Надежда Михайловна - Верьте в чудеса [СИ]

Поговорив со своим приятелем, набрала номер Воронковой.

— Регина, не выдавай, что я тебе звонила, но, помнишь, ты мне железно обещала пояснить Лене, что и как тогда произошло? Да не сейчас, думаю, она сама тебе прозвонится и спросит, ты просто поясни ей, как в реальности все было?

— Конечно!

Свекровь кратенько сказала, что Толька Леночку подобрал на улице, когда она, упав, подвернула ногу.

— И слава тебе, Господи, даже премерзкая погода оказалась на его стороне! Спасибо, девочка, я на тебя надеюсь! И желаю тебе в Новом году… — Виквика искренне и от всей души перечисляла, что она желает Регине. И суровая, жесткая женщина смеялась как девчонка:

— Я тебя, Виквика, обожаю! И ещё — вот постарею, постараюсь на тебя во всем походить, от кончиков волос до кончиков ногтей.

— Что ты, что ты, нельзя тебе быть в одиночестве, мне повезло — Толькин отец, он был как песня. Жаль, рано ушел, а вот тебе такую песню я и желаю!

— Да где ж их взять-то таких, на моей дороге все больше интриганы прожженные попадаются.

— А вот, посмотрим! — загадочно произнесла Викивика, была у неё одна задумка, но зачем раньше времени смешить Бога?

Ерохин явился во втором часу:

— Уфф, ну и погодка, шел как старый старик. Где песку насыпали, там ещё можно идти, но где нет — жуть! Автобус черепахой полз, Новый год, блин!

Лена немного похозяйничала на кухне, что-то переставила, вытащила какую-то позабытую им в недрах шкафчика вазочку, воткнула пушистую ветку елочки с одним шариком, и стала его стерильная кухня такой домашней, что ли.

— Лен, ты почему ногу свою напрягаешь, ведь заболит к вечеру?

— Мне Женик ваш помог, такой приятный мужчина!

— А-а, не утерпел, пришел знакомиться и когда меня дома нет, вот старый ловелас! — улыбнулся Ерохин. — Я их обожаю, они такие славные с Томой, как всю жизнь их знал.

— Лен, я тут по полной загрузился, — он кивнул на большой рюкзак, — давай я буду вытаскивать, а ты определяй, что дома оставим, что к Копыловым отнесу.

Начал выгружать продукты:

— Ерохин, ты какой-то элитный ресторан ограбил? — У Ленки округлились глаза. — Это же…

— Спокуха, все нормально, имеется у меня приятель один, владеет «Приютом странника», нормальный такой мужик, но в машине дуб дубом, застучало у него, масло ему поменяли на более дешевое, и понеслось, я сам с машиной возился, все проверил, прочистил — бегает ласточка. Вот с тех пор и знаемся, он по малейшей ерунде звонит, никому, кроме меня, не доверяет, ну я иногда пользуюсь, мамульку побаловать, к дочке если еду с полным рюкзаком. У него канал какой-то есть с Москвой, все продукты качественные, без туфты.

— Ага, баня, девочки, шашлычки…

— Ты чего, у него жена такая, он её и трех дочек до безумия любит, все уговаривает её на четвертого, сына жаждет. Мужик осторожный, с кем попало не связывается, обмолвился как-то — научили в молодости круто, это я, мудак, верил многим, ну да не об этом речь.

Лена посмотрела на все лежащее на столе:

— А давай не будем заморачиваться, поделим пополам — половину им, половину тебе, все по-честному.

Ерохин как-то сник, но тут же встрепенулся:

— Ладно, так и сделаем. Лен, я Тому сюда позову, упрутся ведь оба, брать не станут, а ты по-женски всё и пояснишь.

Позвал Тому, та начала отказываться-отнекиваться, Лена быстренько угомонила её:

— Тамара, мы к вам на шею садимся, я, сами видите, у плиты стоять пока не могу, так что давайте без всякого стеснения, вас двое, нас двое — пополам! Иначе мы дома останемся!

— Ох, Лена. Ну хорошо, мы Толика все равно частенько подкармливаем, Лена, может, на «ты» перейдем?

— Я не против!

— Вот и замечательно. Толик, пойдем, поможешь мне донести!

Опять позвонила дочка:

— Мам, ты как?

— Немного полегче, перевязку сами сделали, терпимо, много не прыгаю, сижу, лежу.

— А папка как?

— Да вот недавно только пришел, притащил гору продуктов и мои вещи привез, автобусы, говорит, не едут, а ползают к нам.

— Я вечером, если не прозвонюсь — это связь будет барахлить. Я вам обоим желаю добра и понимания, я вас люблю, бараны мои, упертые!

— Вон, Ерохин пришел, погоди!

Лена протянула ему телефон, сама упрыгала в комнату, уютно так устроилась на диване, пощелкала пультом, вздохнула — везде одно и то же — старые, запомнившиеся до мельчайших подробностей фильмы, поднадоевшие шутки юмористов, переключила на природу.

Ерохин спросил:

— Ты спать?

— Нет, хотела что-то посмотреть, да везде одно и то же!

— А я перед новым годом старые, черно-белые фильмы смотрю, они такие, наверное, даже и наивные, но без жестокости и всякой зауми. Сейчас многие делают в цвете, смотрю, смеюсь, любуюсь натуральной красотой актрис, Раневскую обожаю.

— А давай «Золушку» в цвете посмотрим? — загорелась Лена. — Я, наверное, её только с маленькой Катькой и смотрела!

Ерохин нашел диск, вставил, аккуратно устроил больную ногу у себя на коленях, привалился к спинке дивана и включил фильм. Лена смотрела с удовольствием, Толик же искоса наблюдал за её эмоциями, и до безумия хотел, чтобы все вот так и оставалось, ну, кроме ноги.

После фильма Лену потянуло в сон, она завозилась, устраиваясь поудобнее.

— Спи, я пойду, перекусом займусь.

Осторожно укрыл её теплым пледом, купленным непонятно зачем года три назад. Просто увидев его, пришло на ум, что Ленка обожала такие вот мягкие покрывальца — купил, сунул в диван, а сейчас сам себя хвалил за дальновидность, вон, как ей по душе, жмурится как кошка.

Спала его Елена Прекрасная в комнате, казалось, подойди, протяни руку…

— А вот фигушки, Ерохин, смотрит она на тебя и терпит только из-за ноги. Да и опять же — не случись этого ледяного дождя, ещё бы лет пять с лишним не свиделись!

Закинул в духовку мясо в фольге, сел и задумчиво уставился в окно. Сумерки приукрасили город, везде сверкали и загорались гирляндочки, он как бы встряхнулся, слышались звуки взрывающихся петард — пацанам не терпелось пострелять, сам такой же был. Так вот и сидел, отмечая, что все праздничнее становилось на улице. Щелкнул таймер, и Ерохин быстренько вскочил, не разбудить бы жену.

Лена проснулась от запаха запеченого мяса.

— Надо же, Ерохин какой стал хозяйственный!

Он, отдать должное, всегда был умельцем на все руки, кроме вот готовки. Не то чтобы не умел, но нравилось ему, когда дома ждал обед-ужин, приготовленный его девочками. Завтрак, не заморачиваясь, готовил сам.

— Нечего тебе в такую рань вскакивать, не переломлюсь.

И жили Ерохины замечательно, оба никогда не давали друг другу повода для малейшей ревности, Ерохин, казалось, не замечал никого, кроме жены. Тем больнее оказалось предательство. Лена нахмурилась и вдруг четко вспомнила слова Регины: