Евгения Кочетова - Меримусса – любовь повелителя, или Путь в новый мир

К троице присоединился духовный наставник, в его руках и у правителя были пушистые кисти с серебряной ручкой для разбрызгивания воды. Подойдя ближе к детям, они немного разошлись по рядам, правитель макал кисть в чашу Камера, а наставник – в сосуд Шаслэ. При разбрызгивании на всех детей произносились тихие речи. Хождение продолжалось некоторое время, пока каждый пришедший не получил надлежащее; сами же ребята сидели смирно с опущенными головами и ладонями. Правда, некоторые непоседы, кого уже полили водой, открывали глаза, шевелились и даже шептались.

Правитель шагал не отвлекаясь, но когда поравнялся с сидящими неподалёку чужеземцами, то неожиданно перевёл внимание и пристально, с задумчивостью посмотрел, заострив взор особенно на Лиони. Девушка ощутила смущение и сильно заволновалась, робко опуская глаза. Он прошёл дальше. По окончании обряда на поляну вышли музыканты с традиционными инструментами. Во время музыки дети подняли руки вверх и, резво тряся кистями, начали бодро и звонко восклицать какие-то слова вроде «ам-ма» с добавлением тянущейся буквы «и», следом «е», хотя понять Лиони их совместное пение было крайне трудно. Джим даже слышимо ахнул от неожиданности, когда ребята принялись голосить. После пения можно было встать и веселиться. Музыкантов стало больше, к ним влилась мелодичная флейта.

– Значит, теперь у детей будет всё хорошо в дальнейшем? – поинтересовалась Лиони.

– Обязательно. Мы верить в силу, исходящую от высших, – ответила Утти.

Гостья удивилась.

– Так он не один?

– Не один конечно. Отвечать за всё в мире было бы слишком сложно одному.

– Как интересно! – изумилась Лиони.

– А куда ушел правитель? – спросил Джим, водя глазами по округе.

– Отец уйти отдыхать, потому что он отдать много своей энергии другим людям, а сыновья идти провожать его.

Юноша кивнул, хоть и вновь не особо понимал, о какой вообще энергии шла речь. Духовный наставник же, наоборот, остался и принимал желающих, каждый мог подойти, присесть и послушать, задать вопросы. Такое показалось странным Лиони, ведь он тоже принимал участие в обряде, да и был старше по возрасту. Утти подскочила с места и начала пританцовывать, снова чаруя Джима и бросая на юношу загадочный взор. Аарон нагнулся к Лиони и прошептал:

– Честно говоря, полный бред. Странные они какие-то…

Девушке не понравились нелестные слова о тех, кто спас ему жизнь.

– Тогда тебе следует скорее вернуться домой, – иронично ответила она с явным намеком.

Юнец не был обидчивым, умел воспринимать любую ситуацию равнодушно или же скрытно, с показной улыбкой. Ведь в его положении, когда он проживал с богатой зрелой дамой, терпение просто необходимо и первостепенно, ибо такого рода отношения подразумевают лесть, подмазывание, пропускание мимо ушей негатива и, как правило, изображение покладистости.

– Джим уметь танцевать? – вдруг задала вопрос Утти и игриво наклонилась к нему.

Её кудрявые локоны скатились со спины и нечаянно упали прямо на ошеломлённого юношу. Резко вздохнув, он задержал дыхание в окутавшей тревоге и взбудораженности. Вдобавок вновь донёсся приятный цветочный аромат, исходящий от волос и тела чаровницы. Тут к девушке неожиданно обратился молодой мужчина невысокого роста, даже ниже самой девушки, с воздушной вьющейся шевелюрой. Голова его задралась в показанной деловитости, руки он поставил на бока, что выражало тем самым недовольство. Девушка слегка взволновалась, сразу сделала шаг назад от Джима, однако не поддалась на зов и сообщила о надобности проводить сначала гостей. Джим как раз зашевелился, намереваясь отправиться домой, так как уже прошло много времени, его наверняка потеряла супруга. Вежливо попрощавшись и поблагодарив за чудесный день возле главных высоких ворот, гости оседлали лошадей и поехали. Утти помахала рукой, напоследок пригласив их снова в любое время. Лиони расстроилась, что больше не увидела Шаслэ.

Дома, как оказалось, Изабель не сидела и не ждала мужа, а спала после утомительного дня, выпив у Ребекки вина. Вечером её одолела жажда, графин оказался пустым, пришлось самой спуститься вниз, пока Джим работал в кабинете, изучая полученные рецепты. В столовой было очень слабое освещение, все жители уже отужинали. Сонная Изабель хотела пойти на кухню, но внезапно увидела, как по полу в её сторону стремительно ползёт пушистый паук. Громко ахнув, она выронила и разбила графин; на шум в столовую вышла Анна. Дама закричала и обежала стол, трясущейся рукой показывая в другую сторону.

– Там паук! Паук!

Бедняжка Анна и сама перепугалась, округлив глаза, но когда посмотрела, то ничего не обнаружила, не было его и под столом.

– Вы уверены, миссис Уоллес? – решила переспросить она.

На это дама разгневалась, назвав служанку глупой.

– Конечно уверена! Я же не сумасшедшая! Налей мне воды в новый графин и принеси! – приказала в конце, а сама скорее пошла к себе.

По уходу Изабель в столовую вышла Нюм с веником убрать осколки. Смуглянка присела и спокойно протянула руку к пауку, откуда-то вновь появившемуся, и, взяв в ладонь, затаённо ухмыльнулась.

Утти сидела возле фонтана, когда к ней подошла одна местная девушка, принеся с собой сшитое покрывало для правителя. Первым делом она спросила про чужеземцев, посетивших мероприятие детей.

– Кто это были?

– Это просто знакомые милые люди, их раненый друг был у нас, – спокойно ответила Утти.

Та кивнула.

– А кто их пригласил в тот день? – вновь пытливо задала вопрос пришедшая.

Утти умела уходить от нежеланных бесед, хитренько делая непонимающий вид. Она быстро перевела внимание на красивое покрывало. Из большой беседки появился Шаслэ, пришедшая девушка по имени На̀лта сразу же изменилась в лице, сосредоточенное выражение сменилось на милое и улыбчивое, с нотками влечения. У Налты были достаточно выразительные карие глаза, хоть и ресницы непышные, как и брови; нос слегка напоминал пятачок: коротковатый, вверху узкий и не выделяющийся, а внизу чуть расширенный, словно вздёрнутый. На носу были мелкие веснушки, губки её – с намеком на пухлость, узорные, верхняя с чётким сердцеобразным выведением. На шее ее заметны свойственные складочки, как структурная особенность тела. Локоны девушки были распущены, большая часть перекинута на одну сторону, надето на ней платье-балахон с кожаным опоясыванием и длинным рукавами. Налта была не так проста, как хотела порой показаться некоторым людям, а имела при себе свои цели и желания. Она встала вместе с покрывалом и начала показывать его Шаслэ.

– Думаешь, правителю понравится? – с улыбкой спросила она.

Мужчина похвально кивнул. Девушка положила покрывало, сделала шаги ближе и, поглядывая на Шаслэ, произнесла: