Джосс Вуд - Одержимый ветреной нимфой

– Я решила отпустить свое прошлое и свою мать, – тихо сказала Лахлин.

Через секунду Рэйми накрыл ладонью ее руку и переплел пальцы с ее пальцами.

– Расскажи больше, Лах.

Лахлин полностью повернулась лицом к нему, одна ее нога лежала на сиденье, а другую она подогнула под колено. Упершись затылком в окно, она прикусила нижнюю губу. Лахлин казалась непокорной и испуганной, сердитой и грустной.

– Наша мать была для нас большой проблемой, Рэйми, – произнесла Лахлин. – У нее была хроническая депрессия, но сколько бы она ни лежала в клинике, она никогда не принимала свое лекарство дольше месяца или шести недель, в лучшем случае. Когда я была маленькой, ей удавалось работать. К тому времени, когда я стала подростком, она работала с трудом, за минимальную зарплату. Ее главной целью было скорейшее возвращение домой, где она выпивала пару таблеток снотворного и засыпала.

Отец Рэйми был плохим отцом, но он по крайней мере общался со своими детьми.

– Тайк был потрясающим, – продолжала Лахлин. – Он быстро понял, что, если ничего не предпримет, мы либо окажемся на улице, либо в приюте. Он старался заработать дополнительные деньги и, поскольку его часто не было дома, я почти всегда была одна. – Глаза Лахлин сверкнули, она подняла руку. – Не жалей меня, я справлялась. Я много времени проводила в библиотеках.

Рэйми поднял руку Лахлин и поцеловал костяшки ее пальцев, а потом положил их сцепленные руки себе на бедро.

– Однажды, примерно в шесть вечера, когда мать уже легла спать, кто-то постучал в дверь. Это был парень, с которым я училась в одной школе.

Ее голос изменился и стал сдержаннее и суровее.

– Он мне нравился, поэтому я впустила его, – сказала Лахлин.

– Сколько тебе было лет? – спросил Рэйми, надеясь, что его дурное предчувствие не оправдается.

– Четырнадцать. Почти пятнадцать. Он попросил меня показать ему свою комнату. И как только он вошел в комнату, он захлопнул дверь и набросился на меня.

Рэйми знал, что должен себя контролировать. Как только Лахлин увидит ярость на его лице, она замолчит. Ему не надо слушать о том, что случилось и кем был этот парень. Теперь он взрослый мужчина, и Рэйми готов его разыскать.

– Он изнасиловал тебя? – напрямик спросил Рэйми и моргнул от своего резкого тона.

Лахлин быстро покачала головой, и Рэйми немного успокоился.

– Нет, ничего подобного. Он поцеловал меня и несколько раз обнял, а я визжала как сумасшедшая.

– Почему твоя мать?.. – Рэйми не договорил. – Она не слышала тебя, потому что спала.

– Стены были тонкими как бумага. Через них было слышно и крик, и даже чиханье, – огрызнулась Лахлин. – Нет, она либо приняла слишком большую дозу снотворного, либо ей было наплевать на меня. В тот вечер для меня все изменилось.

– Ты подверглась сексуальному насилию.

– Я же сказала, что тот мальчик не зашел так далеко. Я не пытаюсь его оправдать, но его действия заставили меня отстраниться от людей. Не надо думать, что из-за него я избегала сексуальных отношений. У меня было много парней.

– Меня это не интересует, – прорычал Рэйми, перед его глазами появилась красная пелена. «Сейчас не время ревновать, придурок!» – Ты сообщила о нападении в полицию?

Лахлин избегала его взгляда, и Рэйми, взяв пальцами ее подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Лах? Ты сдала его полиции?

Лахлин поджала губы.

– Ты первый человек, которому я об этом рассказала.

Рэйми опустил руку и проорал:

– Ты сумасшедшая? Это была попытка изнасилования!

– Успокойся, Рэйми. – Лахлин вздрогнула. – Это была попытка, но я справилась с ним без помощи своей матери! И я не сказала тебе самого главного!

Рэйми приказал себе успокоиться, зная, что, если он продолжит думать о том, как тот парень лапает Лахлин, он разобьет кулаком лобовое стекло автомобиля. Он сделал несколько глубоких вдохов и кивнул, чтобы она продолжала говорить.

– До того вечера я хотела иметь семью. Я отчаянно стремилась быть среди большой, шумной, счастливой группы людей, которых я люблю и которые любят меня. Равнодушие моей матери к тому, что я оказалась в опасности, и ее молчание так обидели меня, что я решила никогда больше не доверять семье. Моя семья причинила мне много вреда. Я решила жить одна, изолировать себя от людей и полагаться только на себя. Я больше не хотела быть беспомощной девочкой.

Рэйми очень сопереживал юной Лахлин, которая потеряла все свои мечты и веру в человечество.

Лахлин глубоко вздохнула, и ее глаза решительно сверкнули. Рэйми мгновенно возбудился, что было совсем неприемлемо в нынешних обстоятельствах.

– Сегодня вечером я поняла, что больше не желаю позволять своей матери и тому происшествию влиять на мою жизнь. Я хотела семью. Я по-прежнему хочу семью. Мне сделали потрясающее предложение, и я должна что-то решать. И я решила стать Баллантайн. И я считаю, что поступила правильно.

Да, это было правильно. От Коннора она унаследовала огромный дар любви, просто долго прятала его от людей. Когда Лахлин забывала о застенчивости и одиночестве, она становилась веселой, общительной и дурашливой. Она была похожа на своего отца.

Лахлин глубоко вздохнула, и Рэйми заметил, как поднялась ее грудь. Он посмотрел на ее решительное лицо и понял, что она собирается сообщить ему еще одну сенсационную новость.

– Я еще не во всем тебе призналась.

Рэйми хотелось умолять ее не делать этого. Он не желал слышать того, что она собирается ему сказать. Он нутром чувствовал, что после ее признания между ними все изменится.

– Ты в курсе, что до тебя я никогда не занималась сексом. Не потому, что я боялась секса, или была ханжой, или избегала брака. Ни один из парней не нравился мне так, как нравишься ты, поэтому я их к себе не подпускала. – Лахлин тщательно подбирала слова, но каждое из них было ударом в самое сердце Рэйми. Он не хотел этого слышать. Он не желал знать о ее чувствах. – Через несколько часов после знакомства с тобой я поняла, что хочу заниматься с тобой любовью. – Лахлин попробовала улыбнуться. – Ты единственный, кого я хочу любить…

– Ох, Лахлин! – простонал Рэйми. – Не делай этого, пожалуйста.

– Чего мне не делать? – Лахлин подняла голову. – Не говорить тебе, что ты невероятный человек? Что я думаю, будто мы могли бы быть вместе? Что я хотела бы понять, к чему приведут наши отношения?

Рэйми рассердился. Почему женщины всегда умудряются все испортить? Как бы ты ни объяснял им ситуацию, какие бы условия ни ставил, они все равно думают, что ты изменишь свое мнение! Он не хотел серьезных отношений! Разве он не говорил ей об этом много раз?

Как она вообще посмела признаться ему в своих чувствах?

Но, несмотря на гнев и страх, Рэйми почувствовал страстное, яркое и захватывающее желание создать с Лахлин семью и стать неотъемлемой частью большой семьи Баллантайн. В его душе затеплилась надежда на будущее, но через секунду он испугался.