Array Demaсawr - Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца

– Ты тоже пообещай, – Тамлин не без помощи управляющего нырнул в ворот рубахи, – что не будешь рыскать по лесам в компании молодых и горячих авторов эротических небылиц с намерением отыскать деву верхом на лани. Как оказалось, в споре с другом ты примешь сторону этой самой девы. Если выяснится, что она не местная, а значит с твоим мебельным гарнитуром еще не знакома.

Эмриат захохотал.

– Бездна, Таэм, я так рад, что ты жив.

– Я тоже, – тихо отозвался воин. – По крайней мере, на время. И кстати…

– Ммм?

– Что насчет той дыры в потолке? Я был прав?

– Как мне кажется – да, – Эмриат развел руками. – Я назначил Шан дежурной в детских на месяц. Да еще и новые седативные… Ничего особенного с тех пор не наблюдалось.

– С Ассеей говорил?

– Пока нет, но…

– И не нужно, сегодня проведем эксперимент. Пригласи Шан вечером ко мне. Детям успокоительных на ночь не давай. Ассею и Минну приведи перед рассветом в западную галерею.

– Зачем, если мы почти уверены…

– Я хочу знать наверняка, – отрезал Тамлин; в белоснежной, отливающей лазурью рубахе он, все ещё бледный после кровопотери, стал похож на высеченную изо льда статую. – Эта история не дает мне покоя, есть в ней что-то, чего я не знаю, но обязательно должен узнать.

– Как скажешь, но мне кажется, ты будешь разочарован.

– Пусть так. Я буду этому только рад.

Эмре проницательно поглядел на него и не сказав более ни слова покинул королевские покои.

Очередная ночь накануне Йолле подходила к концу. Тамлин, Ассеатэ и Миннаэта и Эмриат – все в халатах, кроме короля, который остался в бело-голубой рубахе – укрылись за колоннами южной галереи второго яруса близ выхода из детского сектора.

Небо за витражами робко светлело. В лесу моросил дождь – мелкий и невесомый, он водяной дымкой растекался в воздухе и бисеринками скапливался на куполе Сферы. Во дворце стояла предутренняя тишина, в которую время от времени вплеталось эхо песен Раэнталлара – талантливого певца светлой линии 'таллар, который получил прозвище Соловья лесного королевства за свою любовь к предрассветному пению. Нездешний голос его в ночной тишине был похож на бьющий из-под земли родник, который впадает в теплую, полноводную реку и не сразу растворяется в ее потоке.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет в Минне? – шепотом спросил Эмриат, не отводя взгляда от пылающего азартом лица Миннаэты.

– То, что такая хрупкая эльне держит в кулаке самый многочисленный род в Мирисгаэ? – так же шепотом предположил Тамлин.

– Не это, – отмахнулся управляющий. – А то, что в ее прелестной головке собраны настолько немыслимые ругательства, что даже я спрашиваю себя: как? Ну как?! Такие позиции анатомически невозможны!

Тамлин кашлянул, скрывая смех. Ассея недовольно шикнула на них.

– А знаешь, что меня больше всего удивляет в Ассее? – не унимался ремесленник.

– Эмре, бездна, – прошипел Тамлин. – Сосредоточься!

– Именно сосредоточенностью и удивляет она меня, – не обращая внимания на грозный взгляд хранительницы, продолжал шептать Эмре. – Вот я сейчас думаю о покинувшей меня воительнице с волосами цвета лугового клевера… И не смотри с такой иронией! Если уж я влюблен, то это на всю неделю. К тому же, ты просто не представляешь одаренности этой эльне в некоторых… хм, технических аспектах. Ты вот думаешь о Шан, которая ждет – не дождется тебя в спальне. Минна бранится так, что разнообразие ее личной жизни мне страшно представить. А Ассея думает о благе всех мирисга'элле. Как это вообще возможно? В смысле, как можно думать об общем благе, не получая удовольствия от мелочей?

– Видимо, мелочи для удовольствий у вас находятся в разных местах, – обернувшись и опасно сузив глаза, шепнула Миннаэта. – Твои мелочи, например, у тебя в штанах.

Тамлин осадил Эмриата, готового демонстрацией фактов доказать ей обратное, и указал рукой вглубь коридора. Все четверо приникли к колоннам.

На пятачок, освещенный косыми разноцветными лучами, вышел юный элле. Он был того возраста, когда детское лицо, округлое и нежное, впервые начинает заостряться, а в сердце поселяется смутное беспокойство, сладкое и томительное, не имеющее отношения к увлекательным играм и весёлым шалостям. Мальчик сонно проморгался, вытер лицо сгибом локтя и втянул воздух. Крупные завитки медовых волос падали ему на лицо, прикрывая глаза.

Миннаэта в изумлении выпрямилась и шагнула было вперед, но Тамлин схватил ее за локоть, приложил палец к губам.

Мальчик тем временем повелительно вскинул руку – вниз и в сторону. Пол под ним вздрогнул раз, другой, и затих. Затем вдруг вздыбился и выпустил из себя тонкий хлыст с венчиком-коробочкой на конце. Венчик раскрылся четырьмя неровными дольками напротив веснушчатого лица. Маленький элле как ни в чем не бывало протянул руку, вынул оттуда нечто красно-желтое и надкусил пару раз.

– Под нами кладовая, – осенило управляющего. – Во имя бездны, да этот малец управляет…

Тамлин поднял ладонь, призывая к тишине, и приник к колонне, убежденный, что это ещё не конец.

Мальчик наклонился к каменному венчику, который покачивался напротив его головы как соцветие болиголова на лесной поляне.

Шепнул одно слово. Имя.

Хлыст задрожал и двинулся к ребенку, обвился вокруг его тела и приподнял навстречу дыре в потолке. Сверху, как оплывающий воск со свечи, медленно и тяжело упали мраморные лианы, обхватили его за плечи и подняли наверх.

Что-то ударилось об пол, покатилось вниз по галерее и остановилось у подножия колонн близ наблюдателей. Тамлин приподнял брови – у его сапога лежало краснобокое, несколько раз надкусанное яблоко.

– На третий ярус, быстрее!

Воин первым пришел в себя и бросился вверх по лестнице, проскакивая несколько ступеней за раз. За ним спешили остальные.

Тамлин вылетел на площадку третьего яруса, откуда вверх вилась только лесенка в соколятник, оттолкнул плечом какого-то светловолосого повелителя стихий, неведомо как здесь оказавшегося в такую рань, и нагнал мальчика в коридоре между малым залом и секцией, отведенной главам родов.

Юный элле стоял у лестницы, ведущей на четвертый ярус, в королевские покои. И нерешительно переминался с ноги на ногу.

– Даэн! – хором окликнули его Миннаэта и Эмриат из полутемного коридора.

Мальчик обернулся на знакомые голоса, но увидел короля – и вздрогнул так, как будто вглядывался в темноту шкафа, убеждая себя, что никакого монстра там нет, но едва закрыл дверцу, как монстр материализовался прямо перед ним.

Тамлин, чуя неладное, шагнул вперед – и в этот момент что-то сломалось в мальчике как сухая тростинка под напором ревущего водопада.

Даэнниэ, закатив глаза так, что стали видны только белки, пронзительно вскрикнул и вскинул руки. Минну с Ассеей всосало в стену и выкинуло по ту сторону коридора. Камень сомкнулся за ними со звуком, с каким пробка запечатывает горлышко бутылки. Эмриата с Тамлином ждала бы та же участь, но воин был слишком быстр, а ремесленник ловко извернулся и оставил в цепких объятиях лишь халат.