Мишель Смарт - Следуй за своим сердцем

Он судорожно принялся открывать окно, чувствуя, что пальцы ослабли и совершенно не слушаются. Она же захлопнула багажник и бросилась к водительскому сиденью. Наконец Даниель сумел справиться с окном. Высунувшись, он грозно закричал:

— Не вздумай уехать! Ты меня слышишь?! Стой, где стоишь!

Он бежал по лестницам, коридорам, и путь казался ему бесконечным. В голове билась мысль, что он не успеет и Ева уедет.

Но она не уехала. Она даже не шелохнулась.

— Куда ты собралась?! — выкрикнул он, выхватывая ключи от машины из ее пальцев.

Но ответ был ему очевиден.

Он знал его с тех пор, как она вернулась из лагеря — словно оцепеневшая и безжизненная. Знал, но не хотел принимать.

— Уезжаю.

— Уезжаешь куда? И надолго ли?

Она закрыла глаза и потерла кулаками виски.

— Даниель, я так больше не могу. Замок теперь твой по закону. У тебя его никто не отберет. Ты сохранил его для своей семьи. Я здесь больше не нужна. Я могу уехать. Я ведь вольна уйти…

— Даже не попрощавшись? Ничего не объяснив? Вот так просто ты можешь уехать?

— Я оставила записку в спальне.

Он сжал ключи в кулаке. Гнев накрыл его с головой.

— А, ну тогда все в порядке! Ты оставила мне записку!

— Пожалуйста, Даниель, не усложняй. Просто отдай мне ключи и иди домой.

— Хочешь ключи? Забирай! Но ты никуда не поедешь, пока не объяснишь мне, почему вдруг уезжаешь, просто оставив какую‑то дурацкую записку. Никогда не думал, что ты трусиха. Скажи мне в лицо, почему ты поступаешь так пренебрежительно по отношению ко мне?

— Я поступаю пренебрежительно по отношению к тебе?! — Она снова потерла виски, подняла глаза к небу. А когда взглянула на Даниеля, в глазах ее больше не было паники и страха. — И это после того, что ты сказал своей сестре…

— О чем ты?

— Я слышала… Слышала, как ты сказал: «Любовь и романтика — сплошная глупость. Я не люблю ее и никогда не полюблю». Это твои слова. Обо мне!

— И что? Мы же об этом и договорились, когда…

— К черту договор! — гневно выкрикнула она. — Вот почему я хотела уйти без объяснений! Я знала, что ты напомнишь мне о нашем идиотском договоре! — Она в ярости стукнула его кулаком в грудь. — Ты думал, что женился на расчетливой стерве, которая никогда не влюбится в тебя! «Любовь и романтика — сплошная глупость. И я и Ева прекрасно это знаем. Мы установили правила нашего брака и соблюдаем их».

Она вдруг отшатнулась от него. Лицо ее исказила гримаса гнева и боли. Ее всю трясло.

— Я нарушила эти правила. Я влюбилась в тебя и не могу больше притворяться. Я хочу, чтобы наш брак был по‑настоящему счастливым. Хочу, чтобы ты любил меня! Можешь ты полюбить меня? Можешь?!

— Ева…

— Конечно нет. Я слышала это от тебя. Ты же абсолютно бесчувственный!

Такое обвинение оскорбило и еще сильнее разозлило Даниеля.

— Ты называешь меня абсолютно бесчувственным, а сама сбегаешь?!

— Я не сбегаю. Я ухожу.

Как будто есть разница!

— Ты всегда бежишь! Сбежала от родителей, а потом, потеряв Иоганна, сбежала от собственной жизни. А теперь бежишь от меня, и знаешь почему? Потому что ты слишком труслива, чтобы остаться и бороться!

— И как же я должна была бороться с родителями? Я же была ребенком!

— С тех пор ты так и справляешься с трудностями — бежишь.

— О, раз уж ты возомнил себя психоаналитиком, может быть, скажешь, за какую жизнь я должна была бороться, потеряв Иоганна? Кто у меня был? Я порвала со своей семьей. Родные Иоганна эмигрировали в Австралию. У меня не было друзей. Так за что же мне было бороться, скажи?

— За свою жизнь! А ты спряталась в стране третьего мира, избегая дружбы и отношений.

— Надо же, ты теперь эксперт по отношениям?! Ты сам всю жизнь избегаешь отношений, ты слишком занят соперничеством с собственным братом и тем, чтобы доказать свою ценность своим родным, которые и без того тебя любят. Ты ведешь жизнь плейбоя, кичишься своими дорогими машинами, собственными самолетами и яхтами. И больше тебя ничто не волнует. И все для тебя одноразовое, включая меня!

Ярость захлестнула Даниеля с такой силой, что он готов был ударить Еву.

— Ты слишком далеко зашла!

— Правда глаза колет, да? Тебя бы устроил брак с женщиной с эмоциональными потребностями золотой рыбки! С этим бы ты справился. Ну прости, что разочаровала тебя и оказалась куда более эмоциональной, чем ты думал! У меня есть чувства, и если ты не способен ответить на них, то бороться мне не за что. Так что отдай мне ключи от машины и отпусти!

— Ева… — Он сделал, кажется, самый долгий и глубокий вздох в своей жизни, осознавая, что если немедленно не успокоится, то просто перекинет ее через плечо, утащит в замок и посадит под замок.

— Если ты не можешь сказать мне, что любишь меня или хотя бы что когда‑нибудь полюбишь, лучше просто молчи.

Сердце в его груди колотилось как шальное, заставляя вибрировать каждую клеточку тела — от кончиков пальцев до корней волос.

— Как я могу дать такое обещание? Я хочу тебя. Я тебя уважаю. Ты нравишься мне. Разве этого недостаточно?

— Для меня — нет. Я хочу большего. Хочу от тебя детей. Хочу состариться рядом с тобой.

— Хочу, хочу, хочу… — передразнил он. — Важно лишь то, чего хочешь ты, да? А как насчет того, чего хочу я?

— И чего же хочешь ты?

— Брака, о котором мы договорились!

— Плохо. Потому что я этого не хочу. Я не хочу потратить лучшие годы своей жизни, тоскуя по тебе и ожидая от тебя того, что ты дать мне не можешь. Верни ключи.

— Ладно. Хочешь ключи — иди и возьми их!

И он с силой швырнул ключи на землю.

Переполняемая ненавистью и гневом, с которыми едва могла справиться, Ева подняла ключи с промерзшей земли. А Даниель, сунув руки в карманы, молча развернулся и направился к замку.

Руки Евы тряслись так, что она с первого раза не смогла попасть ключом в замок зажигания. Со второго тоже. Наконец тишину прорезал рев мотора и почти сразу — визг колес автомобиля, резко рванувшего с места.

Должно быть, она сошла с ума, когда подумала, что любит его! Точно! Ну разве можно влюбиться в такого подонка, как Даниель Пеллегрини?! И зачем он вообще устроил этот фарс? По условиям их договора она вольна уйти от него, когда ей вздумается, без всяких объяснений. Конечно, он вправе попросить ее прокомментировать свое решение. Ну так она же оставила ему письмо! Как он вообще посмел упрекнуть ее в трусости?! Да он сам трус! Трус — эгоистичный, самовлюбленный…

Погрузившись в поток возмущенных мыслей, Ева чуть не пропустила крутой поворот. В последний момент она резко нажала на тормоз и крутанула руль. Время вдруг замедлило ход, ей показалось, что она среагировала слишком поздно и сейчас протаранит изгородь, окружавшую оливковую рощу. К счастью, этого не случилось. Машина проехала боком по забору, так что пострадала лишь задняя дверь с пассажирской стороны.