Сара Кравен - Пламя дьявола

— А разве в этом можно сомневаться?

— Думаю, что нет, — чуть слышно признала она. — Ты всегда получаешь то, чего хочешь. Верно, Витас?

Вопрос ее, казалось, повис в наступившем молчании. Потом Витас тихо сказал:

— Так ли это, chica? Иногда я сам сомневаюсь в этом.

И он вышел, прикрыв за собой дверь и оставив ее с недоумением смотреть ему вслед.

— Да уж, — подумала она. — Это, без сомнения, одно из самых необычных предложений руки и сердца, сделанных когда-либо девушке. Фактически, он и не сделал ей никакого предложения, а просто поставил ее в известность о том, что должно произойти, как будто ее слово вообще ничего в этом деле не решало. Она осторожно потрогала щеку.

“Он даже не сказал, что хочет жениться на мне, — подумала она. — И нисколько не обрадовался моему согласию. Он меня даже не поцеловал”. — От этой мысли ей вдруг сделалось холодно и одиноко.

Чуть поежившись, она потянулась за одеждой, убеждая себя, будто ей холодно от влажного полотенца, в которое она завернулась.

На следующее утро Рэчел безо всякого сожаления покидала казармы. Обед оказался для нее нелегким испытанием, так как некоторые молодые офицеры искоса бросали на нее довольно странные взгляды и обменивались многозначительными улыбками. Услышав от одного из них произнесенное вполголоса имя Арнальдес, она все поняла — именно этим объяснялось их отношение к ней. По всей вероятности, Карлос, находившийся в камере при казармах, развлекал всех желающих своей версией их с Витасом отношений.

Но эта их фамильярность вскоре сменилась уважением, так как Витас объявил об их предстоящей свадьбе. Пабло поднялся, и предложил тост за их здоровье.

Рэчел не очень-то понравилось это новое доказательство того, как высоко ценится в этой стране незапятнанная репутация женщины, и с каким презрением относятся здесь к малейшему отступлению от принятых правил. Она даже не была уверена, благодарна ли она Витасу за то, что сделанное им заявление столь резко переменило отношение к ней.

Витас вежливо принял все добрые пожелания, но продолжал по отношению к Рэчел держаться холодно, и она с горечью решила, что это было наказанием за все ее грубости. Но самым лютым холодом обдал ее Витас, когда узнал, что она решила путешествовать до его дома в скорой помощи с Марком, а не с ним, Витасом, на поджидавшем его вертолете.

Сначала ей даже показалось, что он собирается спорить с ней или даже просто приказать ехать с ним, но вместо этого он отвернулся, безразлично заметив, что она вольна поступать так, как ей больше нравится.

Ее путешествие прошло не очень приятно. Марк испытывал некоторую боль, настроение у него было отвратительное, — он, не переставая, ворчал и жаловался, явно обвиняя Витаса в том, что сломал ногу, даже не задумываясь о том, что его вообще могли убить.

Терпение Рэчел истощилось задолго до конца поездки, и она откровенно высказала ему, что он должен бы считать, что ему крепко повезло.

— Не могу понять, с чего это ты взяла, — раздраженно возражал Марк. — Втянул нас в собственные дрязги и свары. Он что — не понимал, насколько это опасно?

— Он тебя ни во что не втягивал, — огрызнулась Рэчел. — Ты завяз во всем этом безо всякой посторонней помощи. И все из-за идиотской ссоры с дедушкой… и твоей жадности.

Марк посмотрел на нее обиженно.

— Подумать только, все это время там была эта груда изумрудов, а я понятия об этом не имел, — пробормотал он тихо.

— Как и миллионы других людей, — сказала она. — Я довольна, что Витас сделал то, что сделал. Теперь они похоронены, и больше никого не будут соблазнять.

— А я думаю, что он чокнутый, — не согласился с ней Марк. — Никто в здравом уме не станет уничтожать такое богатство.

— Эти драгоценности несли в себе зерно разрушения, возразила Рэчел. — Они приносили несчастья. Разве Мигель Аврилес не говорил тебе, что…

— Мигель, — как старая баба, — пожаловался Марк. — Я бы не возражал против небольшого риска, если бы в мои руки попало несколько камешков. Уж не хочешь ли ты сказать, что эти важные и гордые Мендосы не тянули оттуда потихоньку камешки все эти века?

— Я вообще не собираюсь тебе больше ничего говорить. — Голос Рэчел прозвучал утомленно. — Ты, вероятно, все равно мне не поверил бы. И я думаю, что ты получил достаточно неприятностей за одну попытку найти изумруды, — добавила она, многозначительно кивнув на его ногу, закованную в гипс.

Марк обиженно умолк, и Рэчел пожалела о том, что решила ехать с ним. Он явно не нуждался в ее обществе.

Несмотря на духоту в машине и постоянную тряску, она ухитрилась задремать и проснулась, только почувствовав, что машина замедляет ход. Она с усилием стряхнула с себя остатки сна, пригладила волосы и вытерла слегка потные ладони о джинсы.

Первым, кого она увидела, выйдя из машины, был Витас. Но он совершенно преобразился в строгом костюме из легкой дорогой ткани. Витас выступил вперед, подал ей руку и легко коснулся губами ее щеки.

— Добро пожаловать в твой новый дом, Ракиль, — тихо сказал он. — Моя мать с нетерпением ждет тебя.

Она ухватилась за подставленный ей локоть и, чувствуя себя очень глупо, пошла с ним к арке парадного входа, возле которого выстроились в ожидании слуги. Она пожалела, что входит в дом Витаса, будучи одетой столь непрезентабельно — в пыльные джинсы и простую рубашку. “Сейчас были бы к месту натуральные шелка, — мечтательно подумала она. — И может, даже шикарная шляпа”.

Особняк, к которому они направлялись, производил очень приятное впечатление. Элегантное двухэтажное здание, вероятно, было построено в прошлом веке. Красная черепица на крыше мягко светилась в лучах уже клонящегося к закату солнца, а сквозь арки виднелись тенистые дворики с цветниками и фонтанами. Яркий синеватый отблеск в глубине двора говорил о том, что здесь есть плавательный бассейн.

И то, что оказалось внутри дома, не обмануло ее ожиданий. Пол в холле был покрыт прекрасной плиткой, а на верхний этаж вела изящная лестница из кованого железа.

— Моя мать — в своих покоях на втором этаже, — коротко сообщил Витас. — Я приказал отнести твоего брата прямо в его комнату. Для него это было трудное и долгое путешествие.

“И для меня тоже”, — подумала Рэчел. Но понимая, что если скажет ему об этом, то он, вероятно, возразит, что она вполне могла бы добраться с большим удобством, поехав с ним, Рэчел промолчала. Теперь-то она осознала, что ей значительно легче было бы предстать перед матерью Витаса, если бы она не заупрямилась и прилетела на вертолете, а не тряслась в душной и пыльной машине.

Витас предложил Рэчел подняться с ним по лестнице, потом они прошли по галерее и остановились возле внушительных резных дверей. Он поднял было руку, чтобы постучать, и при этом взглянул на ее напряженное лицо.