Сара Андерсон - Признайся в своем желании [litres]

– Ясно.

Рене попыталась улыбнуться Оливеру, чтобы показать ему, что не испугалась и не взволнована, но у нее не получилось.

– Не выходи к ним! – воскликнул он, бросил телефон и схватил Рене за плечи. – Не делай вид, что все в порядке, когда это не так!

– Ты не сможешь это исправить, Оливер.

– Могу, черт возьми! – с жаром возразил он и впился поцелуем в ее губы, словно заявляя свои права на нее.

Он не собирался отпускать ее без боя, но Рене знала правду. Это их прощание. Она не собиралась плакать. Когда-то давно семья Лоуренс показала ей, что такое любовь. Они показали ей, что есть и другая жизнь, в которой дети могут быть милыми, шумными, неряшливыми и по-настоящему любимыми. Если бы у нее не было такой подруги, как Хлоя, Рене просто не выжила бы.

Оливер, возможно, никогда не осознавал этого прежде. Но он снова подарил ей тот же подарок: любовь, счастье и надежду на будущее. Он позволил ей найти свой собственный путь в жизни и опять научил беззаботно смеяться.

Рене всегда будет благодарна ему за проведенный с ней месяц. Но она не могла сказать ему об этом, не разрыдавшись. А еще она хорошо знала, что, если Оливер почувствует ее нерешительность, он обязательно совершит какую-нибудь глупость. Например, соберет пресс-конференцию и объявит всему миру, что спал с беременной принцессой «престонской пирамиды». Это станет крахом для него.

Поэтому, едва их поцелуй закончился, Рене прижалась губами к щеке Оливера и обняла его на прощание.

– До свидания! – сказала она, подхватила свой чемодан и поспешила к двери, пока не передумала.

– Черт побери, Рене, я могу это исправить! Мне просто нужно больше времени, – отчаянно прокричал Оливер. – Я обещаю, что помогу тебе!

«Нет, – снова напомнила себе Рене, – я не должна быть его проблемой».

Поэтому она вышла, не оглянувшись.

Оливер выругался и уже в который раз подумал: «До свидания!» – и это все, что Рене сказала мне, уходя?» Он припарковал машину в гараже, поднялся на лифте на тридцатый этаж и зашагал по коридору к своей квартире. Но тут дверь в квартиру его отца распахнулась. Милт Лоуренс поджидал Оливера. Только этого еще не хватало!

– Пиво будешь? – предложил отец, указав на бутылку в своей руке, и Оливер понял, что от разговора не отвертеться.

Что ж, этого следовало ожидать: после того как три дня назад Рене увидели на родео в компании главы «Лоуренс индастриз», новость подхватили все газеты. Именно она, похоже, заставила Мил-та выбраться из своего загородного дома в город.

Уже в который раз Оливер пожалел о том, что его отец купил квартиру на одном с ним этаже, чтобы останавливаться здесь во время своих редких приездов в Даллас.

Приглашение к разговору, похоже неприятному, заставило Оливера почувствовать себя двенадцатилетним мальчишкой, которого собираются отругать. Вот только на этот раз речь пойдет не о детской шалости, а о семейном бизнесе, который дает им средства к существованию. Оливер поставил под удар международную энергетическую компанию, рискнул благополучием своей семьи… И все это ради Рене, которая ушла, даже не оглянувшись. Боже, как больно это осознавать!

Как выяснилось, Брантли Гиббонс, менеджер Брук Боннер, потерял много денег из-за «престонской пирамиды» и сам находился под следствием, потому что инвестировал в фирму Престона не только собственные деньги, но и средства своих клиентов. А Брук не разорвала с ним контракт только потому, что Гиббонс был ее дядей. Есть ли на свете большее благословение и проклятие, чем семейные узы?

– На. – Отец протянул Оливеру бутылку пива и махнул рукой в сторону кожаного дивана у окна, приглашая присесть. В отличие от загородного дома Милта эта квартира казалась безличной, словно гостиничный номер. Вероятно, поэтому хозяин проводил здесь не больше десяти дней в год.

– Да уж, попал ты в сложное положение! Как гремучая змея в колесную колею.

Оливер стиснул зубы.

– Папа, а можно без этих твоих идиотских ковбойских поговорок? Я сейчас не в настроении их выслушивать.

Он сделал большой глоток пива.

– Ты только не обижайся, – ответил отец, и Оливер приготовился к выволочке, потому что заслужил ее, но Милт, вдруг почти утратив техасский акцент, произнес: – Я так понимаю, Рене была с тобой, когда ты спросил, не слышал ли я о Дарине Престоне?

– Да. Она была со мной целый месяц.

Это был один из лучших месяцев в жизни Оливера.

– Ты знаешь, где Рене сейчас?

– В Нью-Йорке.

На все его эсэмэски она отвечала лишь краткими сообщениями, что у нее все в порядке. Очевидно, в отличие от Оливера, у нее действительно все хорошо.

– Рене считает, что ей нужно уйти, а иначе она погубит меня. Думаю, она на самом деле в это верит.

Оливер снова отхлебнул пива.

Милт лишь уклончиво хмыкнул.

– Она сказала… – Оливеру пришлось сглотнуть возникший в горле ком. – Она сказала, что не позволит своей семье уничтожить мою, как они уничтожили саму Рене.

– А! – только и прокомментировал отец.

– Это все, что ты можешь сказать в ответ?

– Я собирался снова вспомнить одну из идиотских ковбойских поговорок, но ты ведь не в настроении их выслушивать.

– Папа, ты издеваешься надо мной?

Временами отец раздражал Оливера не меньше, чем Флэш.

– Успокойся, сынок! – Милт поднял руки вверх. – Я не собираюсь с тобой ссориться. Хочешь с кем-нибудь подраться, чтобы выпустить пар, пойди найди Флэша или надавай по шее Клинту Престону. Хотя не думаю, что это тебе поможет.

Некоторое время они сидели молча. Не в силах выносить эту тишину, Оливер снова заговорил. А может, это пиво начало развязывать ему язык.

– Я попросил ее выйти за меня замуж, а она не только отказала мне, но и ушла.

– Она правда так поступила? Вообще-то женщины благосклонно принимают красивые предложения руки и сердца, – серьезно ответил Милт.

Оливер задумался. А было ли его предложение «красивым»? Как он там сказал? «Если бы я думал, что это улучшит ситуацию, я бы женился на тебе…» Да уж, красиво! Проклятье!

Оливер почувствовал себя полным идиотом.

– Рене думает, что она – не моя проблема.

– А! – снова сказал Милт.

Оливер не удостоил это «А!» ответом, размышляя над тем, как он мог сказать такую дурацкую фразу, предлагая женщине выйти за него замуж. Да, он был в тот момент расстроен, потому что из-за Флэша раскрылась маскировка Рене, а еще ужасно обеспокоен тем, как обеспечить Рене безопасность. И все же… Его предложение руки и сердца вряд ли можно было назвать красивым. Черт, оно было просто ужасным!

– Знаешь ли ты, – начал Милт, и впервые за многие годы Оливер услышал в его голосе нью-йоркское произношение, – что бы я отдал за то, чтобы провести еще хотя бы один день с твоей матерью?