Мелани Милберн - Притворись моей невестой

— Ты… Что ты сделаешь?

На его лице по‑прежнему ничего не отразилось.

— Это подарок на… Тилли, ты оказываешь мне громадную услугу, помогая вернуть родовое гнездо. И я хочу отблагодарить тебя.

— Ты серьезно? — Тилли отошла в другой конец кухни, скрестила руки и сердито на него посмотрела. — А что подумают люди?

— Пусть думают что угодно. Тебе совсем необязательно говорить, что это я купил тебе пансион.

Тилли презрительно рассмеялась:

— Мне и не надо говорить: Мод и ее подружки все сделают за меня. Об этом будут судачить на каждом углу. Все в деревне будут говорить о том, как ты расплатился со мной при расставании, чтобы подсластить пилюлю. Нет уж, спасибо. Я расширю кондитерскую, когда накоплю денег.

Блейк подошел к Тилли и взял за руки.

— Послушай…

Она бросила на него взгляд исподлобья:

— И не вздумай покупать мне украшения или дом на Багамах. Это еще более броско.

Глаза Блейка стали совсем темными — они притягивают ее, тело само подает ей сигнал.

— Но ведь тебе чего‑то хочется? — спросил он.

«Хочется. Тебя».

Тилли разомкнула сцепленные руки и обняла его за шею.

— Давай проверим твою способность читать мысли. А?

У него дрогнули уголки губ.

— Знаешь поговорку: «Тому, кто не выносит жара, на кухне делать нечего»? [5] Известный афоризм, приписываемый 33‑му президенту США Гарри Трумэну (1884–1972).

— Знаю, — ответила Тилли, чувствуя, как разливается тепло в животе.

Блейк подхватил ее и усадил на высокую кухонную скамью, развел ей бедра и оказался у нее между ног.

— Я добавлю жару. Выдержишь?

— Попробуй.

От его жаркого поцелуя она едва не расплавилась. Блейк стянул ей через голову блузку, освободил и от бюстгальтера, и бросил все на пол. Нетерпеливость Блейка возбудила ее сильнее, чем медленные и нежные ласки. Ладони сжали ей грудь, он припал ртом к соскам. Магия его губ, языка… это непереносимо. Тилли со стоном начала срывать с него одежду. Неистовая страсть разрывает ей тело, требуя немедленного удовлетворения.

Блейк сомкнул губы на соске, он сосал, и это… удовольствие, смешанное с болью. Потом язык оказался у нее во рту, и началась уже знакомая ей пляска, которая разжигала желание еще сильнее.

Тилли тянула застежку молнии на его брюках, наконец ей удалось ее расстегнуть, сунуть руку к паху и сжать ему член. Блейк поднял ей юбку, оттянул кружево трусов, и стал касаться всех интимных мест. Тилли настолько возбудилась, что едва не взорвалась сию секунду.

Он уложил ее на скамью спиной к себе, и она уцепилась за края. Тело пульсировало и горело в предвкушении дальнейшего, пока он доставал презерватив.

Когда он вонзился в нее, у Тилли перехватило дыхание, на тело посыпался огненный дождь. Движения Блейка, резкие, нетерпеливые, подгоняли ее. Она боялась, что не выдержит дикого ритма этого чувственного водоворота. Она сдерживала крики, спазм внутри распространялся все глубже, проникая в каждый уголок, казалось, что огромный камень упал в пруд и волны расходятся кругами. Кожа пылала, словно от воткнутых крошечных электродов.

У Блейка вырвался глубокий стон, дрожь сотрясала его тело, руки крепко сжимали бедра Тилли — там наверняка останутся следы от пальцев. Шквал их соития ослаб, и тогда он перевернул ее лицом к себе. Он тяжело дышал, глаза блестели: он вкусил свою долю восторга.

— Ты не перестаешь меня будоражить, — вырвалось у него.

— И ты тоже.

Он коснулся губами ее рта:

— Поужинаем или сначала хочешь заняться чем‑нибудь другим?

— Только этим. — Тилли нагнула ему голову и прижала к себе его губы.

Блейк не знал, отчего проснулся ночью. Тилли лежала рядом и спала. Рука — на его груди, лицом уткнулась ему в плечо. Блейку что‑то снилось, но он не мог вспомнить, что именно. Осталось какое‑то странное ощущение, как будто из старинной мебели появился призрак, живший здесь столетия назад, и положил холодную руку ему на затылок.

Старый дом скрипел, звуки, знакомые и незнакомые, перемешались.

Или он проснулся от чувства досады на Тилли, которая отказалась принять от него пансион в собственность? А он успел поговорить с Мод Роузторн, но, слава богу, не сказал, для кого. Просто сделал ей предложение, чтобы она подумала. Но Мод в состоянии поставить точки над i , когда придет время закончить флирт с Тилли.

Почему Тилли не согласилась? Это щедрый жест с его стороны и без каких‑либо условий.

Он убрал прядь волос с ее лба. Тилли что‑то пробормотала, но не проснулась.

Блейк не раз проводил целую ночь с любовницами, но ни одна из них не вызывала у него желания быть с ней каждую ночь. Обычно, чем дольше была связь, тем больше он отдалялся в постели от партнерши по сексу. Таким образом он давал понять, что пора заканчивать их роман.

Но с Тилли он приближался, а не отдалялся. Он просыпался в обнимку с ней, когда их ноги сплелись, а ее голова лежит у него на груди. Стоило ей отодвинуться, как его охватывало беспокойство, словно… ему чего‑то не хватало.

Тилли открыла глаза и потерлась об него, как котенок, требующий, чтобы его погладили.

— Который час? — сонным голосом спросила она.

У нее даже голос звучит эротично!

— Еще слишком рано вставать.

Она опустила руку вниз к его паху и улыбнулась.

— Похоже, что ты уже взбодрился.

— Я использовал последний презерватив, — сказал Блейк. — Собирался купить по пути, но забыл. — Удивительно, но он столько использовал их на прошлой неделе, что и счет потерял.

— Мы могли бы обойтись и без него, — заметила Тилли. — Я принимаю таблетки, и у нас с тобой нет опасных болезней.

Блейк видел пакетик с противозачаточными таблетками в шкафчике в ванной. Он чувствовал себя последней дрянью, проверяя каждый день, брала ли она таблетку или нет. Но он должен быть уверен в ее честности, не хочет ли она больше того, о чем они условились. Ее бросили, и она была глубоко оскорблена. Да кто бы не оскорбился? Разве не унизительно быть брошенной в день свадьбы, которую планировала, которую ждала не один месяц?

Но что, если Тилли говорила ему лишь то, что он хотел услышать? Что, если за ее равнодушным согласием на флирт скрывалось сильнейшее желание превратить это во что‑то другое?

Что‑то более длительное…

Она вдруг нахмурилась.

— Почему ты так на меня смотришь?

— А как я на тебя смотрю?

— Будто ты сердишься на меня.

Он тут же улыбнулся и заправил прядь волос ей за ухо.

— Я не сержусь на тебя. Совсем наоборот.

Тилли пожевала нижнюю губу, помолчала и спросила:

— Ты когда‑нибудь делал это без презерватива?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда. Это большой риск.

Тилли, не глядя ему в глаза, водила пальцем по его ключице.