливость, и ласковость, и обращение доброе. Изяслава поджала губы, взирала на меня изучающе, пристально, взглядом плохим, опасным.

— А ты, говорят, в силу вошла, — произнесла недобро.

Охраняб мой тихо на скамью сел, к разговору прислушиваясь, и вроде ничего ж не сделал, а спокойнее мне от его присутствия стало. Увереннее. Как-то надежнее.

От того и ушел страх перед Изяславой, был раньше, да весь вышел.

— Вошла, — подтвердила я ложь, Славастене сказанную.

И вот уж не знала, что у Славастены с Изяславой дружба близкая, вовсе не знала, на душе неприятственно стало так.

— И не дрогнула рука-то, раба безвольного убивать? — язвительная Изяслава… даже не ведала, что она такой может быть.

— Не дрогнула, — холодно ответила, пристально на Верховную ведьму глядя. — А должна была?

Презрительно усмехнувшись, Изяслава ответила:

— Должна была бы, если бы ты ведьмой была, а так… Права оказалась Славастена, не ведьма ты, и никогда ею не была.

Обидные слова, несправедливые и обидные.

И обиделась бы, да только, мелочь тут одна имелась:

— А давно ли ты ведьмой перестала быть, Изяслава? — тихо спросила я.

И побледнела Верховная, лицо белое словно полотно стало. А потому что — будь ведьмой она, она бы увидела — и правду во мне, и обиду незаслуженную, и то, что я ведьма. А раз не увидела… значит больше не ведьма.

И мне о страшном подумать пришлось — чтобы людей незамеченными в лес провести, это ведьмак нужен. А ведьмаки вид почти вымерший — ибо родиться ведьмаком невозможно, ведьмаки это мутация и сила… которую ему только ведьма может отдать!