Джосс Вуд - Одержимый ветреной нимфой

– Я не люблю ее, – сказал Рэйми, и его сердце сжалось от этой ужасной лжи.

Сэйдж убрала руки от его лица и скрестила их на груди, а потом постучала ступней о пол. Это был признак того, что она в ярости. Рэйми старался избегать Сэйдж, когда она не в настроении.

– Ладно, – произнесла она. – Тогда иди к той блондинке и отвези ее к себе домой для дикого секса.

– Я не хочу этого делать. – Рэйми пригладил рукой волосы, решив быть честным. – Слушай, я просто боюсь, что мои чувства быстро пройдут. Однажды я проснусь, и она перестанет меня любить, и я не буду ее любить. Мы не будет чувствовать то, что чувствуем друг к другу сейчас.

Четыре мудрые женщины уставились на него с сочувствием и пониманием. Тейт подалась вперед и коснулась его руки прохладной ладонью.

– Это из-за твоих родителей? – спросила она.

– Да, – резко ответил Рэйми. – Моя мать превратилась в развалину. Я не хочу, чтобы это случилось со мной или с Лахлин. Моя мать походила на тень, и я не желаю для нас такой участи.

Сэйдж наморщила нос.

– Я знаю твою маму, Рэйми. Ты понимаешь, что я люблю ее, но она, к сожалению, не самый сильный представитель вашего рода. Сначала о ней заботился твой отец, потом ты, а она ни разу не принимала самостоятельного решения. Лахлин вполне способна постоять за себя, и, если вы позже расстанетесь, она выживет. Ей будет тяжело, но она справится. Ты самый стойкий парень, которого я знаю, поэтому с тобой все будет в порядке. Не надо считать свою мать критерием отношений.

Рэйми пытался осознать разумные слова Сэйдж, когда заговорила Кади:

– Рэйми, ты забываешь, что любовь – не просто чувство, а выбор. Когда возникают проблемы или настают трудные времена, головокружение от любви исчезает. Тебе приходится выбирать любовь. Тебе приходится пережить временное отсутствие чувств и поверить, что, когда проблема разрешится сама собой – благодаря откровенному общению и стараниям, – любовь вернется.

В душе Рэйми затеплилась надежда. Если он последует советам женщин Баллантайн, то сумеет сблизиться с Лахлин, не думая о далеком будущем с ней.

Тейт открыла сумку и вынула оттуда небольшую черную коробочку. Она бросила ее Рэйми.

– Что это? – спросил он.

Тейт пожала плечами.

– Без понятия. Линц попросил меня передать это тебе. – Заиграла красивая мелодия, и на привлекательном лице Тейт появилась широкая улыбка. – О, я обожаю эту песню. Кто хочет танцевать?

Кади и Пайпер с энтузиазмом кивнули, и Рэйми взволнованно посмотрел на них обеих.

– Я умоляю вас, – произнес он, – никаких резких движений, вызывающих преждевременные роды.

– Мы ничего не обещаем, – сказала Пайпер и медленно отошла в сторону.

Рэйми уже собрался вытащить Кади и Пайпер с танцпола, когда Сэйдж коснулась рукой его плеча.

– Открой футляр, Рэйми.

Он снова взглянул на танцпол, увидел, что Пайпер и Кади мягко покачиваются в такт музыке, а Тейт танцует как обезумевшая, и потом посмотрел на коробочку в руке. Открыв ее, он увидел кольцо Коннора, которое всегда ему нравилось. Сердце едва не выскочило у него из груди, когда он понял, что навсегда влюбился в Лахлин.

– Она любит тебя, Рэйми, – тихо сказала Сэйдж.

– Я знаю. Я тоже ее люблю, – ответил Рэйми и надел кольцо на безымянный палец левой руки.

– Оно тебе идет. – Сэйдж переплела пальцы с его пальцами и радостно улыбнулась. – Что ты собираешься делать?

– Что-нибудь. Но не сегодня. – Рэйми вздохнул, зная, что должен благополучно доставить домой жен своих друзей, а потом заниматься собственными делами.

Сэйдж посмотрела на танцпол, а затем дерзко выгнула бровь, глядя на Рэйми.

– Ты понимаешь, что они проторчат здесь несколько часов? – весело спросила она. – Или пока у Пайпер не отойдут воды. – Она потянула его за руку. – Потанцуем?

Рэйми положил черную коробочку в карман пиджака и вздохнул.

Почему бы не потанцевать?

– Это здание – отреставрированный довоенный кондоминиум. Площадь квартиры – одна тысяча шестьсот квадратных футов, а высота потолков – десять футов. Большие окна выходят на север и восток.

Лахлин прошла по паркетным полам пустой квартиры и встала у окна. Слушая риелтора, Марлу, она начала представлять себе, где сделает просторную зону отдыха и столовую. Тем не менее это здание кондоминиума на краю Мидтауна было не тем местом, где она хотела жить.

«Берлога» тоже не подходила Лахлин. Она любила свою новую семью, но нуждалась в собственном пространстве. Можно было вернуться в квартиру в Вудсайде, но это было бы непрактично. Жилье Лахлин было не слишком безопасным; она по-прежнему злилась на Риккардо и не хотела добираться на работу по полчаса каждый день.

Ей нужна квартира на Манхэттене. После того как она согласилась официально стать Баллантайн, Линц повел себя крайне расточительно. Он согласился, что часть от сорока миллионов пойдет в фонд Латимор-Баллантайн, но Лахлин должна была сохранить как минимум пятьдесят процентов активов для себя. Она также стала получать дивиденды от компании, премии и пятую часть выручки от продажи активов. И теперь она могла купить себе роскошную квартиру в любом районе города. Она посмотрела более двадцати квартир, но ни одна из них ей не понравилась. Лахлин знала: это только потому, что она обожает квартиру Рэйми Джепсена.

– В доме установлена звуковая система, – сказала Марла, и Лахлин попыталась притвориться, что ей это интересно. Судя по взгляду Марлы, Лахлин потерпела неудачу; риелтор вернулась в коридор.

Схватившись руками за подоконник, Лахлин закрыла глаза и приказала себе приободриться. Рэйми не желает, чтобы она была с ним; ему не нужно ничего, даже ее дружбы. И чем раньше Лахлин с этим смирится, тем счастливее она будет. Ну, если ей все-таки удастся стать счастливой…

Квартира была красивой, просторной и готовой к вселению. Вероятно, это было лучшее, что видела Лахлин, и она могла бы полюбить это место, если бы ей не нравился Рэйми Джепсен и его жилище.

– Твое мнение, Джек? – Лахлин обратилась к телохранителю у двери. Она не ожидала от него ответа, потому что за неделю Джек обмолвился с ней десятью словами.

– Мне больше нравится у меня.

Рэйми.

Сердце Лахлин едва не выскочило из груди, она содрогнулась всем телом. Ей хотелось броситься ему в объятия, но она заставила себя смотреть в окно.

– Твоя квартира не для меня, – страдая, прошептала Лахлин. – Что ты здесь делаешь, Рэйми?

Лахлин услышала его шаги. Он встал рядом с ней, и она почувствовала тепло его тела. Лахлин подняла глаза и взглянула на любимое лицо; его взгляд, как обычно, был нечитаемым.

– Привет, – тихо сказал Рэйми, садясь на подоконник и сжимая его край. Он коснулся мизинцем пальцев Лахлин, и она затрепетала от волнения.