Мишель Смарт - Следуй за своим сердцем

— Не стоит. Ты же не знала.

Она вздохнула:

— Не знала. Но должна была догадаться.

— О чем? Что Пиета был геем?

— Нет же, глупый. Что Маттео не прикоснулся бы к Наташе, не питай он к ней сильного чувства, и она не взглянула бы на него, если бы была женой Пиеты по‑настоящему.

— И что значит, по‑твоему, быть женой по‑настоящему?

— Когда ты любишь мужа, а он любит тебя. Как мы с Филиппом и вы с Евой.

— Мы с Евой вовсе не любим друг друга.

— Не притворяйся, Даниель. Я же вижу, как ты на нее смотришь. Не говори, что ничего не чувствуешь к ней.

Сердце его внезапно забухало о ребра.

— Мы хорошо ладим. И только. Мы четко придерживаемся наших договоренностей о браке. Он такой, какой есть, таким и останется.

— Ой, ну не надо. Все это чушь!

— Франческа…

Однако сестра проигнорировала предупреждение, прозвучавшее в его голосе.

— Ты в нее влюбился.

— Ты что, напилась? Любовь и романтика — сплошная глупость. И я и Ева прекрасно это знаем. Мы установили правила нашего брака и соблюдаем их.

— Правила устанавливают, чтобы их нарушать.

— Не в нашем случае. Я не люблю Еву и никогда не полюблю.

— Ну раз ты так говоришь, пусть будет так.

— Да, именно так.

— Мне сказать Филиппу, что ты считаешь его глупцом? Он романтик. И любит меня.

— Давай‑ка или сменим тему, или иди доставать кого‑нибудь другого.

— Я тебя достаю, значит?

— Да.

Франческа рассмеялась:

— Ладно, дурачок. Больше не буду.

Он тоже рассмеялся и с облегчением перевел дух. Нет, в Еву он определенно не влюблен, но вот с речью на открытии больницы без ее присутствия и молчаливой поддержки не справился бы точно…

Кто‑то легонько прикоснулся к его плечу. Даниель обернулся. Сзади стояла Ева. Не глядя ему в глаза, она слабо улыбнулась.

— Прости, я задержалась. В аэропорту такой хаос.

Он внимательно посмотрел на нее. Она была совершенно бледная, особенно на контрасте со своими ярко‑рыжими волосами и черным брючным костюмом.

— С тобой все нормально? Ты похожа на привидение. Себ и его парни приглядывали за тобой?

— Они были на высоте. Спасибо. Но у меня страшно болит голова. Ключ от номера у тебя? Не против, если я пойду лягу?

— Я пойду с тобой.

— Нет! — резко возразила она. Потом снова вяло улыбнулась и чуть мягче сказала: — Прости. Пожалуйста, останься со своей семьей. Мне просто надо поспать. И я приду в норму.

С нескрываемым разочарованием Даниель отдал ей ключ.

— Номер тот же, что был в прошлый раз.

— Тот, где ты предложил мне выйти за тебя замуж?

Он кивнул и снова пристально посмотрел на нее. Да, она действительно выглядела больной.

— Я скоро поднимусь к тебе.

— Хорошо. — И Ева ушла, даже не поцеловав его.

Даниель вошел в номер. У кровати с его стороны горела лампа. Ева спала, свернувшись калачиком под одеялом. Стараясь не шуметь, чтобы не потревожить ее, скользнул в постель…

Ева открыла глаза и уставилась на стену перед собой. Судя по дыханию Даниеля, он заснул.

Он не любит ее и никогда не полюбит. Она слышала это собственными ушами. Вот все и прояснилось — раз и навсегда.

Как только она могла быть такой беспечной? Даниель ведь выбрал ее, поскольку не сомневался, что она никогда не влюбится в него. Он ведь был абсолютно честен с ней!

Оставаться с ним теперь, когда она убедилась в своих чувствах к нему, нельзя. Она не сможет быть с ним каждую ночь и принимать его интимные ласки, зная, что он равнодушен к ней. Без любви он не станет хранить ей верность, а это разобьет ей сердце окончательно. Вынести эту боль она не сможет. Как только они вернутся в замок, ей надо собрать свои вещи и уехать.

Полет до Пизы стал для Даниеля самым долгим в его жизни. Его мать и тетя летели вместе с ними в его самолете, но даже их присутствие не могло избавить его от гнетущего предчувствия чего‑то нехорошего.

Ева проснулась с головной болью. В самолете, извинившись, пошла подремать в спальный отсек. Хоть она и ссылалась лишь на головную боль, Даниелю было очевидно, что она лжет. Он решил, что, как только они доберутся до дома, оставшись с ней наедине, он выпытает, что же ее так мучает.

И вот в самолете, пока она спала, он коротал время за игрой в покер с матерью и тетей. Эти две дамочки оказались весьма опытными картежницами и быстро очистили его карманы от наличности.

Даниель вдруг понял, что многого не знает о собственной матери, и, несмотря на терзавшее его беспокойство, искренне наслаждался ее обществом.

Далеко за полдень они приземлились в Пизе. Машина с водителем ждала их у трапа. Они довезли до дома мать и тетю и наконец‑то остались с Евой наедине.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Так себе… Замок уже переписали на твое имя?

— Да. Вчера получил официальное уведомление. Мне надо сделать несколько звонков, а потом куда‑нибудь съездим. И ты расскажешь, что тебя мучает. Только не надо больше врать про головную боль.

— Я и не врала, — вяло возразила она.

— Но с тобой явно что‑то не так.

Ева в ответ лишь пожала плечами. И Даниель подумал, что надо побыстрее разобраться с делами и вывезти ее в какое‑нибудь спокойное уютное местечко, где им никто не будет мешать. Там он отключит телефон, чтобы они смогли нормально поговорить и выяснить, в чем дело.

Внезапно ему пришла мысль, что Ева может быть беременна. Он, конечно, не был экспертом, но от друзей слышал, что на ранних сроках беременная может чувствовать сильную усталость… Если Ева носит его ребенка, ему следует узнать об этом как можно скорее.

Добравшись до рабочего кабинета, он взялся за телефон. Надо было позвонить адвокату, потом — переговорить с Талосом Каллиакисом о сроках реновации концертного зала в Париже.

Он, Даниель, — отец… Их с Евой малыш наверняка будет умным и красивым. Он сможет стать кем угодно! Астронавтом. Талантливым хирургом. Великолепным шеф‑поваром…

— Даниель! Ты слышишь, что я говорю? — вырвал его из грез нетерпеливый голос Талоса.

— Прости. Я задумался. Так о чем ты?

— Амалия требует, чтобы я устроил нам встречу. Она жаждет познакомиться с Евой.

— Хорошая мысль. Сейчас взгляну в ежедневник.

Свои дела и встречи Даниель предпочитал записывать по старинке — в толстый ежедневник в кожаном переплете.

Ну и куда он запропастился?

В поисках ежедневника, Даниель поднялся из‑за стола. И вдруг внимание его привлекло какое‑то движение за окном. Все дела в момент вылетели у него из головы: во дворе Ева укладывала чемодан в багажник машины, которую он подарил ей на Рождество.

Даниель бросил трубку и затарабанил в окно.

— Ева!

Она оглянулась, пытаясь понять, откуда раздается шум. Наконец заметила его. Даже с такого большого расстояния Даниель увидел панику в ее глазах.