Лорин Кенан - Незнакомка в роли жены

Слова его заставили Викторию снова усомниться в правильности того, что она делает. Бал, вне всяких сомнений, был одним из важнейших событий в жизни Уэйда. Она же, не сумев вспомнить никого из присутствующих, навлечет позор на всю семью.

Уэйд, придя домой вечером, застал жену сидящей напротив окна спальни. Он немедленно почувствовал ее настроение и спросил, в чем дело.

— Ни в чем, — вяло отозвалась она. — Рада, что ты дома.

— Милая. — Уэйд бросил пиджак на стул. — Не беспокойся из-за бала. Это вовсе не так важно, как ты думаешь. Да, там будет около трехсот гостей, но ты затмишь всех дам. Просто держись рядом со мной. Никто не обратит внимания на то, что ты не вспомнишь имен — ведь с момента последней встречи прошел год. К тому же большинство из них вообще не знают, что я женат, так что будут поздравлять нас с тобой. Если начнут спрашивать, просто скажи, что мы решили не устраивать грандиозную свадьбу.

Девушка кивнула.

Наутро из местной художественной галереи им доставили посылку. Виктория сгорала от нетерпения ее открыть, но решила дождаться Уэйда. Однако любопытство все же одержало верх, и она сняла коричневую бумагу — показалась позолоченная рамка. В нее была вставлена простая картинка, изображающая сиамскую кошку, сидящую на краю маленького столика и с любопытством наблюдающую за порхающей вокруг бабочкой. Одна лапа животного была приподнята, а на мордочке читались сосредоточенность и живейший интерес. Краски были приглушенными, и на их фоне выделялись только глаза кошки и сама бабочка. Картина была выполнена с фотографической точностью. Наклонившись ближе, Виктория вгляделась в мазки кисти. Произведение, несомненно, привлекало взгляд, но все же в нем были недоработки. Шерсть кошки можно было изобразить живее, а глаза, хоть и ничем не отличались по цвету от глаз типичной сиамской кошки, не были дописаны до конца — в них не отражались окружающие предметы. Осознав эти детали, Виктория вдруг поймала себя на мысли о том, что рассматривает полотно профессиональным взором художника. Ее рука приподнялась, точно сжимая невидимую кисть, и она поняла, что знает, как можно добавить крохотные штрихи, чтобы сделать картину завершенной.

В этот момент на плечи ей легли руки Уэйда.

— Мне нравится, — произнес он, наклоняясь и целуя жену в щеку.

— Картина не закончена, — нахмурилась Виктория.

— Что? Дорогая, ты приобрела ее за несколько дней до аварии. Позвонила мне и сказала, что набрела на небольшую галерею и встретила там молодую начинающую художницу с явным талантом. Попросила прислать тебе картину, когда выставка окончится, — и вот этот день настал.

— Вот почему она выглядит знакомой. — Виктория пожала плечами, ощущая легкий дискомфорт, отголосок головной боли. — Я все никак не могла понять, где могла ее видеть. Может, и это признак того, что моя память возвращается?

— Может быть. Мы повесим эту картину в библиотеке. Она туда подойдет, очень красивая работа.

— Наверное. — Виктория снова наклонилась, вглядываясь в картину. — Но ее нужно закончить, прежде чем вешать на стену.

Уэйд пожал плечами и недоуменно посмотрел на жену.

— Мне кажется, она абсолютно завершена. Ты голодна?

— Наверное, да.

— Наверняка твоя память возвращается. Это хороший знак.

Девушка только кивнула в ответ.

— Пойдем, милая, — настойчиво произнес Уэйд, беря ее за руку. — Не переживай. Ты выбрала картину до аварии — постепенно вспомнишь, когда и как.

Она вздохнула.

— Надеюсь, ты прав.

Оставалось всего два дня до бала. Платье Виктории было готово и висело в комнате, бывшей прежде ее спальней, туфли стояли рядом на полу. Были назначены встречи с визажистом, парикмахером и мастером маникюра. Но Виктория не переставала нервничать, несмотря на заверения Уэйда в том, что бал не стоит таких терзаний. Год подходил к концу, и список приглашенных гостей был длиной с ее руку — а среди всех имен не нашлось ни одного, вызывающего хоть неясные воспоминания.

Братья Уэйда были тоже приглашены вместе с женами. Холли названивала своей новоприобретенной невестке каждый день, стараясь развеять ее страхи. Старания ее не увенчались успехом, но Виктория решила, что не оставит мужа, который нуждался в ее присутствии. Желая сделать ему приятное, она спустилась в кухню и попросила повара приготовить любимое блюдо Уэйда на ужин, который должен был состояться около семи. С каждым днем она все больше понимала, как ценит каждый момент, проведенный с любимым. Она не переставала любоваться им каждый день, но все же больше всего ей запомнился его вид на ранчо — там, одетый в потертые джинсы, он вел себя естественно, выглядел расслабленным, и с лица его не сходило выражение умиротворения. Как хорошо, что ей довелось побывать на ранчо с ним!

К вечеру в их уединенном уголке зажглись свечи — Джейкоб с присущим ему чутьем угадал, что хозяйка хочет сделать ужин особенным, и накрыл стол льняной скатертью, добавив небольшой букет цветов. Виктория надела шедевр из черного шелка и кружев, почти не оставляющих простора для фантазии и прикрывающих незначительные участки тела. Волосы она собрала на затылке и скрепила их серебряным гребнем.

Уэйд появился в седьмом часу. При взгляде на жену в глазах его немедленно зажглись искорки, но они тут же сменились немым вопросом.

— У нас гости?

— Нет, это вечеринка для двоих.

— М-м-м, в голову приходят самые приятные предположения. Кстати, ты выглядишь аппетитно.

— Спасибо, — ответила Виктория. — Ты тоже.

Уэйд улыбнулся своей неподражаемой озорной улыбкой, которая заставляла ее хотеть его прямо здесь и сейчас. Ослабив узел галстука и сбросив на стул пиджак, он произнес, целуя жену:

— Надеюсь, ты не против — я пойду приму душ.

С загадочной улыбкой Виктория последовала за ним по лестнице.

— Сибас будет готов через полчаса.

— Слишком скоро.

— Для чего?

Войдя в свою спальню, Уэйд подошел к телефону и набрал номер кухни.

— Джейкоб? Придержи там ужин и жди от меня звонка. — Он окинул взглядом Викторию. — По крайней мере, через час, а то и два.

Положив трубку, он расстегнул шелковую рубашку, снял ремень, носки и обувь. На губах его заиграла лукавая улыбка. Решительно подойдя к Виктории, он повернул ее спиной к себе, расстегнул молнию на платье — и оно упало на пол. Теперь девушка стояла перед ним полуобнаженная, в одном кружевном белье и черных туфлях на каблуках.

— Уэйд, я не понимаю… — начала она.

Одной рукой он убрал из ее волос гребень, и кудри рассыпались по плечам.

— Сегодня я хочу только одного, — произнес он.

— И чего же?

— Тебя. — Сбросив рубашку и брюки, Уэйд повел Викторию в ванную. — Присоединишься?