Ирина Н.Левина - Остров «Иллюзия»

Они замолчали. По ночному небу тяжело двигались тучи, то скрывая, то снова являя месяц и звёзды. Ночь, от которой ждали прохлады после жаркого дня, не принесла облегчения, а покрыла лбы испариной и начала своей духотой и чернотой выворачивать души наизнанку.

– Почему я не вспоминаю Аню?

– Аня это кто?

– Аня – это моя дочь. Я тебе рассказывала, но ты не помнишь.

– Не помню.

– У тебя два ответа: «понятно» и «не помню».

Интересно, это у меня такая защитная реакция организма или просто я плохая мать?

– Не знаю.

Давно забывший про мясо, Аша обхватил руками голову, и это напомнило ей их первую встречу, когда он сидел на песке и качался из стороны всторону.

– Я, наверное, слишком эмоционален, но в один из вечеров я втер в себя пепел Голи. Я хотел, чтобы она была в каждой поре моего тела. Чтобы в жару выступала с испариной и охлаждала меня, а в холод защищала своим покровом.

Тогда в пещере, когда ты встретила меня, я вспомнил, как назывался последний проект Голли, и мне стало жутко. Он назывался «Остров». Она придумала его для меня, но не рассказала, о чём он будет. И теперь я думаю, что это она благословила меня на всё это. Или прокляла? За что ты со мной так, Голи? Я – твоё создание. Ты ведь сама сделала меня таким! Конечно, не без моего согласия. И участия.

Я виноват. Я виноват. Я всегда виноват!

Но только я не думал, что когда-нибудь скажу такое: как я отпускаю тебя, так и ты отпусти меня. Я хочу жить.

– От этой духоты можно просто сойти с ума. Я так… не могу подобрать слово… раздражена? Этот чертов английский язык! Я не чувствую себя собой, когда произношу эти слова. Я прошу тебя, говори мне всё, что угодно, только не на английском!

Аша бросил горсть песка в огонь. Потом вцепился в землю, словно желая сдержать её, и тяжело и медленно заговорил на хинди, в паузах продолжая бросать песок в огонь.

– Что ты делаешь?

– Это последние стихи моего отца. О нерожденных детях. Из-за нищеты родителей нерожденных. Родителей, которые испугались и думали, что они принимают мудрое решение. А они нарушили закон Божий!

– Перестань бросать песок. Костер погаснет.

Аша встал, и в огонь снова полетел песок, потом в сгоревшее мясо, фрукты, в засоленные оленьи ребра и потроха. Саша поднялась на защиту провизии, но песок полетел и в неё.

– Да ты что? Спятил что ли?

Дело дошло до рукоприкладства и драки, нелепой схватки мотылька и богомола. Аша схватил её за горло.

– Алекс! Я переживаю страшное. Я чувствую, как из меня уходит жизнь. Каждый день шаг за шагом она отступает от меня. Алекс, мне страшно. Спаси меня. Мы вернемся туда? Завтра утром… мы вернемся туда вдвоём?

– Да к черту смерть, Аша…

Сквозь тучи выглянула Луна, и залила всё своим серебром. Оно было в плеске волн, в прохладном ночном ветре, на лицах. Луна серебрила всё. Этого благородного блеска, видимо, так не хватало дикому острову, что он подставил каждый лист, каждый камень, песчинку и слезу. Всё, что у него было. Он хотел, чтобы все это обрело свет.

ГЛАВА 5

СОЛНЕЧНЫЙ УДАР

Этой ночью Саше не спалось. Она сидела у кромки воды взволнованная и надменно разговаривала со Вселенной.

«Он позвал меня. Вы слышали, он позвал меня?»– спросила она у какого-то созвездия так, словно все звезды должны были ей завидовать. В голове её кружились словоформы, образы, картины. Для того, чтобы их увидеть, не надо было даже закрывать глаза. Она видела их большой бамбуковый дом в том солнечном краю, огород, который она разобьёт, и будет кормить его плодами с этого огорода. Она видела цветы, которые они посадят возле входа в дом, и клетку с птичкой. И козу на привязи. И засмеялась. «Козу, конечно, будет взять не откуда, но мы что-нибудь придумаем».

Она зашла в воду. Большой, теплый океан обнял её, и она поплыла. Весь остаток ночи она провела в океане.

К утру ветер усилился, начинался дождь.

По берегу метался обгоревший кусок газеты. Ветер снова и снова подбрасывал его и нес в сторону каменного пригорка. Впереди него к своему счастью, в которое она не могла до конца поверить, бежала Саша. Ни дождь, ни ветер не могли остудить, погасить в ней ожидание надвигающегося праздника жизни. И когда ветер и дождь распяли на камне газетный листок, она уже подходила к пещере Аши.

Он лежал на боку, прижавшись к стене, на своем любимом полотенце с блондинкой.

– Ашуня, ты спишь? А на улице дождь.

Саша подбежала к нему и потянула за плечо. Он завалился на спину и застыл в какой-то некрасивой позе.

– Ты играешь?

Вдруг она почувствовала, что это не похоже на игру. Он лежал такой незнакомый и чужой, что ей было страшно дотронуться до него. Но, преодолев робость, она решила нащупать пульс на запястье левой руки, потому что она ближе к сердцу. Пульса не было. И грудь не поднималась от дыхания. Она увидела бледные губы, пряди мокрых волос на лбу и набухшие синие вены на шее.

– Махадев! Я не понимаю… Тебя больше нет?…

Красивый мой! Любимый мой! Зачем?!

У Саши закружилась голова, её начало тошнить. Она вцепилась в его руку, как делала всегда, когда ей было страшно. Она сидела возле него на коленях и не могла насмотреться. Саша хотела расцеловать его влажное лицо, глаза и губы, и тонкие пальцы, но робко поцеловала в лоб, а потом вжалась в него носом и заплакала.

«Прощай, мой герой. Ты лучшее, что было в моей жизни. Ты лучшее, что было в жизни. Прости, я не смогу тебя ни сжечь, ни закопать. У меня не поднимется рука. Красивый мой, любимый мой, прощай». Саша сняла с себя сарафан, укрыла им Ашу и вышла из пещеры.

Внезапно вырвавшееся из-за туч солнце ослепило. В глазах потемнело. «А почему ночь? Как всё не вовремя».

Она знала, куда ей идти. Эта страшная мысль уже однажды приходила ей в голову. Но тогда это были просто её черные мысли. А сейчас они вдруг стали реальностью.

Совершая свою вечную работу, волны набегали на берег и откатывались, выносили на песок нежные прозрачные водоросли, шлифовали камни. Исполняя свою бесконечную песню,

гремели, шуршали и будили, всё вокруг, даже то, что, казалось бы, уже и не могло ответить им жизнью.

«Что это шумит в ушах? Волны.

Кто это бежит по берегу, раскинув руки? Отец.

Что он кричит? «Где мой ребенок?!»

Я здесь, отец! Я здесь, отец мой. Я упаду тебе в ноги. Прости. Прости.

Что это шумит в ушах? Волны.

Кто это бежит по берегу, раскинув руки? Я.

Что я кричу? «Где мой ребенок?»

– Что это шумит в ушах? Алекс! Что это?!

Почему ты молчишь? Тебе больше нечего сказать? … Правильно. Всё уже сказано».

И был ветер, который метал его волосы и сдувал с солнца облака, но не хватало воздуха. И было солнце, которое слепило глаза, но не хватало света. И были камни, которые впивались в ноги, но не было устойчивости. И пели птицы, но не их песни звучали в ушах. И был океан, и был остров. Её нигде не было.