Array Demaсawr - Три Солнца Аэд. Восход Серебряного Солнца

– Не вижу, какая от этого может быть польза.

– Уж вреда от того, чтобы побыть рядом с дружественно настроенной эльне, не будет точно, – язвительно заметил Эмриат. – Кто знает, может она одна такая в Аэд и осталась.

Тамлин не ответил и взял новый камень для проверки.

Эмриат вздохнул и продолжил совсем другим тоном.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Что все вокруг тебя – прожженные лгуны и лицемеры, прикрывающие недостатки мнимой добродетелью. Твои мысли так явно проступают на лице, что молодые девушки скорее предпочли бы встретиться с чудовищем за пределами Сферы, чем столкнуться со своим королем в полутемном коридоре дворца.

– И что мне теперь делать? Последовать твоему примеру и начать улыбаться каждому встречному?

– Бездна упаси! Не могу даже представить, какое впечатление ты начнешь производить.

– Тогда к чему весь этот разговор?

– К тому, что король может вызывать у своих подданных ещё какие-то эмоции, кроме первобытного ужаса, Таэм! Дай окружающим шанс проявить себя, позволь просто находиться рядом. Позволь им, бездна побери, захотеть находиться рядом с тобой! Ты удивишься, но помимо недостатков элле полны достоинств, за которые их можно если и не полюбить, то решиться провести бок о бок некоторое время. Ничего страшного не произойдет, если общество подруги детства выжмет из тебя каплю снисхождения к окружающим. Наоборот, такая мера спровоцирует развитие здоровой конкуренции за твое внимание. В результате чего на престол Мирисгаэ взойдет девушка с качествами, приятными тебе, а не Дее.

– Здоровой конкуренции не бывает. Как и справедливых сделок. А я никуда не поеду, – отрезал Тамлин.

Эмриат в бессилии возвел очи горе.

– Проводить обмены – твоя прямая обязанность, – невозмутимо продолжал король. – Никто не справится с ней лучше, чем ты. А я нужен здесь. За то время, пока я не выезжал из королевства, уровень смертности в Мирисгаэ упал почти что вчетверо. И подданные, как ты верно заметил, уже не опасаются выхода за пределы Сферы так сильно, как раньше. Тебе как ремесленнику это представляется благом, но я как воин скажу, что жизни для гармоничного развития необходим страх. И если уж молодежь не боится смерти, то пускай боится меня.

– Ты невыносим, – управляющий покачал головой. – Даже не верится, что твоя мать была той самой поэтессой, которая подарила Аэд так много сказаний о красоте, любви и надежде. Обещай хотя бы подумать над моими словами.

– Эмре, я вежливо вытерпел эту беседу исключительно потому, что мы друзья. Очень тебя прошу, не переходи границы дозволенного. И не испытывай мою каплю снисхождения на прочность.

Управляющий фыркнул, формируя красочную мыслеформу об упрямстве друга.

Тамлин не обратил на неё внимания и выбрал новый камень для проверки.

Капелька масла снова превратила ничем не примечательный, покрытый пылью камешек в сияющий огненный кристалл, внутри которого глазу наблюдателя стали красноречиво видны все его недостатки.

Деаэлру потребовала аудиенции спустя пять дней, во время Саммайна. По случаю межсезонья в тронном зале планировалось торжество, посвященное уходящей осени – последний день веселья для хозяев и гостей Мирисгаэ перед подготовкой к аномалиям Йолле.

Зал с утра был переполнен. Вдоль стен, украшенных кленовыми листьями, рябиновыми гроздьями и соцветиями вербены, стояли столы с лакомствами на любой вкус: мед, злаки и орехи, свежие и тушёные с пряностями овощи, козий сыр и ежевичное вино, вяленая оленина и душистые яблоки с красными боками и белоснежной мякотью.

Но элле по обыкновению ели и пили мало. Облаченные в лучшие платья, они прохаживались по залу, обменивались сплетнями и обсуждали тонкости ремесел – каждый сообразно своей светлой линии. Потоки дневного света проходили сквозь витражи, вспыхивали искрами в локонах причесок, придавали взглядам и касаниям особую теплоту.

Вездесущие дети, которым вход на торжество был заказан, конечно же проникли в зал и шныряли под ногами у взрослых в надежде стащить со стола коричную булочку или теплое, пахнущее миндальной крошкой печенье до того, как их поймают. Рыжий мальчуган с набитыми сладостями карманами взбежал на возвышение, где стоял королевский трон, и замер, разглядывая открывшийся вид.

Веточки живого камня замысловато переплетались, формируя навершие спинки; вплетенные в них соцветия синих астр горели призрачным отсветом магии, не позволяющей им увядать. Изголовья четырех деревянных кресел, попарно расположенных по сторонам от трона, были щедро украшены белыми астрами и оттого казались полночными облачками, подсвеченными с обратной стороны светом луны. Маленький элле протянул было руку к белоснежным лепесткам, но тотчас был пойман за ухо и препровожден на выход.

На закате распахнулись массивные створки восточных дверей; элле прервали разговоры и шурша платьями расступились, чтобы дать дорогу королю. Тамлин, в кои-то веки в парадной одежде, неспешно прошел сквозь зал, подметая подолом мантии пол, поднялся на возвышение и сел на трон. В пепельно-белых волосах его блеснул венец, инкрустированный бриллиантами и муассанитами.

Вслед за королем по ступеням взошли ещё трое. Зеленоглазый Эмриат Илуфер, управляющий дворцом и глава рода ремесленников, был облачен в простое на первый взгляд одеяние из черной с золотом ткани, однако скроено оно было так искусно, что отвести взгляд от него было просто невозможно. На золотых волосах лежала тонкая вязь венца с россыпью изумрудов. Эмриат присел в кресло по правую руку от короля.

Главная хранительница Мирисгаэ, Ассеатэ Виртаэн – сухощавая эльне в простом белом платье, увенчанная скромным сапфировым венчиком – заняла дальнее кресло слева от Тамлина. Проницательный взгляд серых глаз хранительницы отличался особой искрой теплоты, свойственной целителям светлой линии ’атэ.

Четвертой на возвышение поднялась миниатюрная девушка с глазами цвета янтаря, пронизанного лучами солнца. Среди колец ее огненных волос поблескивала диадема с крупными рубинами на висках и ниспадающими на зеленый бархат платья золотыми филигранями. Миннаэта, глава рода Аоэт и всех элле, работающих с дарами флоры и фауны в Мирисгаэ, заняла свое место рядом с Эмриатом.

Последнее кресло слева от трона осталось пустым. По залу пробежал холодок сквозняка, тронул лепестки астр в изголовьях сидящих.

Тамлин поднялся, отбросил край мантии. Ему и всем, кто сидел на возвышении, поднесли кубки с вином.

– За жизнь, – произнес он. – Пусть каждый из нас встретит следующий Саммайн окруженный теми, кто ему дорог.

– За жизнь, – сказал Эмриат, вставая, – и за мастерство, с которым стоит ее прожить.