Марион Леннокс - Штормовое море любви

Легче.

Проблема не исчезла, но теперь, по крайней мере, не сидела внутри.

— Полагаю, речь о чем‑то не слишком крупном. — Он наконец заговорил.

— Что? С чего вы взяли?

— Вас не посадили в тюрьму, вы устроились на работу в одном из самых негостеприимных мест на земле. Дом, может, и большой, но роскошной вашу жизнь не назовешь. А значит, вы либо украли совсем немного, либо сделали умный ход и отложили миллионы на старость.

— Либо я их вернула.

— Ну, если бы вернули, не оказались бы на острове. Не хотите рассказать об этом?

«Нет», — подумала Клэр. Но передумала. «Ладно, ты же уже начала». Да и Рауль, похоже, не видит в ее признании ничего особенного. Правда, многое осталось за кадром.

— Было много. Около семи миллионов австралийских долларов.

— Мэм, если бы вы прятали здесь такую сумму наличных, не подпустили бы незнакомца к своему ящику с трусами.

Клэр рассмеялась. Она не могла припомнить, когда смеялась последний раз.

«Я смеюсь впервые с тех пор».

— Я этого не делала.

Желание смеяться пропало. Она снова перенеслась в тот день, когда стояла в кабинете босса, побелев от ужаса.

«Я этого не делала».

Он наверняка не поверит. Да и с чего бы?

— Я вам верю. Вы этого не делали. Значит, это дворецкий?

Клэр снова засмеялась. Рауль улыбнулся, и от этой улыбки что‑то стало происходить внутри ее.

— Ну вот. Вкусные жирные углеводы. Милое дело при травмах. Как и рассказать мне про дворецкого. А еще лучше пончики с джемом, но сейчас сойдут и чипсы. Если не дворецкий, то кто?

— Фелисити.

— Конечно. Я мог бы и сам догадаться. Просто не хватило подсказок. Расскажите про Фелисити.

— Она безупречна.

— И вы подозреваете, что она присвоила эти семь миллионов?

— Думаю, да.

— Тогда она действительно безупречна. И, могу поспорить, хороша собой.

Клэр задумалась о красивой безупречной Фелисити и почувствовала, что ее начинает трясти. Вдруг на ее плечо легла рука Рауля, большая, теплая, успокаивающая. Дрожь утихла.

— Расскажите.

И она рассказала. Все. С самого начала.

О маленьком городке, где выросла. О матери, растившей ее в одиночку. О том, что к ней относились как к грязи. Ей было всего пятнадцать лет, когда умерла мать. Она окончила школу и уехала. Поступила в колледж права и торговли, получила диплом по обеим специальностям. Она всегда училась на отлично и много работала.

После колледжа Клэр получила место в службе юридической помощи — замечательной организации, где консультировали малоимущих, представляли их интересы в судах. Она обожала эту работу. А потом выиграла судебный процесс, который освещался на первых полосах всех национальных газет, и на нее вышла кадровая служба одной из крупнейших в Австралии юридических фирм.

Клэр имела глупость принять их предложение. Но не учла одного обстоятельства. Она не была «одной из них».

— Я — человек со стороны. Меня приняли в качестве эксперимента. Они всегда подбирали юристов, пользуясь семейными связями, пока одному из старших партнеров не пришла в голову гениальная идея пригласить кого‑то другого, руководствуясь только его деловыми качествами. Так, в нарушение собственных правил, они и взяли меня. И одновременно еще троих по старой схеме. Те учились в одной школе, окончили один и тот же университет, были лучшими друзьями. А потому с первого же дня возненавидели меня. Я пыталась не обращать внимания. Уйти с головой в работу. Но чем дальше продвигалась вперед, тем сильнее меня ненавидели.

— А потом?

— Потом возникла проблема. Это называется «инсайдерская торговля». Кто‑то из сотрудников слил важную информацию. Речь шла о крупной сделке. В результате кто‑то, не имевший отношения к фирме, заработал семь миллионов долларов, и у СМИ возникли вопросы. Фирма должна была показать на кого‑нибудь пальцем.

— А доказательства?

— Конечно, нашлись. Вереница бумаг, ведущая ко мне. Меня вызвали в кабинет исполнительного директора. Он предложил на выбор: уйти, и тогда страховая компания возместит убытки, репутация фирмы не пострадает и дело не будет передано в суд. Или отправиться в тюрьму. Их задницу прикрывает команда лучших в Австралии адвокатов, а я никто. И у меня нет никого. Они поставили меня в безвыходное положение.

— Но если это не вы?..

— Через неделю после моего увольнения Фелисити тоже ушла. Улетела в Париж. У меня нет доказательств, но, оказалось, ее бойфренд — племянник исполнительного директора. Кроме того, мы сидели за соседними столами. Мне не предъявили обвинений, но юридическое сообщество Австралии — весьма узкий круг. Так что на карьере корпоративного юриста можно поставить крест. Возможно, я могла бы вернуться в службу юридической помощи, но теперь и там на меня смотрят косо. Вот я и ухватилась за эту работу, хотела подумать, какие у меня варианты. Хотя, похоже, их совсем не много.

— Вы могли бы подать иск, побороться.

— Да‑а? Может, и могла. Но это стоит целое состояние. Я бы погрязла в долгах и все равно рисковала.

— Чем рисковали?

— Это привлекло бы ко мне внимание прессы. А я с самого детства научилась жить не поднимая головы. Незаметно. Это безопасно. Когда я уехала поступать в университет, владелец паба в нашем городишке сказал: «Ты вернешься. Девчонка, выросшая на помойке. Даже не мечтай, что сможешь когда‑нибудь отмыться от этой вони». А я позволила себе мечтать, и вот где я теперь.

— Жаль, вы не врезали ему как следует.

Такая мысль внезапно рассмешила Клэр. Вспомнив о том мерзком типе, она вдруг очень пожалела, что в то время не обладала навыками, которыми овладела позже.

— А я могла бы. У меня черный пояс по карате, хотя предпочитаю это не демонстрировать, но со мной лучше не связываться. Даже если в моем распоряжении только одна рука.

Рауль посмотрел на нее с большим удивлением:

— Вы шутите?

— Как сказал тот тип из паба, вы можете вытащить девушку с помойки, но никогда не вытащите помойку из девушки. Я ходила на занятия по карате и на другие тренировки и могу драться по правилам и без таковых.

— Звучит как предупреждение.

— Думайте что хотите. Роки знает, ко мне надо относиться с уважением. Хотя с уважением у меня как‑то не складывается. Боб Мейкер, может быть, грубиян и пьяница, но в одном он прав: попытка оторваться от своих корней — ошибка. Больше никогда ее не повторю.

— Значит, не станете бороться? Спокойно вернетесь туда, откуда пришли?

Клэр улыбнулась, на этот раз печально.

— Уже не смогу. Служба юридической помощи — фантастическая организация. Они помогли мне, когда умерла мама, и я попыталась доказать, что сумею жить сама по себе. Но я не уверена, что мне удастся снова туда устроиться. В том‑то и дело. Мы с Роки взяли передышку на шесть месяцев. А что насчет вас?