Наталья Черемина - Все не так

Через пару месяцев совместной жизни Димон решил познакомить свою невесту с родителями. По этому поводу у них состоялся серьезный разговор.

— Зачем? Вот зачем, объясни мне! — кипятилась Санька, нервно шинкуя овощи для салата. — О чем мы будем говорить? Какой тебе интерес?

— Мне — большой! Мои родители должны быть в курсе, на ком я хочу жениться.

— Какая женитьба? Ты что, жениться на мне собрался?

— А ты не собралась?

— Нет.

— Да-а-а? Офигеть. А чего ты тогда здесь стоишь? Чего мне еду готовишь? Иди к своей маме и живи у нее.

— Я не могу жить у своей мамы.

— Значит, я типа временного прибежища?

До Саньки наконец дошло, что она обидела человека. Открыла рот, чтобы сказать что-нибудь умное и утешительное, но с ходу не придумала, а только рубанула ножом мимо огурца и здорово порезала себе палец.

— Ой!

— Чего?

— Палец. Ой-ой-ой…

— Ничего себе, как кровь хлещет. Подожди, я сейчас.

Дима сбегал в ванную, вернулся с пластырем и зеленкой.

— Давай свой палец.

— Мамочки, как щиплет.

— Терпи. Вот, все.

— Дим…

— Ну?

— Не обижайся, а?

— Еще чего, обижаться я буду, — буркнул Димон и, нахохлившись, отвернулся. «Боже, как ребенок», — растроганно подумала Санька, потом разозлилась на себя. «Хороший человек, старается для меня. А я — как сука последняя». Тронула его за плечо, заглянула в глаза и вкрадчиво продолжала:

— Я же вижу, что ты обижаешься. Просто это как-то неожиданно — женитьба. Ты же мне раньше ничего такого не говорил.

— А что, я должен делать предложение руки и сердца на коленях? Если дело в этом, я могу.

— Да нет, не в этом. Просто…

— Чего заладила — просто, просто! Просто я хочу на тебе жениться, а ты не хочешь. Так и скажи.

— Я хочу с тобой жить. Мне нравится с тобой жить. Ты мне нравишься. Но женитьба — это серьезный шаг. Люди женятся, чтобы рожать детей.

— А ты что, детей не хочешь?

— Хочу, но не сейчас. Мне девятнадцать лет…

— Самый возраст!

— Но я еще хочу поучиться, поработать, что-то сделать. Не знаю что, но мне еще рано влезать в семейную жизнь, я не готова.

Димон присвистнул и печально усмехнулся:

— Ну дела! Наш разговор звучал бы нормально, если нас поменять местами. А тут мужик зовет замуж, а девчонка отказывается. «Я не готова». Анекдот!

— Согласна, обычно все девушки спят и видят — выйти замуж поскорее. Но ты сейчас о себе подумай. Зачем тебе этот штамп в паспорте? Ты что, думаешь, если я захочу уйти или ты захочешь, этот штамп сможет нас остановить? Он, наверное, имеет смысл, когда рождаются дети, а мне сейчас не до детей. И тебе тоже! Посмотри, у нас нет своего жилья, зарплаты маленькие, образования, профессии нормальной нет, вообще ничего за душой!

— А что, ты думаешь, детей рожают только люди с высшим образованием и кучей денег?

Санька не нашлась, что ответить, но она уже устала от препирательств и утомленно махнула рукой:

— Ничего я не думаю. Хочешь, чтобы я пообщалась с твоими родителями? Хорошо, поехали. Только не надо разговоров о свадьбе и о детях, пожалуйста.

— А как я тебя представлю: сожительница?

— Да хоть так.

Димон представил ее «моя подруга Саша». Мать — Катерина Васильевна, высокая, сухопарая женщина с тонкими и, вероятно, когда-то привлекательными чертами лица, холодновато кивнула и изобразила кислую улыбку. Отец — Сергей Дмитриевич, или просто Митрич (его так даже жена называла), коренастый мужичок с чем-то неуловимо обезьяньим в физиономии и жестах, добродушно осклабился и проворковал нечто наподобие «здравствуй, деточка», но цепкий прищур маленьких глазенок не обманул Саньку. Она сделала правильный вывод, что никому здесь не нравится по определению, потому что никто из сыновних подружек не может им понравиться, если только не они сами ' выбирали. А тем более эта городская цаца. Ни рожи, ни кожи, а строит из себя больше, чем весит. Можно подумать, кур никогда не видела: пялится на них, как в цирке. А за столом? Боже ж ты мой, салфеточку ей. А полотенцем не утрешься? В общем, как был Митенька дурак, так и остался. И бабы на нем воду возят.

Стол накрыли в тесноватой гостиной, заставленной громоздкой мебелью, которая была мечтой советского мещанина пятнадцатилетней давности. В то время чета Демчуков жила вполне респектабельно: отец был начальником среднего звена в местной милиции, а мать работала в бухгалтерии Колосковского совхоза. Потом они поуходили на пенсию, тут и перестройка подоспела, обесценив все запасы сберкнижек на глазах изумленной публики. Все, что осталось, — этот дом семидесятого года постройки, причем плохой постройки: фундамент ни к черту, везде сырость, даже кое-где плесень на стенах. Дом, сарай, гараж да небольшой участок земли под сад-огород. Жизнь заставила — пошли подрабатывать к пенсии кладовщиками. Работали посменно, один за другим, и какую-то нащупали там малюсенькую жилку, которая позволяла зарабатывать на хлеб, масло, а иногда, по праздникам, и на икорку хватало. Дочку удачно выдали замуж, сына пристроили по давним милицейским связям в банк, в охрану, можно сказать — жизнь удалась. Конечно, отец хотел, чтобы сын продолжил семейную традицию и стал ментом, таким, как батя, но время диктует свои правила: охрана престижнее, город ближе. Разросся в последнее время, подступил к самым воротам, того и гляди, проглотит Колосково;

— А что, Сашенька, это Митя тебя на работу устроил? — певуче спрашивала мать, которая, кстати, пела весьма неплохо, проводя выходные дни на занятиях украинского хора. Отец все время молчал и активно набивал живот стоящими на столе разносолами.

— Да, — отвечала Санька и тщетно пыталась придумать, что же еще к этому прибавить, чтобы не показаться невежливой собеседницей.

— Вон оно что. А ты где-то учишься?

— Не-а. Но я собираюсь.

— На кого?

— Может, на экономиста.

— Так там сейчас все платно.

— Ну… да… — Санька опять приуныла, чувствуя свою вину за транжирство Митиных времени и денег.

— Все платно, все дорого, — вздохнула Катерина Васильевна и притворно забеспокоилась: — Кушай, кушай, чего же ты сидишь? Давай я тебе курочки положу.

Отец шумно вздохнул, вытер рот ладонью, откинулся на спинку стула и смачно отрыгнул. Санька вздрогнула всем телом, но больше никто ничего, казалось, не заметил.

— Все, наелся, — объявил он и подмигнул Саньке. — Митька, подлейка нам еще водочки. Ну, так сказать, за знакомство.

Санька вяло чокнулась и отхлебнула из рюмки маленький глоток, после чего, стараясь не кривиться, опрокинула в себя стакан сока.

— Нет, ты хлянь, как она пьет! — Отец сипло усмехнулся и назидательно сказал: — Водка пьется залпом, — после чего продемонстрировал эти слова на своем личном примере.