Александра фон Лоренц - Средневековый любовник

─ Я им скажу, что мы пара влюбленных, убегающих от ревнивых супругов.

Вера засмеялась.

─ А вам не занимать находчивости! Так что, мне придется разыграть вашу возлюбленную? ─ вырвавшиеся у нее слова были произнесены с напускным удивлением.

─ Думаю, что не стану возражать, ─ приглушенно ответил Стефано, оставив теплое прикосновение своего дыхания на ее щеке.

Вера воодушевилась, отбросив неуверенность. Судя по всему, преград для ее нескромных планов не предвиделось. Лицу вернулись краски, а нежно-голубые глаза потянуло поволокой, ― она предвкушала начало игры.

─ А вы опять назовете меня бесстыдницей?

─ Для пользы дела я готов закрыть глаза на самое дерзкое поведение.

Эта игривая сделка наполнила ее голову разными выдумками. Улыбнувшись, она закусила нижнюю губку, фантазируя и мечтая.

Стражники, стоявшие на подступах к воротам, внимательно осматривали всех проезжающих, проверяли содержимое повозок. Паоло успел проскочить не останавливаясь, в тот момент, когда охранник бесцеремонно потянулся в повозку за спелыми фруктами. Трое остальных стражников, недолго думая, тоже набрали полные карманы.

Настала их очередь подвергнуться осмотру. Вера быстро развернулась к своему спутнику и обняла за крепкую шею. Она приоткрыла веки, краем глаза заметив на его лице изумление. Серебристые глаза генуэзца широко раскрылись и тут же прищурились: сквозь полуприкрытые ресницы он рассматривал ее лицо. Он приоткрыл губы, от чего их контур стал еще чувственнее.

«Сейчас или никогда! Я украду твой поцелуй»! ─ сказала она себе и, забыв о скромности, теснее прижалась к нему. Он не уклонился, а обвил мускулистой рукой ее талию. Вера, набравшись смелости, прильнула к его губам в жарком поцелуе.

Вдруг лошадь сделала резкий шаг, и ее рот с такой силой прижался к его губам, что ей стало больно. Она мгновенно отпрянула и опустила голову ему на плечо. У Стефано вырвалось неизвестное слово, сказанное неумышленно. Она поняла лишь интонацию, и не думая не о чем, кроме волшебного слияния их губ, расцвела в радостной улыбке.

Вооруженные стражи города, пережевывая персики, остановили свой взгляд на красивой молодой паре. Задать вопросы мешали еще не съеденные фрукты. Набитые рты растянулись в ехидных ухмылках. Один из стражников пробормотал что-то пошлое, и вместе со смехом из его рта вывалились непрожеванные куски. Намного большую заинтересованность у него вызвала телега, доверху нагруженная гончарными изделиями: амфорами, пифосами, яркими горшками с поливом. Старший что-то промычал, рукой указывая Стефано на ворота, тем самым давая понять, что они их не интересуют.

Генуэзец тотчас пришпорил лошадь и она, долго простоявшая без движения, стремительно рванула вниз по дороге, покидая просыпающийся город, укрытый утренним туманом. Беглецы без каких-либо осложнений проехали еще два поста городской стражи, ― в их обязанности не входило осматривать и опрашивать выезжающих из столицы.

Прошло около двух часов непрерывной скачки. За это время никто из троих не обмолвился ни словом. Стефано молчал, изредка переглядываясь с Паоло. Вера ощущала их напряженное состояние и не решалась заговорить первой. Они пересекли равнинную местность у подножья столовой горы, где находилась столица княжества Феодоро, проехали несколько селений. Когда селения остались далеко позади, Стефано сравнялся с Паоло, и громко воскликнул:

─ Все, лошадям требуется отдых! Так мы их загоним насмерть! Вон небольшой лесок, отдохнем там несколько часов.

─ Ваша правда, сеньор Монтальдо! ─ отозвался мужчина. ─ Надо беречь лошадей. Трава в лесу сочная, пусть подкормятся немного.

─ Прости меня, друг, ─ проговорил Стефано, обращаясь к своему жеребцу, и погладил его темно-рыжую шею. ─ Без тебя пропасть!

─ И без тебя тоже… ─ молодой генуэзец тронул свою спутницу за плечо и рассмеялся, намекая на ее выходку на посту.

Вере почему-то стало неловко. Она повернулась к генуэзцу и, посмотрев на него с укоризной, напомнила:

─ А ведь идея была не моя, а ваша, сеньор Стефано.

─ Не спорю, ─ протянул Стефано как-то отрешенно.

Воздух был свежий, прозрачный. Небо затянули облака, но кое-где уже виднелось синее небо. Хотя кругом было еще сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Путники повернули лошадей к лесу. Высохшие ветви, сброшенные деревьями, с треском ломались под копытами лошадей. Взмыленные животные тяжело дышали, еле переставляя ноги.

Спустя несколько минут уютная зеленая поляна стала пристанищем для беглецов. Вера улеглась на мягкую густую траву, в стороне от мужчин. Лежа на спине, она разглядывала облака, напоминающие сахарную вату. Мысли унеслись далеко, в бесконечную глубину, вслед за облаками.

Генуэзцы разговаривали между собой, но она их не слушала.

─ Представляешь, как перекосится рожа у моего дяди? Он-то надеялся меня больше никогда не увидеть! ─ Стефано злорадно ухмыльнулся, представив себе разочарованную физиономию консула с отвисшими от огорчения щеками.

Паоло промолчал. Лезть в дела родовитых семей он считал неразумным, на этот счет у него имелось свое мнение. И он высказал его, очень осторожно и дипломатично.

─ Что ж поделаешь, сеньор, там, где ходят большие деньги, не может быть сердечных отношений. Так устроен этот мир. С возрастом я чаще стал задумываться о смысле жизни и пришел к выводу, что многое потерял из-за своего честолюбия. В свое время я женился на женщине, чье приданое привлекало меня больше, чем она сама. Мы с женой так и не стали друзьями. Мои дети выросли и покинули семью, а я и не заметил, как остался в одиночестве. Это основная причина, по которой я уехал из Генуи.

─ Грех тебе жаловаться, Паоло! Твой кошелек туго набит. Твои сыновья не последние люди в Генуе ─ двадцатисемилетний Стефано выказал полное непонимание его чувств, хотя знал о нем практически все. В молодости красивый и статный, Паоло вскружил голову скучающей состоятельной вдове и стал ее любовником, а затем и мужем. На взгляд Стефано, его карьера была весьма успешной.

─ Я не жалуюсь, сеньор, я с благодарностью принимаю все, что получил от бога. Меня гнетет одна страница моего прошлого. Женившись на Филомене, я предал обожаемую мной женщину, растоптал нашу любовь, подавшись жажде наживы и материального благополучия. До сих пор не могу себя простить….

─ Никогда бы не подумал, что ты человек с нежным сердцем. Твоя жена умная и незаурядная женщина.

Пожав плечами, Паоло усмехнулся. И что это его потянуло излить душу молодому сеньору, одного возраста с его старшим сыном? Он сказал:

─ Я и сам часто задумываюсь, почему чувства возникают в нас не по нашей воле. Их не продашь, не купишь. Либо они есть, либо их нет. Тысячу раз можно себе объяснять, втолковывать, а сердцу все равно не прикажешь.