Барбара Картленд - Месть графа

Рания была права, предполагая, что мода далеко ушла вперед. Платья стали куда вычурнее тех, что женщины носили во время войны.

Перекрещивающийся лиф и высокая талия, если таковая наличествовала, по-прежнему пользовались популярностью, но юбки тончайшего муслина, которые на протяжении нескольких лет оставались почти прозрачными, теперь были украшены цветами, кружевом или бархатными вставками.

Вырез же на груди по-прежнему оставался предельно низким.

Платье искрилось и блестело цветочным калейдоскопом, однако, хотя Рания выглядела в нем чрезвычайно привлекательно, Чарльз лишь покачал головой.

Управляющая магазином вопросительно остановилась в дверях.

– Оно чересчур вычурное, – сказал ей Чарльз, – и подобное разноцветье лишь заглушает чистоту кожи мадемуазель и цвет ее волос.

Управляющая всплеснула руками, приходя в немое отчаяние.

Рания, возвращаясь к двери, подмигнула Чарльзу.

Он понял, что соперничество двух магазинов за право продать самые дорогие свои платья изрядно забавляет ее.

В спальне тем временем разгорелся спор относительно того, какое платье следует продемонстрировать следующим, и обе управляющие обменялись колкими репликами.

Рания ловко разрешила спор, предложив им метать декоративные кости, обнаруженные ею на каминной полке.

Кости были крупнее тех, что обычно использовались для игры в триктрак, и прошлой ночью, раздеваясь, Рания залюбовалась ими.

Она протянула их женщинам, и те стали метать их на кровати, чтобы не повредить.

Первая управляющая выбросила пять и три и уже видела себя победительницей, но тут вторая выбросила шестерку и четверку, и победа осталась за нею.

Когда Чарльз отбраковал первое платье, его приговор привел в восторг вторую управляющую, и она помогла Рании надеть новое платье, по ее словам, самое красивое из всех, что она когда-либо видела.

Оно и впрямь оказалось весьма необычным, а сшито было из очень мягкого материала, доставленного, как решила Рания, прямиком из Парижа.

Оно было снежно-белым, но в ткань были вплетены нити другого цвета, так что при ходьбе возникал эффект лунного света.

Юбка была чуть пышнее, чем в других платьях, и ее украшали крошечные бледно-розовые розы, на лепестках которых сверкали капельки росы, похожие на крошечные бриллианты.

Все эти украшения были собраны главным образом на подоле юбки, тогда как на лентах, перекрещивающихся спереди и проходящих под аккуратной грудью Рании, их было совсем немного.

Платье идеально подчеркивало ее безупречную стройную фигурку, будучи разительно несхожим с тем нарядом, что она примерила первым.

Но, входя в будуар, она терялась в догадках относительно того, понравится ли оно Чарльзу.

Одного взгляда на девушку ему хватило, чтобы понять – это было именно то, что нужно.

Хотя Рания и не сознавала этого, в этом платье она выглядела неземной и эфемерной, что и отличало ее от остальных женщин Лондона.

Чарльз не стал говорить ничего, а лишь кивнул управляющей, которая выглянула в дверь, и та восторженно захлопала в ладоши.

Одно за другим он выбрал еще семь вечерних платьев, после чего они перешли к тем, кои следовало носить днем.

Рания узнала стоимость некоторых из тех платьев, которые он купил, и, в очередной раз войдя в будуар в симпатичном платье с маленькой шляпкой в тон, бегом пересекла комнату.

Она успела подбежать к Чарльзу еще до того, как в дверях появилась управляющая.

– Эти чудесные платья – ужасно дорогие, – прошептала она. – Пожалуйста, не покупайте больше ничего. Я уверена, что мы можем найти магазин, где они стоят дешевле.

Чарльз улыбнулся:

– Если бы вы решили участвовать в скачках на своей Стрекозе, вы надели бы на нее дешевую уздечку и неудобное седло?

– Я поняла, что вы хотите сказать, – рассмеялась девушка, – но в то же время я пытаюсь защитить вас от себя самого.

Чарльз ничего ей не ответил. Он лишь кивнул управляющей, и Рания удалилась в спальню, чтобы в очередной раз переодеться.

Наконец он заявил, что для начала этого достаточно, и Рания бессильно опустилась в кресло рядом с ним.

– Я так устала, как будто проскакала сотню миль на Стрекозе, – вздохнула она.

Чарльз хлопнул себя по лбу:

– Совсем забыл! Вам же понадобится костюм для верховой езды.

– Думаю, у этих женщин в магазинах ничего подходящего не найдется, – пробормотала она. – А если и найдется, то с какими-нибудь розочками по вороту, а сапоги наверняка будут сшиты из бархата!

Чарльз расхохотался:

– На самом деле все не так плохо, но костюм должен быть красивым и изящным, иначе Стрекозе станет стыдно за вас!

Он вышел в соседнюю комнату, чтобы переговорить с женщинами, паковавшими непроданные платья, а также еще три, которые нуждались в небольшой переделке.

Они сообщили Чарльзу, что Рания обладает столь стройной фигуркой, что их модельные платья сидят на ней так, словно были сшиты специально для нее.

Он заказал у них два костюма для верховой езды, по одному из каждого магазина, отчего обе управляющие пришли в полный восторг и с улыбками откланялись, чрезвычайно довольные столь успешной утренней распродажей.

Чарльз вернулся к Рании. Отдыхая, она забросила ноги на соседний стул.

– Я никогда не думала, что мода бывает такой утомительной! – серьезно произнесла она.

– А вы ведь только начали. Подождите, когда будете танцевать до трех часов утра на протяжении семи дней подряд, а потом, если потребуется, отправитесь со мной в семь утра на верховую прогулку на Роттен-роу.

– Теперь понимаю, что в своей прошлой жизни вы были погонщиком рабов. Если меня постигнет неудача и вы отправите меня обратно в деревню, то мне сложно представить себе, что вы станете делать со всеми этими роскошными платьями.

Она говорила безо всякой задней мысли, затем добавила:

– Полагаю, у вас найдется симпатичная подруга, которая с удовольствием согласится принять их.

И вновь голос ее прозвучал совершенно невинно и искренне.

Чарльз понял, что она даже не подозревает о том, как можно истолковать ее последние слова, и он без труда припомнил нескольких своих «симпатичных подруг», кои с превеликим удовольствием взяли бы себе столь богатые платья.

Но эту тему обсуждать с Ранией он не собирался.

Подошло время обеда, и они сошли вниз, чтобы насладиться еще одним пиршеством.

Они смеялись и спорили за каждым блюдом.

Первой дискуссию начала Рания, задавшись вопросом о том, какой век породил на свет самые красивые женские наряды.

Она явно отдавала предпочтение средневековым длинным рукавам и высоким прическам, тогда как Чарльз склонялся к платьям эпохи королевы Елизаветы с их женственностью и заманчивостью.