Лия Аштон - Под защитой трепетного сердца

Эйприл пошевелилась, возможно почувствовав пристальный взгляд Хью, и перевернулась на спину. Но она не проснулась. Теперь она просто была ближе к нему, положив руку на постель всего в нескольких сантиметрах от его ног. Во сне она улыбнулась. Хотя Эйприл всегда улыбалась. Хью даже заметил, что она и его невольно заражала позитивным настроением.

Он понимал, что одной ночи с Эйприл ему недостаточно. Раньше он никогда не засыпал рядом с женщинами, уезжая сразу же после секса. Также он никогда не наблюдал за тем, как они спят. Эйприл же стала исключением. Хью знал, что хочет заниматься с ней любовью снова и снова. Означало ли это, что у них начнутся отношения?

Размышляя над этим, Хью ждал появления жуткого удушающего чувства, какое обычно возникало у него в шумных толпах или в доме матери. Словно он был в ловушке. Но ничего такого он не почувствовал.

Эйприл снова зашевелилась, касаясь рукой обнаженной кожи его живота, а затем поднимаясь выше, изучая мощный торс.

— Доброе утро, — тихо сказала она, сонно улыбаясь. — Пожалуйста, не говори, что нам нужно немедленно покинуть номер.

— Не волнуйся, номер наш до двух часов ночи, — ответил Хью, взглянув на часы. — Но сейчас, полагаю, нам все же следует поесть.

Эйприл покачала головой, все еще не отрывая голову от подушки.

— Позже, — уверенно сказала она. Затем села и, толкнув Хью на постель, тут же оказалась на нем. Ее волосы касались его плеч, щекотали щеки.

— Как скажешь. Не могу тебе сопротивляться, — ответил Хью.

А потом она поцеловала его так, что все мысли о чем‑либо, кроме секса, испарились из его сознания. Он желал Эйприл. И это желание не оставит его в ближайшее время. Со всем остальным он разберется позже.

Эприл и Хью вышли из отеля на Пикадилли. Возвращение из романтической сказки в жесткую реальность оказалось суровым: на улице было холодно, ветер дул прямо в лицо. Эйприл обняла себя за плечи, поеживаясь.

Что теперь? Хью стоял рядом с ней. Сегодня он не побрился, но именно таким он ей нравился больше всего: небрежная щетина, растрепанные волосы, темный взгляд.

Выйдя из номера двадцать минут назад, они сразу же направились к стойке регистрации, чтобы оплатить проживание. Хью потянулся за кошельком.

— Э‑э‑э… — только и смогла вымолвить Эйприл, не зная, что именно хочет сказать.

Он бросил на нее успокаивающий взгляд. Конечно же, у него были деньги. Но она не привыкла к тому, что мужчина платит за нее.

Хью оплатил их ужин и обед, но Эйприл купила завтрак и настояла на том, чтобы приобрести еду в Британском музее. Ей казалось, что так правильно, ведь они равны. Также Эйприл прекрасно знала, сколько стоит одна ночь проживания в таком отеле, — она часто останавливалась в подобных местах раньше.

Эван никогда не платил — это было бы сумасшествием. Его доход был ничтожно мал по сравнению с миллионами ее семьи. Эйприл сама запрещала ему тратиться. Теперь это казалось ей странным. Она научилась сама зарабатывать и ценить деньги.

Так что Хью, заплативший тысячи фунтов за ночь проживания, очень порадовал и взволновал Эйприл. Она была благодарна ему… хотя он даже не знал ее настоящего имени.

Наклонившись вперед, Хью поцеловал ее в щеку и прошептал прямо в ухо:

— Я прекрасно провел время прошлой ночью.

Хью не лгал. Его горячий поцелуй заставил все сомнения улетучиться, но ровно до того момента, как они оказались на холодном ветру Пикадилли.

Она повернулась к Хью, и ей показалось, будто он хочет сказать ей нечто важное.

— Эйприл… как ты смотришь на то, чтобы поужинать сегодня у меня дома?

— Звучит великолепно, — сказала она, стараясь не показывать замешательства. Ей даже удалось улыбнуться. — Значит, ты приготовишь для меня ужин?

Губы Хью изогнулись в улыбке. Он махнул рукой, подзывая такси, но так и не ответил на ее вопрос.

Они забрались на заднее сиденье, и Хью сразу же взял Эйприл за руку. И снова его прикосновение заставило ее вздрогнуть: кровь забурлила, сердце бешено заколотилось. Она понимала, что должна все ему рассказать. Но только не сейчас. Эйприл не готова была терять этого мужчину и терять все то, что она чувствовала рядом с ним.

Хью приготовил ей ужин. Ничего особенного — жаркое с овощами и кешью. Но Эйприл была в восторге.

Вообще‑то он довольно неплохо готовил. Хью получил этот навык вынужденно, потому что больная мать становилась к плите все реже, а заказывать еду он не мог: боялся, что курьеры испугаются того хаоса, что творился в их доме.

В любом случае сегодня Хью пригласил Эйприл вовсе не для того, чтобы она оценила его кулинарные способности.

После спокойного ужина Эйприл попросила его показать ей все комнаты в доме. Открывая одну дверь за другой, Хью чувствовал знакомое напряжение — будто там мог оказаться какой‑то беспорядок. Хотя каждая комната была безупречно чистой. Эйприл не прокомментировала строгий минимализм в обстановке: на стенах ничего не было, ни рамок для фотографий, ни полок, ни милых безделушек. Наверное, она догадывалась почему: Хью во всем любил исключительный порядок и строгость.

Последней комнатой, которую посмотрела Эйприл, оказалась его личная спальня. Помещение было небольшим, узкая дверка вела в личную ванную комнату.

Казалось бы, не происходило ничего особенного, но Хью волновался, показывая ее Эйприл. Эта комната была исключительно его территорией, сюда он никогда и никого не приводил.

И все же Хью мечтал заняться с Эйприл любовью именно здесь, на своей кровати, даже несмотря на то, что ощущал себя сейчас максимально уязвимым, разоблаченным.

Он задумался, понимала ли Эйприл его чувства?

Она прошлась по комнате и замерла у окна, поворачиваясь к нему лицом. Сейчас на ней были джинсы, футболка и длинный кардиган. Эйприл не стала собирать волосы, оставив их распущенными. В ее взгляде Хью прочитал беспокойство.

— Знаешь… — начала она.

Но Хью не дал ей договорить. Он быстро подошел к Эйприл, заключил ее в объятия и поцеловал.

В понедельник утром Эйприл проснулась в кровати с Хью. Он лежал на спине, положив руку под голову. Она нежно гладила его грудь, размышляя о том, как сообщить всю правду о себе.

Вообще‑то ей давно пора было решиться на откровенный разговор: еще там, на Пиккадилли… за пределами отеля. Или даже, возможно, в тот самый момент, когда Хью ее впервые поцеловал.

Вчера Эйприл осознала, как нелегко ему далось решение о том, чтобы пригласить ее сюда, в эту спальню. Истинные эмоции читались на его лице: смесь решимости, тревоги и сомнения. Позвав ее в свою квартиру, он показал, что доверяет Эйприл.

Она слишком поздно поняла, что подросток, никогда не приглашавший сверстников домой, вырос в мужчину, который никогда не оставлял у себя гостей на ночь. Он не впускал людей в свой дом или в свою жизнь. Теперь Эйприл нашла объяснение всем его странным поступкам: и довольно необычному соглашению о конфиденциальности, и желанию общаться исключительно по электронной почте.