Лорин Кенан - Незнакомка в роли жены

Однако в аварии пострадала Лорел, а вовсе не Виктория. Она очнулась в больнице, не помня собственного имени — или, по крайней мере, так она утверждала. Уэйд собирался провести все лето в Лондоне, потому он бы ничего не узнал о дьявольском плане супруги, если бы не этот несчастный случай. Из больницы позвонили не кому иному, как ему, супругу миссис Мастерз, пострадавшей в аварии. Документы на имя Виктории лежали у Лорел в сумке. Конечно, Уэйд моментально прилетел из Лондона. Он знал, что Виктория способна на многое, но такое… должно быть, она ликует. Страшно подумать о том, что, не будь аварии, все бы получилось так, как она хотела. Уэйд никогда не узнал бы об афере.

Налив себе еще виски, он залпом выпил. Его продолжал обуревать гнев, хотя трудно было сказать, на кого именно: на Викторию с ее коварным замыслом, на себя самого за то, что позволил его во все это втянуть, или на Лорел, благодаря которой все случилось. При мысли о ней его терзала почти физическая боль. Правда, потихоньку успокаиваясь, Уэйд вспоминал слова девушки о том, что все было не так, как утверждала Виктория. Что ж, в это можно было поверить. Но все же — где правда? Виктория разработала план, Лорел его осуществила, а он, как дурак, позволил себя обвести вокруг пальца? За время, проведенное с новой знакомой, ему ни разу не показалось, что она способна на такую жестокую ложь.

Виктория намеревалась как ни в чем не бывало вернуться к роли его жены — по-видимому, за месяц до окончания срока действия контракта она решила не сдаваться и любой ценой получить деньги, причитающиеся ей. Возможно, даже возомнила, что афера с поездкой в Париж сойдет ей с рук. Однако Уэйд ясно дал ей понять, что у нее пара часов на то, чтобы собрать вещи и уехать. Далее они будут общаться посредством адвокатов. Никаких денег она не получит, и пусть скажет спасибо, что он не подает в суд.

Затем Уэйд решил поискать в Интернете кое-какую информацию о Лорел — и узнал, что она из числа свободолюбивых творческих людей, привыкших к обрезанным джинсам и свободным футболкам, а порой и к хождению босиком. На одной из фотографий девушка, сияя улыбкой, красовалась с небрежно заплетенной косой, перекинутой через плечо. Однако какое теперь это все имело значение? Лорел Доусон признала свою вину, и Уэйд получил полезный урок: никому нельзя доверять — никогда. Его не смягчил даже ее полный вины и сожаления взгляд на прощание.

— Уже почти пять часов! — крикнула Бет Гамильтон. — Думаю, пора закругляться на сегодня. Магазинчик, принадлежащий ей, располагался в небольшом городке Ваксахачи и представлял собой комбинацию галереи и учебного центра. Студенты были самыми разными — от пятилеток, только-только начинающих рисовать с помощью пальцев, до подростков и молодежи, и занимались они как в группах, так и поодиночке. В основном пользовались акварелью и акриловыми красками. Несколько студентов начали писать маслом, и Лорел, глядя на них, вспоминала себя в их возрасте и свое радостное возбуждение от работы маслом.

Лорел быстро прибрала рабочее пространство и приготовила все необходимое для работы на завтра.

— Как твои дела с картиной? — спросила Бет, входя в студию. — Покажешь мне?

Лорел пожала плечами:

— Не знаю, почему ты придаешь моим работам такое большое значение. Это просто пейзажи, ничего особенного они собой не представляют.

Бет прошла к мольберту, стоявшему в углу, и, откинув покрывавшую его ткань, окинула взглядом картину.

— Она прекрасна. Лучше даже, чем две последние, а это что-то, да говорит. — Она вновь закрыла полотно тканью. — Знаешь, с миссис Бриджмен случится припадок, если ты не выставишь свою коллекцию на одной из ее выставок.

— У меня нет никакой коллекции, — возразила Лорел. — И эти картины я выставлять не собираюсь.

— Ну правда, Лорел. Ты же знаешь, ты — выдающаяся художница. Позволь ей выставить их хотя бы разочек, сама увидишь, что будет. — Бет покачала головой. — Не могу даже представить, где ты берешь такие идеи. Я уверена, что подобных мест на нашей планете не существует.

Лорел улыбнулась, но промолчала. Пейзажи, о которых вела речь Бет, она не выдумала. Они навсегда остались в ее памяти, но делиться ими с другими ей не хотелось. Сосновый лес, бассейн, водопад, пастбища — в этих местах она была вместе с Уэйдом, и отныне они стали частью ее жизни. Она никогда не увидит их снова, но, рисуя, ощущает себя так, точно с каждым движением кисти приближается к Уэйду: слышит его голос и смех, чувствует его теплое дыхание на своей коже. Это все, что осталось у нее от ее любви, и выставлять картины на всеобщее обозрение было бы кощунственно, ведь на них не просто пейзажи — ее воспоминания. Драгоценные моменты ее прошлого.

Прошел месяц, прежде чем Лорел сумела собраться с духом и начать жить с чистого листа. Все это время она жила с Бет, но главным образом молчала и ничем не делилась с подругой. Та чувствовала неладное и не настаивала на деталях. Постепенно Лорел вернулась к прежней жизни и старым друзьям, поставив крест на затворничестве. Конечно, окружавшие ее люди поняли, что за последние несколько месяцев отсутствия подруги что-то произошло в ее жизни, что-то, что разбило ей сердце. Но и они не требовали от Лорел отчета и просто радовались тому, что она потихоньку оживает. Она ценила их деликатность и понимание — именно это в конце концов и заставило ее пересмотреть свое поведение. Больше всех старалась Бет. Когда ей надоело по ночам слушать плач подруги, она настояла на разговоре и потребовала откровенности. Лорел рассказала ей кое-что, но не стала вдаваться в подробности, лишь обронила, что встретила мужчину, влюбилась, но поняла, что совершила ошибку. Бет, поняв с облегчением, что с ее соседкой по комнате не стряслось ничего ужасного, оставила ее зализывать раны, подставляя плечо в минуты необходимости.

— Миссис Бриджмен не отстанет так просто, — продолжала Бет. — Она влюбилась в твои работы еще когда мы учились в школе, и выставку она все равно устроит. Ты останешься тут на ночь?

— Да, я бы немного поработала, если ты не против.

— Конечно. Только не забывай есть. В холодильнике осталось мясо с обеда и фрукты. Если ты так и будешь худеть… в общем, ешь, хорошо?

— Да.

Лорел слышала, как Бет еще повозилась, наводя порядок, звякнула кассой, кладя туда деньги, и наконец, крикнув «До завтра», хлопнула дверью. Воцарилась тишина. Подойдя к мольберту, Лорел откинула уголок закрывавшей его ткани. На холсте была изображена старая лачуга. Комбинация света и тени придавала четкость деталям — видна каждая черепичка крыши. Вокруг покинутого дома кружили осенние листья, окутывая его в золотые, багряные, коричневые и зеленые тона. Сквозь облака пробивался луч солнца, освещая древнюю постройку. Лорел подозревала, что ей неспроста нравится эта картина. В ее жизни никогда не было ничего вечного. Мама умерла при родах, оставив дочь на попечение приемных родителей. Кочуя из дома в дом, от семьи к семье, Лорел была словно щепка в океане. Но искусство всегда было с ней. Карандаш и альбом стали ее лучшими друзьями. На страницах застыли образы людей и пейзажи, что рассказывали о ее жизни получше всяких фотографий.