Сара Андерсон - Признайся в своем желании [litres]

– Потому что мы были друзьями и у нас в доме было веселее.

Рене печально улыбнулась:

– Да, веселее. Все верно.

Она замолчала.

– Рене?

– Знаешь, что у меня на ногах? – вдруг выпалила она.

– Нет.

Оливер посмотрел на ее бедра, словно только что волшебным образом приобрел власть видеть сквозь джинсы. Ему вспомнились странные шрамы-точки, слишком упорядоченно расположенные, чтобы быть случайными.

– Она предпочитала вилки, – тихо сказала Рене. – Всякий раз, когда наши с Клинтом поступки вызывали ее недовольство, она холодно улыбалась и приказывала сесть слева от нее. Она была левша. А когда Клинт пытался вступиться за меня, она колола и его.

Оливер моргнул, ничего не понимая.

– Это… раны от вилки?

– Шрамы от них, – кивнула Рене.

– Но кто это делал?

Он почувствовал странное облегчение оттого, что это был не ее муж, ведь речь шла о женщине. Но это облегчение было недолгим.

– Мама, конечно.

Оливер медленно выдохнул.

– Твоя мать?!

Рене опять кивнула.

– Таковы были ее правила. Никакого шума и беспорядка в доме. Ни в коем случае нельзя нарушать ее покой или мешать ей.

Оливер потянулся и накрыл ладонью ногу Рене в том месте, где, как он помнил, были эти шрамы.

– Я не знал.

– Мы ведь не говорили об этом.

Оливеру пришлось затормозить, пропуская вереницу автомобилей, направлявшихся на родео-шоу. Все эти люди собирались потратить немало денег, чтобы посмотреть, растопчет бык Флэша или нет, и увидеть, вызовет ли Брук Боннер и ее кожаная мини-юбка одобрение публики. Они будут покупать одежду из дизайнерской коллекции Хлои, товары с логотипом «Лоуренс ойл», острые закуски и пиво, а для детей – плюшевых лошадок и быков. На родео многие приезжали развлекаться всей семьей.

Оливер заплатил бы любую цену за то, чтобы вот так же приезжать сюда вместе с Рене и их детьми. Он был готов на все, чтобы изменить прошлое. Если бы только он мог защитить Рене от ее жестокой, властной матери и от скандала, вызванного мошенничеством ее отца! Если бы он мог дать Клинту нормальную работу, которая уберегла бы его от тюрьмы!

– Мне нужно уехать, – тихо сказала Рене.

– Я поеду с тобой.

Она то ли усмехнулась, то ли хмыкнула.

– Нет, я уеду одна.

– Но…

– Ты что, не понимаешь? – Рене повернулась и пристально посмотрела на него. – Если останусь, я погублю тебя, Оливер Лоуренс, и всех, кого ты любишь. Но я этого не сделаю. Я… – Ее голос дрогнул, и она снова перевела взгляд на ветровое стекло. – Я не могу так с тобой поступить.

Оливер открыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

– Мне нужно собрать свои вещи, – сказала Рене, ее голос снова звучал твердо и уверенно. – А затем мне придется уехать, пока все это не коснулось и тебя. Я не позволю своей семье уничтожить твою, как они уничтожили меня.

Оливер продолжал строить планы побега. То он предлагал Рене вместе лететь чартерным рейсом на самолете, то, через минуту, уже на вертолете, а еще через пару минут собирался отплыть на частной яхте из Галвестона в открытое море.

Рене слушала его вполуха, продолжая собирать свои вещи, и мысленно твердила себе, что ни один из этих вариантов не сработает. Нельзя найти быстрое и легкое решение, которое позволило бы всем жить долго и счастливо. Не в этот раз. И не для нее. Она это знала, и от этой мысли сердце сжимала боль.

Нужно покинуть Оливера как можно скорее, пока он не уговорил ее остаться или, что еще хуже, стать частью его семьи. Рене знала, как ей необходимо поступить, но боялась, что не сможет найти достаточно сил исполнить свое единственно верное решение, если вся семья Лоуренс вдруг явится и начнет умолять ее не уезжать.

Рене не хотела навредить никому из этой семьи. Даже Флэшу. В конце концов, он виноват не больше своего старшего брата – просто Оливеру посчастливилось назвать ее имя перед пожарными маленького городка, а не перед знаменитым менеджером поп-звезды.

Поэтому Рене твердо решила, что уедет одна. Может быть, бывшая жена Клинта позволит пожить у нее несколько дней. Неудобно, конечно, обращаться к ней. Но ведь Кэролайн не наговорила репортерам гадостей о Рене, хотя у нее была такая возможность. До скандала с «престонской пирамидой» Рене и Кэролайн неплохо ладили друг с другом. Кроме того, вряд ли общение с Рене сможет нанести репутации Кэролайн вред больший, чем уже был причинен, едва стало известно, что она – жена одного из «мошенников Престонов». «Люди отнеслись к Кэролайн так же враждебно, как и ко мне, – подумала Рене. – В этом мы с ней равны. Зато с Оливером мы никогда не будем на равных… Господи, – только сейчас осознала она, – он предложил жениться на мне прямо на родео-шоу! А ведь он ненавидит родео!»

Было бы замечательно получить такое предложение руки и сердца, но, увы, не в этот раз и даже не в этой жизни.

Впрочем, каким бы трогательным ни казалось это признание, было одно но. Ведь Оливер предварил свое признание Рене словами: «…если бы я думал, что это улучшит ситуацию».

Да, он, возможно, женится на ней, даст ей свое имя и деньги, приложит все силы, чтобы сделать ее счастливой. Не исключено, Оливер даже согласится принять ее ребенка как своего, когда придет время, и станет ему замечательным отцом. Они могли бы неплохо, или даже отлично, жить все вместе. Но они не стали бы идеальной семьей. Рене понимала, что не имеет права вешать на Оливера свои проблемы. И она не собиралась снова выходить замуж за мужчину, который ее не любит.

Таким образом, отъезд был единственным выходом.

– …Один из тех больших трейлеров, в которых рок-звезды отправляются в турне… – Оливер, не договорив, чертыхнулся, вытащил из кармана не вовремя зазвонивший мобильник и рявкнул в трубку: – Что?

Рене не стала брать с собой траурное платье, в котором явилась к Оливеру в офис. Пришлось оставить и ковбойские сапоги, и майку с блестками. Появись она в таком виде в Нью-Йорке, все газеты целый день писали бы только об этом, издеваясь над Рене кто во что горазд. Хотя, конечно, было жаль оставлять подарок Хлои. Рене положила сапоги рядом с дверью шкафа, а затем застегнула молнию на чемодане.

– Рене? – из голоса Оливера куда-то исчезло отчаяние, звучавшее, пока он строил свои грандиозные планы побега вдвоем. – С тобой хотят поговорить несколько мужчин.

По его тону она поняла, что речь идет не о репортерах. Рене расправила плечи и вскинула подбородок.

– Кто они?

Но она уже и сама знала ответ.

– ФБР. Охрана проверила их документы. Этим людям нужно, чтобы ты вернулась в Нью-Йорк с ними.

Должно быть, они решили оказать давление на Клинта. По крайней мере, Рене надеялась, что это так и что не ее провал на родео привел их сюда. Внутри ее все сжалось при мысли о том, что кто-то мог сфотографировать ее веселой и смеющейся – ведь ее адвокаты велели ей сохранять постный вид. Но Оливер напомнил ей, каково это – быть счастливой, и она почти перестала запирать свои чувства глубоко в душе, сдерживать их.