Ларисса Йон - Ривер

— Как ты могла спать с демонами и животными, а меня находить отталкивающим?

С животными? Он думал, что она спала с животными? Ей потребовалось какое-то время, чтобы затуманенный паникой мозг понял, что Рафаэль имел в виду оборотней.

Ангелы всегда считали гибридов человека и животного мерзостью.

— Я считаю тебя отталкивающим, — процедила Харвестер, — потому что ты шантажируешь меня жизнями.

Рафаэль усмехнулся.

— И ни один демон с тобой такого не делал?

— Естественно, делали, — бросила она в ответ. — Но они же демоны. У них это природой заложено. А ты? — Она посмотрела на него с отвращением. — Ты считаешь себя высшим существом, а по факту ты гораздо хуже. Не знаю, что случилось с тобой, пока меня не было, но ты не тот мужчина, которого я помню. — Харвестер подошла к нему, не желая упустить ни одну эмоцию, играющую на его красивом лице. — Я трахалась с демонами, которые были менее отвратительными, чем ты.

«Спасибо тебе за это, Энриет».

Гнев Рафаэля рос, став ощутимым ураганом в комнате. Электричество жужжало на поверхности кожи, маленькие молнии освещали его тело, как будто его подключили к розетке.

— Ты то, что с тобой произошло, — его голос был окутан силой гнева, и по позвоночнику Харвестер побежали ледяные мурашки. — Ты уже давно должна была стать моей.

Чёрт, она облажась, дразня его. Дело было в ней, и ей нужно это помнить. Нужно сдержать обещание и вернуть Лимос ребёнка.

Всё стерпеть. Извиниться. Подарить ему чертовски лучшую ночь в его жизни, даже если тебя после этого вывернет наизнанку.

— Прости. — От её голоса он остановился и замер. Раньше Харвестер не разбрасывалась так легко извинениями, и если она слово «прости» за последние пять тысяч лет сказала больше десятка раз, то Харвестер будет просто в шоке. — Я просто… нервничаю. — Она захлопала ресницами, играя сокрушенность и запуганность.

Выражение лица Рафаэля смягчилось.

— Понимаю. Это твой первый раз с архангелом.

Ох, как бы не стошнило. Как он может ходить с такой большой головой и сохранять равновесие?

— Да. — Она сумела улыбнуться. — Первый раз.

Рафаэль улыбнулся в ответ.

— Иди ко мне. — Когда она замерла в нерешительности, лишь на мгновение, архангел повторил приказ, но уже жёстче. — Иди. Сюда. — Он щёлкнул пальцами, и она тут же оказалась перед ним.

Одетая лишь в лифчик и трусики.

Рафаэль закрыл глаза и вздохнул. Из груди послышалось урчание, и он открыл глаза. Ясные голубые глаза были окрашены злыми малиновыми вспышками.

— Я чувствую на тебе его запах.

— Не на мне. — Харвестер подняла подбородок и встретила взгляд Рафаэля с неповиновением, перечёркивающим все извинения. Чёрт возьми, она не собиралась извиняться за то, что была с Ривером. — Во мне.

— Я сотру его. — Тёмный, опасный тон его голоса совпал с угрожающим шагом в сторону Харвестер.

Намерение Рафаэля было ясно, и она почувствовала, что готова, что всё выдержит. Вот оно. Она снова пожертвует собой ради Шеула, понимая, что обрекает себя на вечный ад.

Почему-то на этот раз всё было труднее.

Рафаэль запустил руку ей в волосы и дёрнул голову Харвестер назад. Она закрыла глаза, чтобы он не увидел, как противен ей, когда накрыл её губы своими.

— Рафаэль. — Невозможно глубокий голос прокатился по всей комнате и заставил каждый орган в теле Харвестер задрожать от чистого страха. — Отпусти её. Сейчас же.

Какая-то невидимая, электрическая сила разделила Харвестер и Рафаэля. Архангел отлетел назад, ударился в мраморный стол, на котором стояла какая-то бесценная китайская ваза.

Бесценной она была, пока не упала на пол и вдребезги разбилась.

Харвестер развернулась к тому, кто появился в спальне, первоначальный страх превратился в удивление от вида мужчины, присутствие которого наполнило комнату чистой силой.

— Р-Ривер?

Он побрёл к Рафаэлю, который сидел, ошеломлённый, в осколках вазы. От Ривера исходила сила, такая же мощная, как солнце. Взмахом пальца, он поднял Рафаэля над землёй.

— Я мог передать тебе Сатане. — Ривер расправил крылья, и Харвестер от изумления открыла рот. Золотые. Они были… золотые. Никогда прежде ей не приходилось видеть такие крылья, но Харвестер, как и другие, знала ангельскую историю.

Только Радианты обладали золотыми крыльями.

Перед глазами появились тёмные пятна, и она покачнулась. В мгновение ока Ривер её поймал, подхватил на руки и крепко прижал к себе. И всё это время он не отводил глаз от Рафаэля.

— Как видно, — сказал он Рафаэлю, — я тебя не предал.

Рафаэль сглотнул, и это звук отразился эхом, как будто они были в каньоне.

— Я не уничтожил тебя. Мог, но не сделал этого.

— Вообще-то, — протянул Ривер, — ты и не мог. Но это неважно. Важно то, что я могу тебя уничтожить. Будет умно тебе держать это в голове. — Ривер очень осторожно опустил Харвестер и осмотрел её одежду. Вернее, её отсутствие. — Ты для него надела нижнее бельё, которое подарил тебе я.

Она пожала плечами.

— Это был тонкий протест.

Губы Ривера дёрнулись в улыбке.

— Ты никогда в своей жизни не протестовала.

— Да, но… — Харвестер, изумлённо распахнув глаза, замолчала. — К тебе вернулась память.

— Да. Не уверен, что это к лучшему, но теперь у меня есть отправная точка для возмещения причинённого вреда. Особенно, тебе.

Ривер махнул рукой, и внезапно Харвестер оказалась в чёрном обтягивающем платье и кожаных сапогах до колен.

Чувственный ветерок поднял её юбку, скользнул между бёдер и, ух-ты, а шалун Ривер, оказывается, снабдил её трусиками с прорезью.

— Так-то лучше, — произнёс Ривер. Он повернулся к Рафаэлю. — В отличие от тебя, я тебе ни черта не должен. Но я буду лучшим ангелом и прощу тебя за мучения. А ещё я любезно предупрежу тебя. — Рафаэль упал на землю нескладной кучей. — Ещё раз прикоснёшься к Харвестер, и я тебя кастрирую. Она моя. Она не может разорвать с тобой сделку, но это могу сделать я.

Сердце Харвестер затрепетало. Ривер сказал, что за неё кастрирует архангела. Как же это мило? Энриетом он таскал ей цветы и медовые кексы. О, да, ей нравилось предложение Ривера.

Рафаэль встал на колени и опустил голову.

— Она твоя.

— Да, — грубо подтвердил Ривер, обняв Харвестер за талию и притянув к себе. — Она моя.

Ривер переместил Харвестер из оскорбительно роскошного особняка Рафаэля в дом Лимос, прямо в гостиную.

У них не было много свободного времени, и Ривер не собирался тратить его впустую.

У Харвестер был миллион вопросов, но они могли подождать. Когда они здесь со всем закончат, он ей всё объяснит.

А затем Ривер целый месяц будет заниматься с Харвестер любовью.

Из кухни появился Эрик, с тарелкой сэндвичей в одной руке и пультом от телевизора — в другой.