Ларисса Йон - Ривер

— Иисус Христос! — Он едва из кожи не выпрыгнул, увидев в гостиной Ривера и Харвестер.

Сэндвичи взметнулись в воздух, но супер силой мысли Ривер их поймал и уложил на тарелку на кофейном столике.

Способности Радианта были довольно круты.

Эрик явно не был впечатлён. Он обошёл парочку, прижимая руку к груди.

— Какого чёрта? Хотели, чтобы у меня случился сердечный приступ?

— Я бы тебя спас, — ответил Ривер. Ага, способности очень круты.

— Я всегда говорил, что ангелы — засранцы, — пробормотал Эрик.

В комнату влетела Лимос, в самурайских доспехах и с катаной в руке. Увидев Ривера и Харвестер, она улыбнулась и отложила меч в сторону.

— Я это знала! — произнесла она. — Арес и Тан талдычили, что папа ведёт себя странно и собирается сделать что-то сумасшедшее. Но я знала, что ты нас не покинешь. Ресеф тоже так сказал.

Папа. Слово растопило его изнутри. О, он знал, она не правильно пересказала историю. Арес и Тан назвали бы его Ривером. Но Лимос говорила так, и брать слова назад не собиралась.

И это круче способностей Радианта.

— Я никогда не хотел вас покидать, — произнёс он. Он указал на Харвестер. — У Харвестер для вас кое-что есть.

Лимос любила подарки, и за печалью в глазах вспыхнула искорка.

— И что же это?

Харвестер протянула руку.

Иди ко мне.

Тысячи лет недоверия тяжело осели в пространстве между ними, и Лимос нерешительно замерла. Ривер её за это не винил, и когда она метнула на него вопросительный взгляд, он кивнул, надеясь, что это станет первым шагом к свежему началу.

Лимос осторожно вложила руку в ладонь Харвестер. Ривер взял Лимос за другую руку и призвал силу.

Беспокойство отпечаталось на лице Эрика, когда он встал позади Лимос и в защитном жесте положил руки ей на плечи.

— Что происходит?

— Тсс. — Харвестер извлекла мутный мрамор и очень аккуратно прижала его к животу Лимос. — Закрой глаза.

Комнату наполнило низкочастотное жужжание, и энергия Ривера горячим потоком потекла в Лимос, где соединилась с огромной силой Харвестер.

Жизнь, которую Харвестер принесла в маленьком мраморе, устроилась в утробе Лимос и под рукой Харвестер живот Всадницы начал округляться.

Харвестер улыбнулась, её искренняя радость возвращению ребёнка Лимос и Эрика окружила всех ангельской аурой. Именно такой её запомнил Ривер, и его сердце снова затрепетало.

Словно зная, что он за ней наблюдает, Харвестер кинула на Ривера взгляд, такой, как он помнил у Веррин.

Нет, порочный блеск в глазах Харвестер не обещал ничего ангельского, и Риверу стало жарко. Он дождаться не мог, когда они останутся наедине.

Дождаться не мог, когда они начнут навёрстывать пять тысяч лет разлуки.

Лимос изумлённо ахнула, когда Харвестер убрала руку и отошла.

— Хочешь знать мальчик это или девочка?

Ничего не понимающий Эрик уставился на Лимос, которая опустила взгляд на свой живот.

— Что только что произошло?

— Ваш ребёнок не умер, когда Лорелия наказала Лимос, — объяснила Харвестер. — Она украла его для части плана уничтожения Люцифера. Только Наблюдатель мог его заменить, и только с силой очень сильного ангела. Так что… ребёнок снова у тебя… ой!

Харвестер замолчала, когда Лимос стиснула её в крепких объятиях.

— Спасибо, спасибо… о, боже, спасибо! — Лимос кинулась к Риверу, сжимая в объятиях и перекрывая доступ кислороду.

Последним она набросилась на Эрика, который не устоял под таким напором и они рухнули на диван, сплетясь конечностями, смеясь и целуясь.

— Думаю, нам пора, — пробормотала Харвестер.

— Чёрт, нет! — Лимос вскочила, но Эрика не отпустила. — Мы позовём моих братьев, всех наших друзей и устроим огромную грёбаную вечеринку.

— Возможно, — согласился Ривер, повернувшись к Харвестер и беря её за руку, — мы могли бы также устроить свадебную церемонию.

Харвестер резко вдохнула.

— Я… эм…

Ох, проклятье. Риверу могло быть дофига лет, но он бы всё равно не научился обращаться с женщинами, так ведь?

— Подожди, — выпалил Ривер. — Ничего не говори. Просто послушай. — Он втянул воздух и продолжил. — Я помню себя. И тебя. Я помню нас. — Закрыв глаза, он мысленно вернулся в то место, где они с Веррин впервые поцеловались. — Я хотел тебя, но не был для тебя готов. Я был молод, импульсивен. Полон злости и слишком разбалован силой.

Метатрон правильно поступил, запечатав его силу.

Ривер был безответственным и нестабильным и, в конце концов, его захлестнуло собственное высокомерие.

Он открыл глаза и заметил, что Лимос и Эрик пытаются по-тихому уйти.

— Нет, — сказал он, — останьтесь. Вы тоже должны это услышать.

Эрик выглядел так, будто хотел к чёрту отсюда убраться, как будто присутствовал при чём-то интимном, что не должен был видеть и слышать, но Лимос его задержала.

— Я помню, как переспал с Лилит и каким глупым себя чувствовал, узнав, что она суккуб. Моя гордость не позволила всё так оставить. — Он взял Харвестер за руку. — Я на десятилетия забыл о тебе и нашей дружбе. Пока ты обыскивала земной шар в поисках моих детей, я был слишком эгоистичным, чтобы заметить, как ты занята. — Сердце заколотилось, когда в голове появились образы прошлого. — Небеса гудели об этих трёх мужчинах и женщине, способных собрать армии людей и уничтожить демонов. Это было самое большое событие с момента восстания Сатаны. Когда я узнал, что эти четверо — мои дети, и ты об этом знала…

— Знаю. — Она вонзила ноготки в его ладони. — Тебе не нужно ничего говорить.

— Нужно, — настаивал Ривер, — я должен и знаю это. — Он выдохнул, готовясь продолжить, даже если это будет стоить ему женщины, которую он любит. — Я тебя ненавидел. Ненавидел больше, чем ненавидел Лилит.

Но даже несмотря на то, что разум был поглощён яростью, ему не хотелось её убивать. Почему-то он по-прежнему её хотел, даже если также хотел причинить ей боль, которую она ему причинила.

— Поэтому сказал, что простил, и соблазнил тебя. — Сокрушающая боль сдавила грудь, вес многовекового стыда.

Небесный солнечный свет проникал в открытое окно спальни Веррин, согревая спину Энриета, когда он тяжело дышал после оргазма, который пытался сдержать.

Веррин кричала и стонала, по крайней мере, от трёх оргазмов, что не входило в его план. И его оргазм в план не входил, и гнев с каждым вдохом жёг горло.

В то мгновение, как всё закончилось, Энриет скатился с неё и оставил Веррин в сбитых простынях на кровати. Он одевался под взглядом её сонных глаз. Когда она села и увидела кровь на простынях, то попыталась скрыть её и своё смущение.

— В чём дело? — спросил он. — Стыдно?

— Нет. — Она завернулась в одеяло. — Конечно же, нет.

Холод наполнил дыру, которую она проделала в его сердце своей ложью.